Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - Мария Семеновна Галина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А надо сказать, что хозяину дома это предложение пришлось весьма по сердцу, ибо дела его пришли в упадок, отчего ему и пришлось удалиться в столь дикое место. И поклонился он до земли, и коснулся лбом туфли царевича и сказал так:
«Знай же, о царевич, что роду я не худого, хотя и не сравнить с тобой, великим, сияющим. Сам я магрибинец, и жил в городе Магрибе в богатстве и довольстве, и разводил голубей для писем, и голуби мои ценились в лучших дворах под этим небом, поскольку отличались мощными маховыми перьями, и легкими пуховыми перьями, и стройными рулевыми, и килем они были подобны кораблям, бороздящим моря, а глаза у них были как у сокола. И выкармливал я птенцов из своего собственного рта, и натаскивал, и воспитывал, так что не было лучших птиц на базарах Магриба. И ценились они так высоко, что жил я в неге и роскоши и детей моих растил в неге и роскоши, и Ясмина моя вскормлена цыплятами и шафранным рисом и обучена игре на лютне, и стихосложению, и изысканным речам, и чистописанию; руки ее не знали тяжелой работы, а ноги не касались плит мостовой. Однако ж рок переменчив, и случилась голубиная чума, и птицы мои погибли, мои золотые, мои драгоценные птицы, и стал я разорен, и все пошло в уплату долгов, и не осталось у Ясмины ни динара, ни дирхема приданого, и мать ее умерла от горя, а я, забрав детей, удалился сюда, дабы не торжествовали неправедные, видя мое падение. И должен сказать тебе, что буду рад и счастлив, коли ты заберешь Ясмину, жемчужину мою, отсюда, ибо такая жизнь для нее не подобает и она чахнет и бледнеет от горя и тоски».
И тогда царевич велел спутникам своим насыпать этому человеку столько золота, сколько весит сама Ясмина, а чего не хватало, то добавляли серебром и самоцветами и дорогим оружием, пока у того человека разум не улетел от такого богатства, и он, ступив за завесу, не вывел Ясмину за руку, не подвел ее к царевичу, сказав: «Вот твой господин и хозяин!» И Ясмина с опущенной головой, не говоря ни слова, пошла за царевичем, а он был без ума от радости и приписывал ее молчаливость тому, что грустит она, расставаясь с отцом. Ничего, думал он, я сумею развеять ее печаль, ибо она будет жить так, как ей привычно, и ни в чем не знать отказа, и есть лучшие яства и пить лучшие напитки, и, когда я скажу ей стих с изысканным редифом и чеканным слогом, она, возрадовавшись, мне в ответ скажет два, ибо тот, кто обучен этому искусству, чахнет, когда не может его применить.
С подобными мыслями он посадил девушку на седло позади себя и направился со своими спутниками во дворец. И все были весьма рады тому, что царевич наконец обратил свои взоры к женской половине, а пуще того – сам царевич и отец его. Однако ж отец был человек мудрый, и повелел он старшей няньке царевича осмотреть девушку, дабы убедиться, что нет в той скрытого изъяна. И старшая нянька царевича осмотрела девушку и нашла, что члены у нее соразмерные, грудь высокая, бедра тяжелые, руки и ноги маленькие, лик светел, а волосы и глаза черны и что нет в ней ни единого изъяна. Однако ж заметила она, что девушка грустна и со щек ее исчезла краска и что не радуется она своему новому положению, а чахнет и пульс ее не наполнен.
С этим она и пришла к царевичу, который весьма взволновался и велел позвать дворцового лекаря, и тот осмотрел девушку и подтвердил сказанное, однако же не нашел никаких видимых причин такому печальному ее состоянию. Он велел давать ей побольше сладкого, чтобы развеселилось ее сердце, и острого, чтобы разгорячилась кровь, и слушать целительную музыку, чтобы привести в гармонию все субстанции ее тела. Царевич исполнил сказанное, однако ж девушка чахла день ото дня, и, как он ни осыпал ее драгоценностями и нарядами, как ни услаждал ее слух, позвав лучших певцов, и сказителей, и музыкантов, девушке становилось все хуже, и наконец она совсем слегла, и мир для нее исчез.
И царевич тогда впал в великую печаль, и прогнал музыкантов и сказителей, и позвал лучших лекарей со всего царства, однако ж никто не мог назвать ни причины болезни наложницы, ни способ ее исцеления. И по всей стране была великая печаль, и царевич забыл про игры и забавы, и не выходил из дворца, и побледнел ликом, и сам начал чахнуть.
И, видя то, царь, его отец, вновь воззвал к Всевышнему, Всемилостивейшему, и провел ночь в молитвах, а день – в воздержании, и молил он так – вот, любви пожелал я для своего единственного сына, однако ж любовь опалила его, точно губительное пламя, и мой сын чахнет и слабеет, а возлюбленная его, прекрасная ликом и совершенная членами, лежит без движения, и разум ее улетел, и кончина ее не за горами, и что станет тогда с моим единственным сыном, не знаю и не ведаю, ибо о сем даже страшно подумать…
И в следующую ночь было ему такое сонное видение – предстал перед ним старец в белых одеждах и сказал: не грусти, скоро дни твоей печали исполнятся и придет исцеление девушке, а с ней – и царевичу. Завтра постучится в твои ворота нищий лекарь, последний из последних, но ты его не гони, а открой ему.
И чуть лишь воссияло утро, царь послал людей к городским воротам, и они увидели, как бредет по дороге нищий лекарь с посохом и ноги его босы и в пыли, а сам он – в рубище. Однако же, помня наставления своего владыки, они подошли к нему со всем вежеством, и склонились в поклоне, и пригласили во дворец. И царь принял его благосклонно и велел накормить лучшими яствами, и позвал музыкантов и танцовщиц, и сам сидел с ним за столом, и лишь когда нищий лекарь отдохнул, и насытился, и омыл руки в розовой воде, поведал ему о таком несчастье.
«Этой беде я могу помочь, – сказал нищий лекарь, –
