Первое дело Матильды - Оливер Шлик

– Э-э-эм… у тебя ведь есть смартфон, Матильда. Вызови, пожалуйста, такси!

Вид у охраняющих ворота полицейских такой суровый, что с ними не хочется иметь дела. Я быстро кручу головой вправо-влево, чтобы понять, куда делся Дориан Шпрудель, но его нигде не видно. Куда же он запропастился?

– Это… это действительно необходимо? – запинаясь, говорит Рори, когда полицейский принимается обыскивать его. – Мне это всегда так… Я не против вас лично, но мне неприятно, когда до меня дотрагиваются чужие люди.

– Приказ комиссара Фалько, – говорит полицейский, прощупывая Рори и просматривая его карманы. – Проверять надлежит каждого, кто покидает территорию. Даже если он знаменитый сыщик.

Сотрудница полиции, которая собирается обыскать меня, очень скоро приходит в отчаяние, потому что на щекотку я реагирую сильнее, чем пудинг на ток высокого напряжения. При первом же прикосновении я сразу начинаю пищать и хихикать и уже не могу стоять спокойно. Это так возбуждает Доктора Херкенрата, что он вторит мне радостным лаем.

В конце концов полицейская в раздражении сдаётся.

– Это всего лишь ребёнок, – в дурном настроении говорит она своему коллеге. – Она вне подозрений.

Доктор Херкенрат, должно быть, тоже. Его обыскивать оба вообще не собираются.

Уже пять с небольшим. Смеркается, и снова начинается снегопад. Я краем глаза кошусь на Рори, который сидит рядом со мной на заднем сиденье такси, таращится в боковое окно на снежную заметь и не переставая бормочет:

– Этого не может быть. Этого не может быть…

– Я же не знаю, что вас так тревожит, – подчёркиваю я. – Но каковы ваши дальнейшие планы? Они у вас, надеюсь, есть, да?

Рори очень медленно поворачивает ко мне голову и, почесав шею, мямлит:

– Мы… мы возвращаемся в офис. Нам срочно нужно кое-что обсудить. – Сыщик как следует откашливается, делает глотательное движение и срывающимся голосом говорит: – Мне нужна твоя помощь, Матильда.

Спросить, что он имеет в виду, я не успеваю, потому что моё внимание переключается: в конце Акациенштрассе такси поворачивает, и в свете фар я узнаю Дориана Шпруделя с каким-то незнакомцем – типом с огромными густыми усами. Они стоят нос к носу, и такое впечатление, что в любой момент могут вцепиться друг другу в горло.

– Остановите, – говорю я водителю, и он в ответ мгновенно жмёт на тормоза. Доктор Херкенрат камнем падает с заднего сиденья, скулит с упрёком, и вид у него при этом очень несчастный.

– Что такое? – удивлённо спрашивает Рори.

– Вон тот в ярко-розовых плюшевых наушниках – Дориан Шпрудель, – просвещаю я его. – Двоюродный брат Шарлотты.

Между тем Дориан принимается с поднятыми кулаками приплясывать перед своим противником. Усач лишь сочувственно смотрит на него и, покачав головой, наносит ему оглушительный удар справа. Жёсткий удар. Нос хрустнул так, что и в такси слышно.

– Ой! – восклицаем мы с Рори хором. – Это было больно!

Брат Шарлотты как подкошенный валится навзничь в снег и остаётся лежать без движения. Усач лезет в карман розовой куртки Дориана, спешно вытаскивает оттуда пачку денег (скорее всего, это деньги Шарлотты), бежит к своей машине – и усвистывает прочь.

– Э-э-э… нужно оказать первую помощь, – говорит Рори, вылезая из машины. Мы быстро перебегаем через дорогу к Дориану Шпруделю, который без сознания лежит на тротуаре. Нос у него перекосился и сильно распух.

«Любая ситуация имеет положительную сторону, – думаю я. – По крайней мере синяя шишка у него на лбу теперь не так бросается в глаза».

– Очнитесь! – говорю я, отвешивая ему увесистую оплеуху. В фильмах это всегда работает. В жизни, как я убеждаюсь, тоже. Дориан, открыв глаза, смотрит на меня с удивлением – и широко улыбается:

– Привет, комиссар Гном! И… эй, застенчивый сыщик тоже тут. В прямом эфире и в цвете!

– С вами всё в порядке? – спрашиваю я.

– Ясное дело. Уж я этому типу показал, да? Он теперь здесь не скоро появится, – Дориан садится, от чего у него из носа обильно течёт кровь, капая на розовую куртку.

– Да. Вы отдубасили парня очень впечатляюще. Кстати, нос у вас, похоже, сломан. И кровь идёт.

– Ой, да! И правда. Но это не беда, – говорит он, снимает перчатки и, стараясь остановить кровь, запихивает пальцы перчаток в ноздри – что в сочетании с наушниками и стёганой курткой делает его похожим на какого-то растерянного пришельца с розовой планеты.

– А что, собственно, произошло? – спрашиваю я. – Из-за чего вы ссорились? Кто этот человек?

– Да просто один мой старый приятель, – заверяет Дориан, избегая смотреть мне в глаза. – Я занял у него немного денег. И давно уже отдал. Но он утверждает, что денег не получал. Поэтому и зол на меня. Это всё дурацкое недоразумение. – У Дориана явно нет никакого желания развивать эту тему. Вместо этого он, переключая всё внимание на Рори, с любопытством спрашивает: – А всё, что про вас рассказывают, это правда? Я читал, что вы так застенчивы, что в ресторане не решаетесь пожаловаться, если официант приносит вам не ту еду, и просто едите то, что он принёс. Потому что не хотите доставлять ему неудобства. Совершенно нелепо! Это что, действительно так?

– Ну… да… – смущённо откашлявшись, говорит Рори. – Признаться, порой так выходит, что…

– А ещё я читал, – перебивает его Дориан, – что этот слух разошёлся, конечно же, среди официантов всех ресторанов. Которые теперь развлекаются тем, что специально приносят вам не те блюда. Например, жареный перец чили экстраострый вместо тушёных овощей диетических. Но это же просто анекдот, да?

Рори, кашляя, багровеет:

– В общем, это, к сожалению… э-э-э…

– Слушайте, да вы действительно чудак, – хихикает Дориан с перчатками в носу. – А правда, что…

– Вам стоит срочно позаботиться о своём носе. Не хотим вас больше задерживать, – перебиваю я болтливого братца Шарлотты и, недолго думая, пихаю смущённого Рори в сторону такси.

– А что было с делом похищенного олимпийского пловца? – вопит нам вдогонку Дориан. – Правда, что вы тогда чуть не утопли, потому что слишком стеснялись сказать, что не умеете плавать?

– То… э-э-эм… что он утверждает, разумеется, неправда, – бормочет Рори, в то время как такси везёт нас к центру города. – Плавать я умею! В прошлом году сдал нормативы и получил значок. – Прояснив эту ситуацию, он, глядя в окно, до конца поездки снова погружается в мрачное задумчивое молчание.

Конечно же, мне больше всего на свете хочется засыпать его вопросами: что случилось в комнате с сейфом? Что так выбило его из колеи? Зачем ему моя помощь? Чего «не может быть»? И так уж совсем между прочим: зачем он повсюду таскает с собой флакон с полосканием для полости рта?