Божья кузница (сборник) - Грег Бир

— Они сомневаются в том, что мы совершенно безоружны, — подсказал Чэм.

Мартин кивнул:

— Я думаю, нам следует изготовить какое-то оружие и передать им. Ничего впечатляющего. Снаряды для защиты, химическое…

— И кораблю следует тоже что-то иметь, — напомнила Эйрин.

Мартин бросил взгляд на Ариэль.

— Может быть, лазерное, — предложил он.

— Верно, — кивнула Ариэль.

— Тогда ты, Ариэль, направляйся прямо к мому и Матери Змей, — указал он ей. — Мы нуждаемся в нечто подходящем для того, чтобы предъявить для выброса за борт, и как можно быстрее. В это время мы переоденемся в маскарадные костюмы и начнем входить в роль. Через десятидневку, или что-то вроде того, мы очутимся под их контролем… — Он взглянул на Небесного Глаза, — Итак, чем мы ответим им?

— Энтузиазмом, — отрапортовал тот. — Мы все мы должны страстно желать учиться. Мы все мы молоды, любим брызгаться на берегу, и они будут учить нас.

Мартин улыбнулся:

— Кто кого лучше обманет?

Небесный Глаз перекрутился так, что стал походить на цифру восемь:

— Давайте надеяться на лучшее, — предложил он.

Не было времени думать. Измученный бессонницей, Мартин все же старался подготовиться, как можно лучше самому и подготовить команду, — делая то, что Эйрин прозвала «зубрежка, и еще раз зубрежка».

Роли, которые они играли, не далеко уходили от правды, но отражали помесь культур — людей и Братьев — имитировали отношения, до сих пор непритертые, с потенциальными конфликтами, что, впрочем, было недалеко от правды. Напряжение было высоко, и люди постоянно горячились, часто критиковали друг друга, добиваясь идеального исполнения ролей.

В этой обостренной атмосфере Братья не раз и не два, неожиданно, безо всякого предупреждения, рассыпались на части, с яростью то заплетали, то расплетали косы, правда, по-прежнему избегая при этом взглядов людей, удаляясь в свободные помещения.

Шелковистый извинился перед Мартином за причиненные неудобства и конфуз; Мартин, как всегда, не позволил своему раздражению выплеснуться наружу… Он знал, что и люди могут выкинуть что-нибудь подобное — например, разразиться слезами, поссориться друг с другом или что-нибудь похуже.

Но перестройка закончилась, и, к удивлению Мартина, люди держали себя все это время весьма достойно.

На «Троянский Конь-Двойное Семя» нанесли следы повреждений от взрыва суперновой: радиакционную эррозию на корпус, покорежили работающий мотор, изуродовали его электронную часть. Корабль был снабжен подходящими оружием и лазерами. Мартин запер его, только он и Небесный Глаз знали комбинацию цифр, необходимую для открытия двери в арсенал.

Он с трудом раскрыл глаза, чтобы рассмотреть растущий диск Спящей, удлинняющиеся хребты гор, расширяющиеся акватории беспокойных морей. Он представил себя сплавляющимся на плоту вниз по реке шириной в сотни километров, с грохотом его несло вместе с потоком вниз меж отвестных стен черного обсидиана…

День назад Мартин беседовал по «ноучу» с Гансом.

— У нас все в порядке. Мы знаем наши роли. Чэм и Эйрин разработали легенду и для людей, и для Братьев. Она достаточно занимательная. Мы передадим ее вам по «ноучу»…

— Минуту внимания, — попросил Ганс, — У Джакомо проблемы. Я бы назвал это нервным срывом, но он говорит, что это просто утомление. Он до сих пор пытается разгадать то, что ему прислала Дженнифер.

— Она опять хочет поговорить с ним…

— Мартин, он действительно не в себе.

— То, что они делают, может оказаться очень важным.

— Я попробую заставить его поговорить с вами, если сумею. Он, как Зомби, сейчас. Достаточно самой малости, и он окончательно сломается.

— Тогда Дженнифер придется расчитывать только на свои силы.

Ганс произнес двухсмысленное «гм!».

— Я получил по дистанционной связи дополнительные сведения, — сообщил Мартин. — Вся система — это цирк. Не говори никому, что я так сказал, но я думаю, мы вряд ли имеем дело с равными. Момы не хотят смущать нас своими предположениями.

— Я не могу понять только одного, — отозвался Ганс, — Почему в целях собственной безопасности они не уничтожают подряд всех захватчиков и визитеров? Особенно после взрыва суперновой. Ведь они знают все, что происходит по соседству.

— У меня есть несколько догадок по этому поводу, — сказал Мартин. — Думаю, да, они могли бы уже уничтожить нас, но они ждут нашего появления у себя перед глазами. Пусть они не верят в нашу маскировку, но у них пока не может быть никаких доказательств, что это маскировка. Возможно, они просто сверх осмотрительны, и предпринимают меры предосторожности в случае, если мы обратимся к более мощной поддержке.

Но никакие дискуссии не могли избавить их от чувства неуверенности, сделать так, чтобы им было легче.

Дистанция между кораблями все увеличивалась, связь с «Дятлом» и «Борзой» становилась нереальной. «Троянский Конь» мого надеяться только на себя.

Дженнифер постоянно вынашивала какие-то мысли и все свободное время проводила в каюте, которую она делила с Эйрин Ирландкой. Мартин тревожился — не пошла ли она по пути Джакомо.

Братья открыли для себя шахматы, и эта игра увлекла их. Однажды они проиграли полный день, отказавшись от сна и пищи. Проигрыш в игре вызывал шок и моментальное разделение кос на веревки. В конце дня, к удивлению Мартина, Братья начали играть разделенными веревками. И, что удивительно, веревки, казалось, играли лучше, чем косы. Они ловко передвигали спроектированные шахматные фигуры своими клешнями и возмещали слабый интеллект совершеннейшим сосредоточением внимания, не отвлекаясь ни на какие заумные вещи. И все-таки, не слишком ли это много для веревок, не имеющих интеллекта, — задумался Мартин.

Первое полноценное общение — лицом к лицу — началось за три дня перед выходом на орбиту Спящей. Мартин и Небесный Глаз находились в кабине командного пункта, когда перед ними, с плоского экрана монитора, что-то слегка зашипело, видеокамера сфокусировалась на них — все это было подогнано к техническому уровню развития людей. Мартин чувствовал себя, как дома. Как и «Троянский Конь — Двойное Зерно» — это было нечто на человеческом уровне, нечто, что он мог представить — могли бы построить или сделать люди.

Стандарты передачи обговаривались четыре дня назад. До сих пор общение было нерегулярным — довольно формальным, сухим и осторожным, никакой существенной информацией они не обменивались.

Говорящий голос зазвучал с экрана, по-прежнему слегка трещащего, затем воцарилась тишина — был получен многорядный цифровой, дискретный сигнал и трансформирован в аналоговый. Говорил холодный, нейтральный голос, мелодичный и сухой, похожий на шелест уносимого ветром песка. Символы и числа появлялись на экране, и сразу же корректировались в понятную для людей речь.