Синее море, жёлтый песок, или Семь месяцев не предел - Нинель Языкова

Вот ты думаешь, что это просто по воле какого-то случая, нас с тобой свела судьба. Что я просто так появился в твоем доме, и в твоей жизни? Признаться и я так думал до сего времени. Вернее, я вообще не думал. Окрестил тебя, и забыл. Сделал, что нужно, и пошел дальше по своим делам.

А мне бы тогда задуматься. Человеку вообще нужно больше думать. Сам Господь Бог послал мне маячок в виде твоих синих глаз. Ведь никогда больше в жизни я не встречал таких очей. Они словно сигнализировали мне, словно освещали мне путь и направляли меня. Как бы говорили мне: «Не забывай нас. Мы ещё встретимся». Мне бы задержаться, сопоставить всё. Ан, нет! Не вышло у меня той прозорливости, на которую можно было бы опереться. Не сподобился я. А оно, видишь, как выходит. Оказывается, сам Отец наш отметил тебя своим вниманием. Именно тебя послал он к нам на благое дело. Во утешение, так сказать, и успокоение. У нас на тебя одна надежда и осталась.

Отец Николай говорил, говорил, говорил. А у меня в голове стучал единственный вопрос: «Где я нахожусь? Во сне? Или наяву?»

— Подождите, батюшка. Остановитесь, — взволнованно воскликнула я. — Вот Вы говорите, что меня отметил наш Господь. Но чем? Родинки, величиной с грецкий орех, у меня нет. Руки, ноги на месте. Голова нормальная. Не тыква. И, прости Господи, не двуполая я. Чем? Чем меня отметили?

— Не спеши, дочь моя. Имей терпение, — отец Николай строго взглянул на меня. — Не перебивай. Всё впереди. Так вот. На чем это я остановился?

— Вы сказали, что у Муськи глаза, как маяки, — встряла Дашка.

— Фу ты, Дарья! — Крякнул батюшка. — Не понимай так дословно. Это аллегория. И сказал я, что они словно, понимаешь, словно маяк давали мне сигнал, который я не разгадал. А должен был. Поняла?

— Да, всё понятно. Только Вы так медленно говорите, так всё подробно рассказываете, что у меня терпение скоро лопнет. Так хочется узнать Машкину отметину. Что такое есть у неё, и чего нет у меня и Люси?

— У тебя тоже есть. И у твоей подруги есть, — засмеялся отец Николай, — только не в таком количестве. Вы тоже играете не последнюю роль в этой истории. Ну, ладно. Не буду вас всех мучить, и скажу прямо, не таясь. Мария! — Голос у батюшки зазвенел от торжества. — Носишь ты под сердцем не одного ребенка, а двух. Две девочки у тебя. Радуйся, дочь моя.

От его слов у меня, на мгновение, перекрыло дыхание.

   — Ну и дела! Вот так улет!   Река судьбы меня несет   В огромный море — океан,   Которым мне подарок дан.   И не один, а целых два!   Ай да кудесница судьба!

Сердце остановилось и сразу же застучало, запрыгало, словно заяц по кочкам в тундре. Бух! Бух! Бух! Отдавалось оно и в грудной клетке, и в голове, и в ладонях. А в животе мои крошки устроили такой танец, слово поняли, какую радостную весть принес мне батюшка. Теперь стало ясно и понятно, отчего у меня такой большой живот.

Раньше, когда я смотрела на свои габариты, я думала, что пью много жидкости, и поэтому такая большая. И когда мои крохи крутились у меня в животе, выставляя напоказ свои ножки и головку, я думала, что у меня растет футболист, или бегунья. Так сразу, и во всех местах можно было определить их пяточки. Мне казалось, что мой ребенок такой быстрый, такой увертливый. Что в одно мгновение он может меня стукнуть сразу в нескольких местах. А оказывается, это две крошки, которые сигнализировали своей мамочке. Говорили: «Ау, мамуля! Нас здесь двое!»

Я не знала, что мне делать от радости. Плакать, или смеяться. Вот, оказывается, почему Ксеня не могла определить, кого я ношу, мальчика или девочку? Вот почему у меня был самый большой живот. А я грешила на свой рост. Думал, раз самая низкая из подруг, значит, и живот будет смотреться самым большим. Какая глупость.

А как же Костя? Он ведь ни о чем не знает. Даже не подозревает. Хотя, он то, как раз, и должен был подозревать. У кого имелось два братца близнеца? У него, или у меня?

Я купалась в лучах счастья. Сколько сил пришлось мне приложить, чтобы выполнить задуманное. И Костя тоже молодец. Мастер с большой буквы. Просто ювелир. Изловчился, и у меня внутри бьются два маленьких сердечка.

Я на мгновение представила их себе, и нежность теплой волной затопила всю меня без остатка. Такая радостная весть, такое чудо может произойти только в святом месте. В таком, как эта старинная церковь.

Я посмотрела на отца Николая. Было видно, что он очень рад за меня. Ямочки на его щеках улыбались и подтверждали это. Но, так же ощущалось и его нетерпение, и желание побыстрее поведать нам остальную часть своего рассказа.

Отстранившись от своих девчонок, которые повисли на мне от радости, как гирлянды на елке, я спросила священника:

— Батюшка, а кто эта старенькая бабушка? Это она Вам сказала обо мне?

— Познакомься, Мария. Этот малый сорванец — мой младший сынок Ион. А эта старушка — родная бабушка моей матушки. Зовут её Виорика. Она последняя в их роду, да и во всей деревне, может предсказывать и лечить. Но и у неё этот дар с годами иссякает, а передать некому.

— Вашей матушке пусть и передаст, — предложила я.

— Так то оно и так. Но не может она этого сделать.

— Почему?

— Вот здесь и кроется вторая половина моего рассказа. И твоя помощь всем нам. Твоя. И твоих подруг.

Раньше, много лет назад село это процветало. Пасло большие стада овец. Каждый двор был зажиточным. Имел не одну корову. Это я говорю о простых людях, не то, что о богатых, которые жили в усадьбе.

Торговали брынзой, шкурами, шерстью. Рыбой, которую ловили в море. Еще славилось это село своими знахарями и предсказателями на всю Румынию. Слава их летела за пределы государства.

И церковь в этой деревне была сильна своей верой. Имела свою святыню. Но, случилось несчастье. В один прекрасный момент пропала святыня, которая оберегала этих людей. Вернее не пропала она, а спрятали ее так глубоко, что не могут отыскать и по сей день.

И потихоньку, потихоньку стал падать и доход селян. То мор на овец нападет. То несколько засушливых лет подряд принесут с собой неурожай. Отвернулась удача от этих людей. Ушла вместе со святыней.

Даже предсказание и знахарство постепенно отступало от них. С каждым годом всё меньше и меньше рождалось тех селян, которым можно было передать свой опыт и свои знания.

И теперь из поколения в поколение люди этой деревни становились всё безрадостней. Да и откуда ей взяться, этой радости?

— Вот. Точно. — Встряла Дашка. — Мы сразу по приезду увидели, какие кислые и постные их лица.

— Но вы, как раз своим приездом, и внесли в их сердца надежду, — ответил батюшка.