Князь Святослав II - Виктор Поротников

Янка очень льнула к Оде и все выспрашивала у нее про Глеба. Ее желание стать его женой проявлялось в ее поведении все явственнее. Глеб своей мягкостью и уравновешенностью нравился Янке больше, нежели более замкнутый Олег, в характере которого нет-нет да и проявлялись отцовская жесткость и упрямство.

Однажды Ода, оказавшись наедине с Олегом, напрямик спросила его, нравится ли ему Янка. Что двигало ею? Ода не смогла бы ответить на этот вопрос, но ей почему-то хотелось сблизить синеглазую дочь Всеволода именно с Олегом. Ода чувствовала своим женским чутьем, что Олег, в отличие от Глеба, способен на более приземленную страсть к женщине и не будет витать в облаках возвышенных чувств. Евангельский взгляд на семейные отношения не очень-то устраивал Оду. И она, как женщина женщине, желала Янке полноценной земной любви с ее будущим мужем.

Олег искренне ответил мачехе, что Янка ему не по сердцу. При этом он столь выразительно посмотрел на Оду, что в груди молодой женщины разлился жар и приятная волна прокатилась по всему телу. Заметив перемену в лице мачехи, Олег поспешил уйти и весь оставшийся день старался не показываться Оде на глаза.

Ода была благодарна Всеволоду и Анастасии за покой, установившийся в ее душе с их приездом. Она была почти счастлива, забыв на время про свои печали и не подозревая о жестком ударе, уготованном ей судьбой.

- Ну что же, милая моя, - обратилась как-то к Оде Анастасия, когда обе женщины сидели за пяльцами, - Прощеное воскресенье мы со Всеволодом провели у вас в Чернигове, чем остались весьма довольны. Теперь ждем вас с детьми на Светлое Христово Воскресенье[78] к нам в Переяславль. Приедете?

- Я с превеликой радостью побывала бы у вас, - призналась Ода, - да только Святослав вряд ли на Пасху поедет в Переяславль. Как растают снега, он намеревался опять идти с дружиной до Тмутаракани.

- Так ведь Ростислав-то умер, - растерянно сообщила Анастасия. - Разве Святослав ничего тебе не сказывал?

Ода похолодела и глядела на Анастасию остановившимся взглядом. Услышанное не укладывалось у нее в голове. Нет, этого не может быть!

- Видно, муж твой запамятовал, - между тем продолжала Анастасия. - Катепан херсонесский побывал в гостях у Ростислава и отравил его, подмешав яд в вино. Случилось это еще в конце января. Ростислав же умер не сразу, а на восьмой день. Катепан, вернувшись в Херсонес, не таясь, стал повсюду говорить, что скоро отправится Ростислав на тот свет, чем себя и выдал. Когда Ростислав и впрямь преставился, херсонесцы испугались гнева русичей и побили того катепана камнями. Всеволоду в Переяславль весть эту принес один греческий купец.

Анастасия умолкла, заметив, как побледнела Ода.

Неимоверным усилием воли Ода заставила себя справиться с волнением.

- Может быть, этот слух пустой? - спросила она.

Она была готова осыпать Анастасию золотом, лишь бы та согласилась с этим.

Гречанка разочаровала ее, качнув своей красивой головой и произнесла со вздохом:

- Я бы многое дала за то, чтобы это было неправдой. Ростислав был такой милый! Он называл меня «синеокая пава» и так почтительно целовал при встречах и прощаниях, словно стеснялся проявлять свои чувства. Я не раз подсказывала ему взглядом, что со мной он может быть и посмелее. Он хоть и доводился мне племянником, но был моложе меня всего на четыре года. Разве думаешь о каком-то там родстве, когда рядом такой красивый молодой витязь. В такие моменты думаешь совсем о другом, пусть это и грех. - Анастасия посмотрела на Оду с подкупающей доверительностью, оставив ненадолго пяльцы. - Не поверишь, я жутко завидовала Ланке, которой так повезло с мужем. Сколько ночей я не могла заснуть, думая о Ростиславе. Я все время ждала встречи с ним и одновременно боялась его видеть. Порой один взгляд или случайное прикосновение его руки пробуждали во мне желание отдаться ему. Я сгорала от стыда. Мне казалось, это заметно всем окружающим и только Ростислав ничего не замечает. - Анастасия печально вздохнула и вновь взялась за пяльцы. - Бедный Ростислав!.. Несчастная Ланка!.. - тихо промолвила она.

Ода слушала Анастасию со смешанным чувством изумления и ревности.

«Так вот ты какая «неприступная греческая богиня»! - подумала она. - Выходит, не столь уж ты неприступна».

«Неприступной греческой богиней» за глаза называл Анастасию Святослав, который как-то под хмельком признался боярину Перенегу, не подозревая, что его слышит Ода, что он «не прочь бы помять дивные перси и бедра Всеволодовой супруги». Но тут же посетовал, мол, «приступу с этой стороны нет никакого».

