Первое дело Матильды - Оливер Шлик

14

Удар по голове и его последствия

Японские фанаты Рори удалились, и мы спокойно можем зайти в агентство с главного входа. В квартире приятно тепло. По крайней мере в вопросах отопления он не стесняется, думаю я, стягивая с головы шапку и вешая куртку на спинку стула. С жадным любопытством я смотрю на Рори, ожидая, что вот сейчас он наконец расскажет всё без утайки, но сыщик, судя по всему, решил до предела испытывать моё терпение: первым делом он готовит себе кофейник застенчивого кофе.

Доктор Херкенрат между тем улёгся вздремнуть под кухонным столом.

– Давай… э-э-э… лучше перейдём напротив. В мой офис, – говорит Рори, когда кофе наконец готов. Он наполняет чашку, и я следую за ним в заваленный всевозможным барахлом кабинет. – Ведь был же где-то здесь маленький табурет, – бормочет сыщик в поисках какого-нибудь посадочного места для меня, отодвигая в сторону до рези в глазах пёстрый аппарат для приготовления попкорна.

– Ничего страшного, – говорю я, опускаясь на гимнастический мяч. – На худой конец, и это сойдёт.

– Ну ладно, – Рори, сев в потёртое кресло, закидывает ногу на ногу и тяжело вздыхает. – Матильда, ты ведь понимаешь, что всё, что мы здесь… э-э-э… здесь обсуждаем, это строго секретная информация?

– Вам незачем беспокоиться, – заверяю я. – Я же, в конце концов, не болтушка какая-то.

– Э-э-эм… ну да, – с сомнением в голосе говорит Рори.

– Не болтушка в том смысле, что не выбалтываю секретов, – успокаиваю я его. – Я хоть и много говорю, но прекрасно понимаю, о чём можно говорить, а о чём – нет. Вы можете мне доверять. Честное сыщицкое. Клянусь святым Шерлоком!

– Что ж… ладно. – Рори, опустив глаза, разглядывает свою кофейную бурду, а затем тихо продолжает: – Вчера ты спросила меня, как я работаю. Как у меня получается раскрывать преступления, не допрашивая свидетелей и подозреваемых. В чём состоит мой тайный метод. – Подняв голову, он еле слышно произносит: – Сейчас ты это узнаешь.

Открыв рот, я во все глаза таращусь на Рори:

– Но… Вы же только вчера сказали, что не можете выдать мне свой секрет. Почему вы передумали?

Сыщик лихорадочно проводит рукой по волосам, и на его лице отражается отчаяние.

– Потому что сегодня этот метод не сработал! – вырывается у него. – Впервые в жизни. И я не имею ни малейшего понятия почему. – Вжавшись в кресло, он замолкает, и вид у него самый что ни на есть жалкий.

Видимо, обязанность поддерживать разговор лежит на мне.

– Так в чём же он состоит, ваш тайный метод? – задаю я наводящий вопрос.

– Чтобы это объяснить… э-э-э… для этого нужно начать с самого начала. – Медленно поднявшись, Рори ходит туда-сюда по комнате, основательно откашливаясь. – Это было… ну в общем, в 1998 году, когда мой… э-э-э… дядя Леопольд…

– История, похоже, длинная, – заключаю я. – Будет хорошо, если вы учтёте то, что мы обсуждали сегодня днём. Ну, вы знаете: как можно меньше всяких «э-э-эм» и «э-э-э», а ещё сократить покашливание и лишние извинения.

– Э-э-эм… да… э-э-э… кхе… конечно. Прости, – говорит Рори. Но потом ему всё-таки удаётся более-менее связное вступление: – В общем, в 1998 году мой дядя Леопольд Шай открыл детективное агентство. Дядя расследовал скорее мелкие, незначительные дела. Ничего сенсационного: неверные мужья, неверные жёны, нечистые на руку работники, украденное столовое серебро. Однажды речь шла об исчезновении отмеченного призами кролика. И тому подобное. Но это его очень неплохо кормило.

– Страшно рада за вашего дядю Леопольда, – язвительно замечаю я. – А когда дело дойдёт до вас?

– Я… э-э-эм… с детства был крайне стеснительным, – продолжает Рори свой рассказ. – Подростком я стал смущаться ещё больше, и… когда окончил школу, возникли сложности: я не мог найти работу. С одной стороны, потому, что нет ни одной профессии, где робость даёт какие-то преимущества. А с другой – я слишком стеснялся писать резюме: в них нужно расхваливать себя до небес, а мне это очень неприятно. Я послал своё резюме лишь однажды. Требовался сотрудник для наблюдения за поведением птиц на необитаемом острове. Меня даже пригласили на собеседование, но я ужасно оробел и не пошёл…

– Очень вам сочувствую, – заверяю я. – Но как это связано с детективным агентством?

– Дело… э-э-э… было так, – смущённо шепчет Рори и, коротко откашлявшись, продолжает: – Работы я не нашёл, и дядя Леопольд предложил мне работать в агентстве. Потому что хотел мне помочь, а вовсе не потому, что полагал, будто из его племянника выйдет хороший сыщик. Да и каким образом? Я же начинал заикаться даже тогда, когда нужно было узнать у кого-нибудь дату рождения. Но уже спустя короткое время выяснилось, что мы с дядей Леопольдом прекрасно друг друга дополняем. В семье Шай застенчивы все – один дядя Леопольд в этом отношении уродился неизвестно в кого. И он взял на себя все допросы свидетелей и слежку за подозреваемыми. Я же занялся расследованием, и вскоре оказалось, что у меня хорошо получается делать правильные выводы из той информации, которую дядя Леопольд добывал на допросах. Видеть и сопоставлять взаимосвязи и модели поведения. Мы… мы были хорошей командой… – Рори теребит мочку уха и смущённо краснеет. – О нашей хорошей работе разошлись слухи, и мы стали получать всё больше заказов. И однажды… однажды у нас в офисе оказался настоящий министр, поручивший нам расследовать случай, который потом назовут… э-э-э… заговором караоке.

– Дело, которое вас прославило! – с благоговением воскликнула я, сразу вспомнив: речь шла о разглашении государственных тайн и об одном караоке-баре, где обменивались секретной информацией. В заговоре были замешаны несколько известных политиков, два подозрительных торговца оружием и один не имеющий успеха эстрадный певец.

– Ну да, но в основном это вовсе не моё дело, – смущённо шепчет Рори. – Это наше дело. Дяди Лео и моё. Он как всегда вёл допросы и следил за караоке-баром, практически дни и ночи проводя на работе, хотя был уже не молод. А потом, однажды вечером… у него случился инфаркт. Здесь, в кабинете.

– Ой! – растерянно восклицаю я.

– Не волнуйся, – успокаивает Рори. – Он выжил. И сейчас опять здоров. Но после инфаркта он почувствовал, что уже и по возрасту не в состоянии заниматься такой нервной работой, и в одночасье отошёл от дел. Сейчас он живёт за городом и выращивает мимозу, – лицо Рори приобретает страдальческое выражение, и он хрипло говорит: – Неожиданно я оказался совершенно один. И в полном отчаянии. Не допрашивая людей, я никогда бы