Щит побережья. Книга 1: Восточный Ворон - Елизавета Дворецкая

– А правда, что он иногда бывает человеком? – спросила одна из девочек.

– Не знаю! – повторил честный Ингъяльд. – Я такого не видел. Я его и в виде ворона-то видел не больше трех раз, а человеком… Нет, уж это, скорее всего, болтовня.

Хельга не знала, что и думать. Ей все еще казалось, что Хравн то ли приснился ей, то ли она выдумала его. Его облик, как она его запомнила, был так необычен, так не вязался с привычными лицами, даже с видом привычных мест, что в его существование сейчас не верилось. Верилось вечером, в сумерках, возле огня, когда углы кухни полны теней и весь мир за пределами светлого круга кажется таинственным, полным небывалого… Но не сейчас.

Тем временем Хельги хёвдинг вышел вперед. От волнения он разрумянился больше обычного: ему слишком редко случалось объявлять поединки, и он тревожился, что не сумеет подобрать нужных слов для такого важного дела.

– Я, Хельги из рода Птичьих Носов, хёвдинг восточного побережья, объявляю всем людям, собравшимся здесь, о поединке между Аудниром сыном Гейрмода с Ауднирова Двора и Вальгардом Певцом с Квиттингского Севера! – начал он. – Объявляю также условия поединка. Если Вальгард будет побежден, то Ауднир волен убить его и владеть всем его имуществом или взять в рабы на десять лет. Если Ауднир будет побежден, то Вальгарду принадлежит часть его имущества, то есть два торговых корабля и товары стоимостью тридцать четыре марки серебра. После окончания поединка победитель принесет в жертву богам двух бычков. Свидетелями объявляю Гудмода сына Гейрмода из усадьбы Плоский Камень, Хальвдана хёльда из усадьбы Сенокос… А также всех свободных людей, кто присутствует здесь! – выговорил наконец Хельги хёвдинг и облегченно вздохнул, чувствуя, что теперь ответственность снята с него одного и разделена между всеми.

Вальгард, стоявший у края площадки, едва ли слушал эту длинную речь и перечень незнакомых ему свидетелей. В новом шлеме, который ему подарил Хельги, со своим красным щитом, с секирой, грозно торчащей из-за пояса, с копьем в руке он выглядел воинственно и очень уверенно. Ауднир, стоявший напротив него через площадку, явился с дорогим, красиво отделанным оружием, но лицо его, в противоречии с этим блеском, выглядело замкнутым и злым.

– Зря он взял меч с серебряным набором, – заметил Ингъяльд, стоявший позади Хельги. – Сейчас ладонь вспотеет и меч начнет скользить.

– А что ты хочешь – когда это он в последний раз ходил в сражение? – Стольт пожал плечами. – Он и меч-то этот небось заказал, чтобы деньги вложить. То ли дело наш тролль, – хирдман кивнул на Вальгарда и его меч с удобной рукоятью, обмотанной кожей. – Заклад не хочешь? Я бы на северянина поставил.

Десятник покачал головой. Какой уж тут заклад, когда исход поединка почти ясен заранее. Для Вальгарда бой был привычной стихией, в которой только и могли раскрыться его сила и достоинство, а для Ауднира – досадным, опасным и крайне нежеланным происшествием. Это не летний торг в Эльвенэсе, где ни один самый хитрый говорлинский купец не может его провести. Перед лицом настоящей опасности для жизни Ауднир чувствовал неодолимый ужас и разжигал в себе злость против северного наглеца, стараясь злостью заглушить страх. И всем, кто смотрел на него, делалось тревожно.

– Пахнет покойником! – шепнул Дагу Равнир. – Очень свежим, но вполне готовым.

Даг не ответил. Он примерно представлял, что должно твориться в душе Ауднира.

Притихшая Хельга жалась к плечу бабушки Мальгерд. По мере того как замирал шум вокруг, она проникалась важностью предстоящего события. Ее чуткая душа, как сеть, ловила общее напряжение, повисшее над площадкой, и Хельга уже устала от тяжести этого бремени.

Вальгард первым шагнул в круг. Закрываясь щитом, в правой руке он держал топор, а меч пристроил за спиной. Каждое его движение изобличало опытного бойца. Ауднир, точно испугавшись, что его заподозрят в нерешительности, поспешно сделал несколько шагов навстречу и с размаху ударил топором по красному щиту чужака. Вальгард легко отбил удар и ударил сам; Ауднир успел закрыться, но пошатнулся, и Вальгард тут же нанес второй удар. Аудниру пришлось отпрыгнуть назад. Поняв, что отступление только навлечет на него град новых ударов, которые он не сумеет отбить, он сделал стремительный выпад и ударил не в щит, а по руке Вальгарда, державшей оружие. Железо громко звякнуло о железо, толпа вскрикнула; клинок Ауднира соскользнул, раздался треск дерева, топор упал, и Вальгард бросил на землю оставшийся в руке обломок рукояти. Толпа возбужденно кричала, бессознательно сочувствуя слабейшему из двоих.

