Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Моя дочь сказала вам что-нибудь?
– О чем ты?
– Ну, может, она передала нам какое-нибудь сообщение…
– Я не посыльный!
Уго засомневался: этот человек должен был защищать Мерсе в суде, и, когда Уго высказал ему свои сомнения после первой встречи, Игини подтвердил, что лучшего адвоката им не найти. Уго внимательно на него посмотрел – адвокат, сидя за своим столом, не отвел взгляда.
– Простите, я не хотел обидеть вас, но, пожалуйста, скажите… она здорова?
– Я не врач.
– Мы уже поняли, что вы не посыльный и не врач, – выпалил Уго, подошел к столу, оперся кулаками на разложенные бумаги и нагнулся над адвокатом так низко, что их носы почти соприкоснулись, – а вот в чем я сомневаюсь, так это в том, что вы честный и благородный человек. Впрочем, ваша надменность не помешает вам забрать деньги, которые хозяин таверны и вольноотпущенница заработали тяжелым трудом. Мы просто хотим знать, что с нашей дочерью. Разве адвокатам чуждо сострадание?
Жоан Борра вздохнул. Он сказал, что Мерсе находится в добром здравии.
– Хотя, – добавил адвокат, – она осунулась, глаза опухли. Не о чем беспокоиться, это обычное дело для заключенных. Нет причин для беспокойства, – твердо сказал Борра.
И нет, они не говорили ни о чем, что не имело бы отношения к суду и что следовало бы передать Уго, – Мерсе и в самом деле была скупа на объяснения, упорно заявляя, что графиня – убийца Арнау.
Тяжелые дни и бессонные ночи тянулись невероятно долго. Прокурор предъявил обвинение, на допрос вызвали всех троих: Уго, Катерину и Педро. Выпив немного вина для храбрости (они знали, что не должны, но страх был сильнее), они явились во дворец викария, где в маленькой захламленной комнатушке, забитой связками бумаг, секретарь записывал их показания о том, что случилось в ночь похищения Арнау. Тверже всех звучал голос Педро, когда он свидетельствовал, что Мерсе всю ночь провела в таверне.
Ни о тюрьме, ни о пытках не шло и речи – довольные и спокойные, они вернулись в таверну, где все еще не было посетителей. Порой туда заглядывал какой-нибудь забулдыга, порой даже заказывал выпивку, но большинство горожан избегали мрачной тишины и винного смрада их заведения.
Все ждали возвращения Берната. Какая нелепость! Это же смешно, думал Уго, ждать чего-то от человека, который тогда, на берегу, приказал зарезать Мерсе. Этот же человек от нее отрекся и безжалостно разлучил с сыном.
– Он ничего ей не сделает, пока не вернет сына, – объяснила Катерина. – Не станет рисковать.
– Арнау не предмет для торга, любовь моя. Мерсе никогда не признается. А что сделает этот негодяй, если мы вернем ребенка? Можешь себе представить?
– Я не знаю, как он мог быть твоим другом.
– Бернат изменился, – подумав, сказал Уго. – Он стал корсаром.
– Не думаю, что он изменился. Он и раньше хотел убить.
Винодел задумался – и был вынужден признать, что Катерина права, хотя тогда, возмущенный несправедливой казнью мисера Арнау, сам Уго тоже был готов убить графа де Наварклес.
Оставляя Педро приглядывать за таверной, они каждый день наведывались к адвокату. «Ничего нового», – всякий раз говорил им один из помощников.
Уго и Катерина постоянно ходили в церковь – молиться за Мерсе. Катерина настаивала на Пресвятой Троице, где служил отец Жоан; Уго, верный Деве у Моря, не желал ходить в храм новообращенных, но в конце концов сдался.
– У нас впереди еще много дней для молитвы, – устало произнес винодел.
Катерина покачала головой.
– Доверься Богоматери, – ободрила она любимого. – Завтра пойдем в Святую Марию.
Они думали, что адмирал вернется со своим флотом в ближайшие недели, а то и дни. Но однажды, возвращаясь из церкви Святой Марии, они поняли, что этого не произойдет. На площади Сант-Жауме люди оживленно обсуждали последние новости. Стоя в толпе, Уго и Катерина услышали, что с флота пришло несколько важных известий.
Джованна, королева Неаполя, предложила королю Альфонсу его усыновить и сделать наследником трона. Альфонс согласился и приказал своему адмиралу отбыть с двенадцатью галерами и тремя галеотами, чтобы защитить Неаполитанское королевство, которое с моря осаждали анжуйцы в союзе с генуэзцами и кондотьером Сфорцей.
– А что это вообще такое – Неаполь? – спросила какая-то женщина.
Уго мог бы ответить: королевство в Италии, там делают превосходное вино. Он покупал его когда-то – красное вино из Калабрии, доставленное через Тропею, а также греческое вино, самое дорогое на рынке и лучшее в Барселоне.
– Итальянское королевство, – ответил кто-то, – занимает примерно всю южную половину полуострова…
– И на кой черт королю Альфонсу вмешиваться в дела чужого королевства?
– Сложный вопрос, – заметил мужчина, похожий на торговца.
Было видно, что толпа его уважала: он стоял у всех на виду и люди держались на почтительном расстоянии.
– Как и все, что касается королей, – перебил его человек, в котором Уго узнал моряка: к его коже буквально прилип запах моря.
– Королей, – согласился торговец, – и папы римского.
– Вот именно! – раздался голос. – Папа не захотел помочь королеве Неаполя, на которую напал Людовик Анжуйский…
– Людовик Анжуйский, – зашептала толпа. – Разве он не…
– Да, один из претендентов на наше королевство после смерти короля Мартина. Он внук короля Хуана по материнской линии, но в Каспе ему ничего не перепало. Теперь он давит на Неаполь – вместе с папой, генуэзцами и кондотьером Сфорцей, который до этого служил королеве Джованне.
– Как дешево стоит преданность, – заметил кто-то.
– Это верно. Преданность власть имущих – товар ненадежный, – засмеялся торговец. Толпа все прибывала. Его внимательно слушали. – Когда папа отказал в помощи королеве Джованне и вдобавок предложил герцогу Анжуйскому захватить Неаполь, то у нее просто не оставалось иного выхода, кроме как искать защиты у нашего короля Альфонса.
– И король согласился! – гордо крикнула одна старуха, показав не вполне приличный жест.
– Возможность захватить такое важное королевство, как Неаполь – а это пол-Италии, – несомненно, привлекла нашего короля, – продолжил торговец, когда утих всеобщий гогот. – Борьба против анжуйца, вечного противника династии Трастамара, война с генуэзцами, нашими заклятыми врагами, – все это кажется Альфонсу настоящим приключением. Он молод – и уже завоевал и усмирил Сардинию. Но для такого честолюбивого монарха этого мало. Его влечет война, он так воспитан. И хотя приближенные не советовали ему
