Новая особь - Роман Лугатин

— Прежние владельцы, проданных мной драгоценностей, не очень огорчились их пропаже. Лично для них собственная жизнь оказалась дороже. — Он ехидно посмеялся, продемонстрировав своим подневольным зрителям подгнившие на краях передние зубы, а затем поспешно убрал деньги в сумочку Мередит.

Тот выстрел, который попортил дорогой потолок изысканного коридора, не остался никем незамеченным, а как раз наоборот, привлек внимание подвального чудовища, уже успевшего изрядно проголодаться. Валяющиеся неподалеку сухие скелеты не соблазняли разыгравшийся аппетит паука. Монстру требовалось кое-что покалорийнее — мясо. Паук, поочередно свесив одну за другой, все свои восемь конечностей, спустившись с кроваво-красной паутины, увешанной, словно дождиком новогодняя елка, красными сгустками Частиц, встал на бетонный пол. Микроскопические волоски на его подвижных придатках, как мельчайшие проводки электроники, улавливали все досягаемые восприятию колебания в здании и доносили импульсный сигнал до главного процессора — мозга насекомого.

«Пришло время обедать», — нечто похожее на внутренний голос подталкивало паука к поиску добычи, расшумевшейся где-то наверху.

Высокая степень регенерации тканей и непрерывная выработка — в брюшке — Частиц, требовало больших энергозатрат, в связи с чем, время обеда у восьмипалого монстра наступало каждые два-три часа. В зависимости от поглощенного им количества пищи.

Сообразительность паука — удивляла. Он не стал карабкаться в верх по шахте, ведь в конце концов, ему не удалось бы бесшумно проникнуть в коридор через металлические створки лифта и застать пасущихся там людей врасплох.

Коварное насекомое, воспользовавшись человеческими путями, минуя лестничный пролет за пролетом, оставляя позади глубокие отметины своей поступи, мчалось вдоль стены, с каждым поворотом все уходящей вверх.

Подобное перемещение столь громоздкого существа — нельзя было назвать совершенно бесшумным. Через несколько этажей, оставшихся до пункта назначения, он, спрыгнув со стены, неуклюже перемещая лапками по ступеням, пробрался и вовсе незамеченным. Едва слышный шорох, со стороны лестницы, не коснулся грубого человеческого слуха.

Батлер, незаметно для оппонента с пистолетом, выйдя вперед, ближе всех остальных стоял к противнику и ждал подходящего момента для его обезвреживания. Он уже много раз обращался к мужчине с просьбой попытаться разрешить, изначально не заладившиеся отношения, полюбовно. Ворчун в майке наотрез отказывался заключать перемирие. Расстояние между отставным военным и вооруженным хулиганом превышало допустимые три метра и вряд ли представляло возможным вступить с вредным человеком в тесный физический контакт, но Батлер не собирался легко сдаваться, он интуитивно чувствовал, что вот, уже скоро, наступит удобный случай для атаки. Главное только — его не упустить.

Многолетняя практика военной подготовки и необходимость всегда побеждать — сформировали из щупленького в детстве юнца, коем когда-то был Батлер, поистине железного человека, при необходимости способного справиться одновременно, по меньшей мере, с тремя гражданскими, вооруженными холодным оружием.

В метрах пяти-семи за спиной вооруженного мужчины мелькнуло что-то красное. Быстрое перемещение восьмипалой особи, вошедшей в коридор, не утаилось от внимательного взгляда бывалого солдата. Но уверенность Батлера в своей правоте — подавило собственную чрезмерную наблюдательность.

Люди, сгрудившиеся за спиной отставного военного, неожиданно для него самого, заохали. Батлер обернулся, чтобы выяснить причину их волнения. Он был настолько удивлен шокированными физиономиями постояльцев, что даже не сумел задать какой-либо вопрос. Хьюберт, немного приподняв руку, трясущимся указательным пальцем направил взгляд Батлера к двери лестничной площадки.

— Мать твою… — остаток предложения провалился в глотке матерого солдата.

Крупное насекомое, частично скрывающееся от прямого взгляда Батлера — за спиной сумасшедшего, тихонько повило вперед одной из своих, не в меру длинных, передних лапок. Затем соседняя конечность подалась к предыдущей, и паук стал медленно приближаться.

От изумления у Батлера перехватило дыхание, и он даже чуть не выронил из своей крупной ладони личный компактный фонарик.

— Не свети мне им в лицо! — крикнул на солдата взбешенный постоялец и случайно нажал на курок.

