Князь Святослав II - Виктор Поротников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Та-ак! - медленно и грозно произнес Изяслав. - Сей ветерок мне ведом, знаю, откель дует. Где отец Иларион? Где этот старый гриб?
- Ой, княже мой, - испуганно залепетала Эмнильда, - отче Иларион ныне тут в терему обретается, днюет и ночует на сенях. Там же и молится во здравие Бореньки, но в последние дни что-то занедужил. Не ходил бы ты к нему, князь.
- А Илариоша-то отчего вдруг расхворался, тоже, что ли, в грехах по уши? - рявкнул Изяслав и так посмотрел на Эмнильду, что та испуганно опустила глаза. - Так я ему подскажу. С какого места Псалтырь читать, чтоб полегчало!
Хлопая дверьми и топая сапогами, Изяслав ринулся к сеням, оттолкнув попавшуюся на пути ключницу, спешившую сказать князю, что стол накрыт. Брань так и лезла из великого князя, он ругался, поминая чертей, сатану и Божью Матерь, спотыкаясь о пороги и крутые ступеньки в темноте. Последовавшая за князем ключница со свечой скоро отстала.
В этот поздний час Изяслав увидел Илариона тоже стоящим на коленях перед образами, кладущим поклоны и шепчущим молитвы. Гнев на какое-то время взял верх в Изяславе над богобоязненностью, поэтому вид коленопреклоненного старца в грубой черной рясе вызвал у князя лишь усмешку.
- Ниже кланяйся, отче! Неча спину-то жалеть, чай, сено днем не метал и тяжелей нательного креста ничего на себе не носил, - язвительно проговорил Изяслав, стоя позади священника, склонив голову в низком помещении и уперев одну руку в потолочную балку. - Да лбом-то по полу постучи, чтоб бесов отогнать, кои на тебя из всех углов таращатся и смеются! Чего ж не спится-то тебе, отче? Иль грехи спать не дают?
Старческая рука, занесенная для крестного знамения, застыла в воздухе после первых же слов князя, молитва смолкла. Согбенный вид инока, полный смиренья и покорности, казалось, он только ждал, когда Изяслав умолкнет, чтобы дальше продолжить молитву.
Не слыша ответных слов, Изяслав заговорил резче:
- Ты что же это, баран христовый, в тереме у меня исповедальню устроил! Ладаном все провонял, заупокойных свечей везде понаставил. Своевольничаешь! Думаешь, я в Киеве, так ты здесь хозяин? Отвечай!
Священник медленно встал с колен и повернулся к Изяславу. По его глазам, спрятавшимся в морщинах, было видно, что он не испугался.
Тихим и спокойным был голос Илариона:
- В грехе погряз ты, княже. Прелюбодействуешь при живой супруге, завет христианский нарушаешь. Не к лицу сие даже смерду, а великому князю и подавно.
Говоря это, Иларион глядел прямо в глаза Изяславу, хотя видел в них только гнев.
Изяслав угрожающе шагнул вперед.
- От Эмнильды все выведал?
- Не выведывал я, - с достоинством возразил Иларион, - исповедовалась она мне, как сын ее занедужил.
- Так ты за упокой Бориса поклоны тут бьешь? - зло прищурился Изяслав.
- Не за упокой, княже, а за отпущение грехов твоих и Эмнильды, - ответил Иларион,'- ибо сказано в Священном Писании…
- Погоди с Писанием, отче, - прервал Илариона Изяслав, - про него опосля потолкуем. Сначала скажи, что тебе наговорила Эмнильда.
Иларион осуждающе посмотрел на Изяслава.
- Сказано ею было то, о чем ты, княже, и сам доподлинно ведаешь, ибо участвовал в грехе том не единожды.
- Кто еще об этом ведает?
- Окромя меня никто, княже.
- Исповедовал ты княгиню в тереме иль в храме?
- В храме, в субботу четвертой седьмицы Великого Поста.
Изяслав замолчал, обдумывая что-то.
Тут в дверях появилась ключница. Видя, что князь занят беседой со святым отцом, она хотела было исчезнуть, чтобы не мешать. Однако Изяслав заметил ее и велел войти.
Ключница повиновалась.
- Готово ли угощенье? - спросил Изяслав.
- Готово, князь-батюшка, - с поклоном ответила ключница.
Эту женщину, холопскую дочь, Изяславу подыскал воевода Коснячко с тем, чтобы она, имея ключи от дверей и распоряжаясь челядью, сводила князя и его возлюбленную незаметно для посторонних глаз. С делом своим ключница справлялась: Изяслав был доволен. Вот и сейчас ее появление немного остудило его гнев.
- Любо, Власта, - сказал Изяслав. - Ступай. Сама прислужишь мне за столом.
Власта опять поклонилась и ушла.