Приободренный успехом и криками, Ауднир снова замахнулся, но Вальгард вовремя подставил щит. С треском лезвие врубилось в край, а Вальгард рванул щит книзу и заставил противника выпустить оружие. А в руке северянина уже блестел меч.

Потеряв равновесие, Ауднир отпрыгнул назад, и толпа разочарованно вздохнула. Но Ауднир успел выхватить меч; возможно, Вальгард нарочно помедлил, давая ему эту возможность.

Хельга мельком оглянулась на брата: она не знала, что обо всем этом следует думать, а выражение лица Дага нередко служило ей указателем. Ей снова хотелось спросить: они это всерьез? Даг был сосредоточен и даже прикусил нижнюю губу. Он видел, что Вальгард, похоже, забавляется: двигается то стремительно, как ветер, то медленнее, будто нехотя. Он выбирает удобный случай, не торопится и отлично знает, что ему делать. Боем управлял он и только он. К чему он ведет дело?

Общий крик заставил Хельгу поспешно глянуть на площадку. Красный щит Вальгарда, с застрявшим в краю топором, огромным тревожным пятном пламенел на земле, а сам пришелец, держа меч обеими руками, неистово нападал на Ауднира. Тот закрывался своим щитом, отступал шаг за шагом, кружил по площадке. Люди кричали единой грудью, не смолкая: при виде этого мощного вихря стали всем сделалось так страшно, точно сама смерть носилась поблизости. Лицо Ауднира скрывал щит, но судорожные движения выдавали отчаянный страх. А Вальгард был свиреп: привычное спокойствие исчезло, растворилось в пламени боевого возбуждения, его лицо раскраснелось, черты пришли в страшное, дикое оживление. Он оскалил зубы, нанося удар за ударом с такой невероятной быстротой, что движения меча сливались в один блестящий неукротимый вихрь. Вальгард исчез, вместо него появилось какое-то другое существо, дикое, неистовое, опасное, и толпа вопила, как при виде оборотня.

И вдруг Вальгард завыл. Низкий, нечеловеческий, жуткий вой вырывался из его глотки, как голос иного мира, жестокого и нерассуждающего. В нем проснулась сила берсерка, над которой и сам он не был властен, на него снизошел дух Одина, Отца Ратей, кормильца волков и воронов. Толпа в едином порыве отшатнулась назад.

Потеряв всякое самообладание, Ауднир бросил в берсерка свой щит; летящий меч мгновенно отшвырнул его. Но и меч был сбит и под напором собственной скорости врезался концом в грунт. А Вальгард, ни на миг не остановившись, бросился на противника, обхватил его и повалил на землю. Над площадкой взвился визгливый крик, и не верилось, что издает его взрослый гордый мужчина.

Крик потонул в вопле толпы. Вальгард упал вместе с противником и вцепился зубами в его горло. Красный поток, как сок из лопнувшей ягоды, потек по шее Ауднира; тело его задергалось, ноги вскинулись, руки забили по земле, с каждым ударом слабее.

Вальгард поднял голову, а Ауднир остался лежать неподвижно – не вскочил, не побежал… Не верилось, что за эти несколько мгновений случилось непоправимое. На бороде Вальгарда виднелась свежая кровь, и ужасающе огромное красное пятно растекалось по мерзлой земле между головой и плечом Ауднира. А сам он застыл, разбросав руки и ноги. Только что бывший самой сердцевиной происходящего, он вдруг стал равнодушным, посторонним. Это был уже какой-то другой Ауднир: дух и тепло жизни, уходя, изменяют облик тела, уносят с собой нечто настолько важное, что без этого человек уже не человек.

То, что началось дальше, жители округи потом описывали по-разному. В первые мгновения, поняв, что произошло, и не веря в такую жуть, охваченные животным страхом, потрясенные люди бросились от площадки прочь. Вид крови всегда пробуждает в человеке сумеречный страх, затаившийся с тех времен, когда сам человек так же легко мог стать добычей, как и охотником. Толкаясь и спотыкаясь, скользя на мокром снегу, свидетели страшной схватки бежали прочь, сами не зная куда. Но уже через сотню шагов многие опомнились и повернули назад: кого-то влекло любопытство, кого-то – смутное желание навести порядок и воздать по заслугам. Они сталкивались с бегущими навстречу, образовалась толкотня.

Гудмод Горячий, с ожесточенным и красным лицом, с развевающимися волосами, выхватил меч и бросился на Вальгарда. Он сейчас сознавал только одно: убит его родич.

– Удержите его! – кричала фру Мальгерд, оставшаяся на том же месте, с которого смотрела поединок. – Ингъяльд! Хельдир! Гейр! Фроди, скорее, помоги им! Держите его, держите!