Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - Мария Семеновна Галина

– Да, – печально сказал Гиви, – Миша и вправду очень изменился. Впрочем, должно быть, мои глаза затуманены, о мудрый, ибо я вижу его таким, каким он был прежде. Но ведь он – могучий муж, герой…

– Должен сказать тебе, о Гиви, что, ежели бы мир спасали герои, – сказал голос из тьмы, – мир не продержался бы и дня.

– А мир нужно спасать? – вежливо поинтересовался Гиви.

– Мир нужно спасать ежедневно и ежечасно.

– Ну, Миша, по крайней мере, старается! Вот, джиннов изгнал!

– Верно… – задумчиво проговорил Мюршид. – Царь изгнал джиннов одним своим словом. Но разумно ли он поступил? Каждый поступок имеет двоякое толкование…

– По-моему, удалить джиннов – во благо. Они не пропускали караваны, губили путников.

– Предположим, о Гиви, что некто помогущественней, чем даже сам царь Ирама, поставил их туда – ибо там, в горах Мрака, не только караванные тропы! Быть может, джинны были меньшим злом, сдерживающим большее зло, – а теперь путь большему злу открыт!

– Какому злу? – насторожился Гиви. – Я был там, я видел… там, о Мюршид, творится нечто, от чего трясется земля!

– Это еще не есть зло, – произнес из темноты голос, – страшнее будет, ежели она перестанет трястись. Однако дела это давние, а у тебя есть заботы и поважнее.

– Да уж, – угрюмо согласился Гиви, – это уже не моя забота. Я обречен сгинуть во мраке, где нет пути.

– Не тревожься, о сомневающийся. Выход есть всегда, нужно лишь уповать на милость Божию. Ибо даже если закроет Он перед тобой все пути и проходы, Он покажет скрытый путь, не известный никому.

– Эх! – сказал Гиви. – Из темницы еще никто не выбирался сквозь стены…

– Как знать. Сорок один атрибут есть у Бога, из которых двадцать атрибутов необходимости, двадцать – невозможности и один – возможности. И если предназначение твое угодно Всевышнему, Он охотно предоставляет тебе последний атрибут!

– Хотел бы я узреть этот самый атрибут в предлежащей тьме…

– Спасение грядет, – сурово сказал Мюршид, – но учти, о Гиви, что само по себе спасение тоже есть испытание!

– Лучше испытание спасением, чем испытание темницей, – резонно возразил Гиви.

– Как знать, – загадочно повторил Мюршид.

Гиви хотел сказать еще что-то, но тяжкий скрип отверзающихся запоров заглушил его слова.

Интересно, подумал Гиви с поразившим его самого безразличием, это за мной? Или за тем беднягой? И если за мной, то с какой целью?

В душе у него шевельнулась робкая надежда: неужто Миша все-таки одумался… да нет, маловероятно.

– Что это, о Мюршид? – спросил он шепотом.

– Последний атрибут, – так же шепотом ответил Мюршид, – смотри!

По стенкам запрыгало пламя факелов, освещающих коридор, – с непривычки оно показалось Гиви прямо-таки ослепительным. Он моргал, привыкая к свету, и когда привык, то увидел, как пламя просачивается сквозь приоткрытую дверь и в нем маячат темные силуэты.

Миша, думал он, слыша, как торопливо заколотилось сердце, эх нет, не Миша!

Ни один из новоприбывших не был похож на Шендеровича: один – слишком маленький, двое других – слишком большие.

Он вновь зажмурил глаза.

– Господин, – произнес кто-то свистящим шепотом, – господин мой! Ты здесь?

Гиви оглянулся во мрак, где скрывался его собрат по несчастью, полагая, что обращение могло адресоваться и к нему, но из угла не донеслось ни звука.

– Господин мой Гиви! Отзовись, о скрытый во тьме!

– Это… э-э… я, – произнес Гиви вовсе не с той готовностью, как, казалось бы, должен, – а это кто?

– Визирь Джамаль, твой слуга…

– О! – обрадовался Гиви. – Это Миша тебя послал за мной? Так он передумал?