Воцарившееся молчание было недолгим.

- У тебя что-то было с Ростиславом? - не глядя на Оду, тихо спросила Анастасия.

Ода поняла, что чем-то выдала себя, и, не желая на откровенность подруги отвечать недоверчивой холодностью, призналась:

- Было… Один раз.

- Счастливая! - прошептала Анастасия.

Ода бросила на нее удивленный взгляд. Она не поняла, какой оттенок прозвучал в этом единственном слове, беззлобной зависти или скрытой неприязни.

- Мне казалось, что у тебя все благополучно со… Всеволодом, - промолвила Ода. - Он так сильно любит тебя! Не то, что мой Святослав.

Анастасия помолчала, потом недовольно бросила:

- Знала бы ты, как мне надоел этот ревнивец!

И снова Ода была изумлена и ошарашена, перед ней будто сидела не Анастасия, а совсем другая женщина.

- Всеволод не дает мне повода для блуда с другим мужчиной, он любит меня, не притесняет, блюдет свое тело от других женщин, каких только красавиц я ему не подыскивала! - с какой-то обреченностью в голосе молвила Анастасия. - Он жаждет на ложе только меня, что и доказывает мне ночью и днем.

- И днем? - невольно вырвалось у Оды, которая и ночи-то далеко не все проводила со Святославом.

- Да, дорогая моя, - ответила Анастасия с брезгливой усмешкой. - Это у вас в тереме я отдыхаю, а у себя в Переяславле муж мой иной раз по нескольку раз на дню срывает с меня одежды. Дивлюсь я его ненасытности! Был один человек, с кем и я хотела бы вот так же грешить и денно и нощно, но и тот умер. Потому и завидую тебе. Ты хоть раз да вкусила счастья!

Печаль по Ростиславу еще больше сблизила Оду и Анастасию.

Судьбы их были схожими: обе имели нелюбимых мужей и втайне желали одного и того же человека. И то, что красавец Ростислав ушел из жизни, в какой-то мере уравнивало ту, что однажды побывала в его объятиях, с той, для которой близость с ним так и осталась в мечтах. Теперь у Оды и Анастасии была общая тайна - одна на двоих.

Поздно вечером в ложнице Святослава и Оды произошла ссора.

Ода, лежавшая в постели и тщетно пытавшаяся заснуть, слышала, как пришел муж, как он раздевался, как шепотом читал молитву перед иконой. В конце молитвы Святослав стал благодарить Господа за то, тот взял к себе «строптивца Ростислава» и избавил его от необходимости «обнажать меч на родного племянника».

Эти слова резанули Оду по сердцу, будто ножом отточенным.

- Стыдись, князь черниговский! - вскричала она, выскочив из-под одеяла. - Как тать молишь Бога о милости, через которую в помыслах своих корыстных видишь себя во главе земли Русской! Помышляешь о богатстве и славе, не довольствуясь отцовым наследием и почестями княжьими. Таишь злобные замыслы против братьев своих, как таил против Ростислава. Мнишь о себе, как о светломудром властителе, Бога в союзники взял! Благодаришь Властителя Небесного за подмогу против родного племянника, пред коим ты сам оказался бессилен и жалок, ибо одолел тебя Ростислав без сражения одною хитростью.

Попроси же Всевышнего, чтоб послал он скорую смерть Изяславу и Всеволоду и всем их сыновьям. Представляю, сколь роскошные поминки справил бы ты за их упокой, князь черниговский!

Ода не могла продолжать, рыдания душили ее.

Святослав, поначалу оторопевший от неожиданности, шагнул к супруге, желая ее успокоить.

Но Ода отпрянула от него, как от прокаженного:

- Не приближайся!.. Гадок ты мне!

- Что с тобой, горлица моя? - забормотал Святослав. - Одумайся! Куда ты?

Видя, что Ода отступает к двери, Святослав бросился наперерез и схватил жену за рукав исподней рубашки.

Ода рванулась, послышался треск раздираемой ткани. Святослав хотел подхватить Оду на руки, но после сильной пощечины невольно отпрянул.

Воспользовавшись заминкой, Ода выбежала из спальни.

Ласковые объятия Регелинды вызывали у Оды целые потоки слез. Она жаловалась служанке на злодейку-судьбу, на постылого мужа, на его братьев, на свое одиночество, поминая Ростислава, которого «отравили подлые люди, такие же подлые, как Святослав и его братья!».

Регелинда толком ничего не могла понять. Она уложила Оду в своей комнатушке, напоив ее чистой родниковой водой, освященной епископом Гермогеном в ночь на Крещение Господне. Служанка не допустила к Оде Святослава, который пришел взглянуть на нее.