Сев трапезничать, Изяслав принялся выведывать у Власты, что ей известно о хвори Бориса, исповеди Эмнильды, о том, как водворился в тереме пресвитер вышгородской Богородицкой церкви Иларион.
Ключница поведала все, что знала, без утайки.
- В прошлый понедельник княжич вдруг не вышел к обеду, хотя с утра был резв и весел. Я спросила госпожу про него. Госпожа ответила, что неможется Борису, прилег он ненадолго. Да только с того самого дня Бориска больше не вставал. На другой день позвали лекаря, что у рынка живет. Осмотрел он княжича и говорит, мол, крапивница у него, ничего страшного. Травы какой-то оставил и ушел. Я тогда еще сказала госпоже, что не крапивница это, от крапивницы по всему телу идут красные пятна и сильный зуд, а у княжича зуда никакого не было и кожа покраснела не пятнами, а сплошь. Снова позвали лекаря, потом знахаря Зашибу позвали. Шамкал-шамкал беззубый Зашиба да так ничего и не нашамкал, а я его, ирода, еще двумя гривнами одарила.
Лекарь еще несколько раз приходил, травы приносил, велел Бориску медом поить, чесноком натирать, а когда ничего не помогло, заявил, что хворь эта насланная свыше, коли врачеванию не поддается. Госпожа как услыхала об этом, так и в слезы да в тот же день исповедаться побежала. Назад вернулась не одна, а с отцом Иларионом. Всю ноченьку они молились, сатану отгоняли. Иларион спаленку княжича святой водицей обрызгал, а в изголовье икону поставил для оберега.
- Ко мне в Киев гонца послать не могли? - промолвил Изяслав и выругался.
Власта вздрогнула и жалобно простонала:
- Так ведь отец Иларион запретил гонца в Киев-то слать.
- Ах, змей! - вырвалось у Изяслава.
- По совету отца Илариона госпожа отправила гонца в Печерскую обитель к святому Антонию, чтобы помолился святой за княжича перед Всевышним. Гонец за один день обернулся и привез ответ святого старца. Обещал Антоний помолиться за Бориса и мать его, посты соблюдать и пожертвовать Церкви дары, блудом заработанные. А отец Иларион наложил на госпожу покаяние на два года.
- Ох, намотает он у меня соплей на кулак! - вскипятился Изяслав. - Я ему устрою исповедальню: не отмолится, не отплюется, не откланяется!
Власта, сама частенько церковным службам предпочитавшая ласки Огнива, известного в Вышгороде безбожника, в душе радовалась гневу князя на пресвитера.
Илариона побаивались в Вышгороде не только простые, но и знатные люди, побаивались и уважали. Недолгое время был Иларион по воле Ярослава Мудрого митрополитом на Руси. После смерти Ярослава ополчились на Илариона епископы-греки, возглавлявшие епархии в Чернигове, Белгороде, Переяславле и Новгороде, не хотелось им более терпеть над собой митрополита-русича. Но за Илариона горой стояли князь черниговский да русское духовенство в Печерской обители.
По воле константинопольского патриарха собрался на Руси священный Синод[87], который лишил Илариона митрополичьего сана. Русские князья признали решение Синода, так как не хотели ссориться с Византией. Синод избрал митрополитом грека Ефрема. В прошлом году скончался Ефрем и новым митрополитом стал снова грек по имени Георгий, присланный из Царьграда. Находясь на Руси, Георгий тем не менее состоял в императорском сенате и его частые отлучки в Царьград стали притчей во языцех. Дружба митрополита Георгия с князем Изяславом была общеизвестна, как и его вражда с пресвитером Иларионом.
Иларион открыто осуждал сребролюбивых и развратных греческих священников, зачастую не знавших церковные канонические тексты. За дерзкие речи сослали строптивого пресвитера сначала в княжеское село Берестово, где Иларион еще в молодые годы принял постриг в церкви Святых Апостолов, а затем услали в Вышгород.
Но и в Вышгороде после всего случившегося Иларион не задержался.
Утром Изяслав объявил пресвитеру свою княжескую волю:
- Отправляйся-ка, отче, в Печерскую обитель к святому Антонию в наперсники. Будете на пару Господа молить о райских кущах. Да перед отъездом покаяние с Эмнильды снять не забудь.
Старец стоял перед князем в своей грубой рясе, смиренно опустив глаза.
- Сие неможно, княже, - после долгой паузы вымолвил Иларион.
Ключница Власта и посадник Огнив, также находившиеся в светлице, переглянулись: не злил бы старик князя! Изяслав грозно сдвинул брови.
- Что неможно?
- Не могу супротив Бога выступить, княже, - тихим голосом ответил Иларион, - покаяние нельзя снять, его можно лишь замолить усердными молитвами.
- Тогда сократи срок покаяния до двух месяцев, - сказал Изяслав.