Шендерович, конечно, бросил его сюда под горячую руку, как последняя скотина, но в принципе он человек незлой, широкая натура, мог и одуматься… Это все Престол…

Джамаль грустно покачал головой, увитой пышным тюрбаном.

– Ежели бы он послал меня за тобой, – пояснил он, – то не иначе как с холодной сталью в руке или же с чашей, полной яда… Ты, мой господин, у него как бельмо на глазу!

– Тогда зачем пришел? – поинтересовался Гиви, испуганно подбирая под себя ноги, насколько позволяли колодки.

– Я пришел исключительно по велению собственного своего сердца, – с достоинством пояснил Джамаль, – ибо не дело, когда неправедный казнит праведного.

– Э-э… – нерешительно проговорил Гиви, – очень мило с твоей стороны. Я принимаю твои соболезнования и все такое…

– Не соболезнования предлагаю я, но помощь, – возразил Джамаль, – ибо от пустых сокрушений нет никакого проку.

– Ну… – затруднился Гиви, которому Джамаль, в общем, не слишком нравился. – Ежели ты, друг мой, хочешь принести цыпленка или же блюдо с рисом…

Он замялся, поскольку его тревожили слова Джамаля насчет яда.

– В узилище самый жирный кусок встанет поперек горла, – твердо произнес Джамаль, – и не пристало благородному поглощать трапезу в столь унылом месте.

Гиви вздохнул. Похоже, Джамаль кормить его не собирался. Даже ядом.

На всякий случай он печально возразил:

– Благородный облагораживает любое место. Даже подобное сему.

– Ты мудр и велик, о господин мой! – всплеснул Джамаль пухлыми руками. – Однако ж позволь, я выведу тебя отсюда, чтобы воздать все почести, которые полагаются по праву.

– Ты хочешь сказать, – осторожно переспросил Гиви, – что выведешь меня из темницы?

– О да! Я выведу тебя на свет, о друг и повелитель! И укрою тебя от нечестивых взоров! И рука тирана не коснется тебя!

– Какого тирана? А-а, Миши! И… э-э… куда же мы пойдем?

– Позволь малому позаботиться о большом, – уклончиво произнес Джамаль и загремел чем-то, вероятнее всего связкой ключей.

Гиви колебался. Теперь, когда глаза его окончательно привыкли и к мраку, и к свету, он окончательно разглядел, что массивные фигуры за спиной Джамаля смотрятся весьма грозно, – по всей вероятности, визиря сопровождали воины из личной охраны.

А ну как шнурком придушит, тревожился Гиви. Как знать, вдруг Миша совсем воцарился и поручил меня втихую убрать, а может, он по собственной инициативе… Начальству хочет угодить или просто натура вредная…

– Иного выхода у тебя нет, о Светозарный! – настаивал Джамаль. – Ибо уже ходят по городу Ираму глашатаи, рассказывая народу о твоем коварстве и двуличии. Говорят, в горах Мрака уже рубят кедры, чтобы плаха была достойна казнимого.

Или он врет, мучился Гиви, или нет. А попробуй тут откажись. Вон каких амбалов привел!

– В безопасном месте я спрячу тебя, господин мой, – продолжал настаивать Джамаль.

Гиви думал. Может, конечно, Миша все-таки опомнится, но пока что-то непохоже. А Джамаль этот Мишу вроде недолюбливает. Это как минус на минус… враг твоего врага – твой друг, так сказал бы Мюршид… да, но какой же Миша – враг? О-хо-хо, думал Гиви, вот ведь как оно все обернулось! А ведь как было здорово раньше… Что делать? Кому верить?

Ему хотелось верить Шендеровичу.

Но спасать его пришел Джамаль.

– Эх! – решился Гиви. – Ладно! Одно лишь слово хочу я сказать тебе, о Джамаль! Не в моих правилах оставлять в беде сотоварища по узилищу. Ежели ты освобождаешь меня, то освободи и его!

– Ты хочешь сказать, – Джамаль сразу как-то подобрался, – что тут, с тобой, еще кто-то?

– Да, – согласился Гиви, – несчастный мудрец,