Казалось, последовавший выстрел прозвучал громче предыдущего. Девушка, схваченная грубияном за шею, непроизвольно пискнула, но этого никто не услышал, в том числе и обладатель «Кольта Питона». Вылетевшая из ствола пуля, разбивая на своем пути потолочный декор, утонула в бетоне. К предыдущей побелке — на ковре — прибавилось еще некоторое количество белых крошек.

Подкрадывающийся монстр от шума выстрела перенес болевой синдром и, вскочив, как кузнечик, мгновенно оказался на потолке.

Батлер, чуть присев, испуганно оглянулся на свою свиту. Те что-то неясное роптали себе под нос. Только Винсент не был в смятении, он уже видел работу паука и, склонив голову, просто молился.

Ехидная улыбка у вооруженного негодяя мгновенно исчезла с его неприятного лица в тот момент, когда он заприметил красноватый блик на никелированной поверхности ствола своего оружия. Мужчина, не расслабляя зажим руки у горла молодой женщины, не спеша запрокинул голову.

Все, что он успел увидеть, были здоровенные, окровавленные, бивнеобразные челюсти насекомого, к пикам которых, в предвкушении трапезы, из пасти монстра сочилось едкое слюноотделение. Обладателя, таких превосходных ножниц, мужчина в майке разглядеть не успел. Его откушенная голова, словно в одночасье отрубленная гильотиной, исчезла в прожорливой пасти паука.

Гильотинирование прошло мгновенно и безболезненно. Захват, теперь уже обезглавленного разбойника, расслабился и отпустил горло девушки, пистолет тяжело упал на пол, а уже вслед за ним рухнуло и само безжизненное тело.

Молодая женщина продолжала стоять неподвижно и дрожала от страха. Оглушенная недавним выстрелом, она не понимала, что произошло с человеком, удерживающим ее в заложниках, но и не пыталась этого выяснить. Уж слишком сильно она была всем напугана.

Мередит растолкала зевак и, обогнув Батлера, устремилась к бедняжке. Ридикюль старушки смирненько покоился в ногах девушки. Миллионерша, ловко нагнувшись, подняла его, а после, схватив шокированную синьорину за запястье, дернулась к толпе, вроде как ожидавшей какого-то чуда.

Чудо и впрямь произошло. Голодный паук, поглощая добычу, не обратил на них никакого внимания, а как раз наоборот, так увлекся поеданием свежего мяса, что и вовсе, отвернувшись от людей, находился к ним брюшком.

Батлер поспешно спрятал подбежавших женщин за своей спиной, воззрившись на чудище, он посветил на него фонариком. Монстр пришел от этого в ярость, он истошно запищал, но добычу не бросил.

Хьюберт своевременным движением быстро опустил руку распорядителя и, приставив к своим губам, вертикально направленный, указательный палец, прошептал свою мысль Батлеру, вопросительно воззрившемуся на него:

— Мне кажется, не стоит на него светить. Сдается мне, ему это не очень по душе.

Батлер вновь бросил взгляд в направлении паука. Тот, как и прежде, спокойно трапезничал.

— Ты прав, не будем впредь этого делать, — согласно кивнул отставной военный Хьюберту.

На его памяти подобное происходило впервые. Обычно Батлер ни с кем никогда не соглашался. «Наверное, сейчас он понял, что нужно действовать сообща, ну если конечно мы и впрямь хотим выбраться отсюда» — подумал Хьюберт, и он не ошибался.

— Что будем делать дальше? — шепнул на ухо Батлеру Людвиг.

В брюхе паука что-то забулькало, и из верхней детородной полости стала выливаться красная, слизистая субстанция.

Батлер напряженно думал. Посмотрев по сторонам, он заприметил две, ближайшие к ним, незапертые комнаты. Только в одной из них им удалось бы спрятаться, в той, что имела приоткрытую дверь. Другая же комната и вовсе была без нее. Прежде выбитая преграда валялась теперь на полу.

Паук уже расправился с половиной добычи, а слизь, сочащаяся из его брюшка, капая на пол крупными шмотками, двигалась в направлении постояльцев, едва дышащих от страха.

— Живо туда, — прошипел Батлер, указывая людям на приоткрытую дверь номера.

Судя по тому, как все быстро отреагировали на его слова, легкая звуковая контузия и звон в ушах уже оставили гражданских в покое. Что касается самого Батлера, он, быстрее, чем кто-либо другой, отходил от любого шока и неожиданностей.

В комнату он вошел последним и, даже не издав малейшего щелчка, умело, осторожным поворотом, запер дверь на ключ.