Элеонора. Кровные узы - Злата Линник

«...в таком возрасте слишком рано заводить предметы роскоши, это приводит к неправильному мировоззрению»...

И почему мама все время их слушается?! Ничего, завтра в школе она перескажет друзьям все, что здесь видела.

Громадное помещение, кое-как освещенное тусклыми лампочками и крохотными окошками, за которыми дневной свет уже совсем померк. Над головой темные деревянные балки, с которых свисают лоскуты паутины, покрытой пылью, почти как декорации в театре, куда они всем классом ходили на какую-то сказку. Женя останавливается, вынимает из рюкзачка старый фонарик и, включив его, идет дальше, вглубь чердака. Луч света выхватывает кусок закопченной кирпичной стены, кучу оставленного неизвестно кем мусора. Под ногами пружинят дорожки из хлипких досочек, все остальное пространство пола засыпано песком и мелкими камушками.

Сколько здесь пыли! Наверно, на этом чердаке много лет не ступала нога человека. Она путешественник-первопроходец, как в передаче «Клуб кинопутешествий». Ом, а что это? Громадные собачьи следы, прямо посреди чердака. Интересно, откуда здесь собака? Наверно, это милицейский пес, и он вместе со своими хозяевами искал здесь преступников. Но как он смог забраться по лесенке или, может быть, милиционеры подняли его в рюкзаке? Надо проследить, куда ведут следы; может быть, с чердака есть и другой выход. Раз уж она здесь, надо все разведать.

Но, пройдя вдоль цепочки следов от начала и до конца, девочка останавливается в полнейшем недоумении. Следы начинаются прямо у глухой кирпичной стенки, где нет ни потайного входа, ни самого крохотного лаза. Заканчиваются они в глухом тупике без малейшего намека на выход. Но не могла же собака спуститься по стене и, пробежав по полу, опять влезть наверх? Внезапно девочке становится страшно. В темноте, царящей на чердаке, притаилось что-то ужасное, что-то такое, чему даже нет названия. Девочка изо всех сил старается не трусить; первые несколько шагов она отступает, как полицейский из фильма, — пробираясь по стенке и светя фонариком вокруг себя, — но в конце концов страх оказывается сильнее. Маленькая путешественница бежит, едва не спотыкается о крышку люка и кубарем скатывается по лестнице. Она снова на площадке. Здесь светло и совсем не страшно, фонарик остался на чердаке, но возвращаться за ним очень не хочется.

Женя совершенно без сил присаживается на корточки возле двери художника, прислоняется к ней. Вдруг дверь под ее весом распахивается, и девочка, слабо ойкнув, проваливается внутрь. Вскочив на ноги, она с интересом оглядывается вокруг.

Узкий коридор, на самодельных антресолях под потолком рамы для картин, какие-то деревяшки. По стенам на множестве гвоздиков висят самые неожиданные предметы — половинка старинных ножниц, настоящая кроличья лапка, малышовский ботинок, из которого торчит засохшая роза. Хозяин мансарды, высокий мужчина со светлой бородой и в джинсах, покрытых разноцветными пятнами, выглядывает и с не меньшим удивлением смотрит на нежданную гостью.

— Откуда ты, прелестное дитя?

— Извините, у вас дверь была открыта... А вы — художник?

— Ну да, художник... Постой, а ты кто? Не Женя Еланина? Тебя же родители с собаками ищут! Где ты была?

— На чердаке.

— Разве это место для прогулок? Эй, да ты вся трясешься. Пошли-ка, угощу тебя чаем, а заодно расскажешь, что тебя так перепугало.

Большая комната, вся завешанная картинами. Это наш дом, а вот кусочек соседнего двора. А на этой картине соседка Жанна Германовна, только она не совсем такая, как в жизни, гораздо красивее. На ней синее сари, расшитое какими-то странными узорами, а сама она стоит на большой кувшинке посреди озера, как царевна-лягушка, про которую Жене читали в детстве. Еще одну кувшинку, поменьше, Жанна Германовна протягивает вперед, как будто хочет кому-то подарить. Еще одна Жанна Германовна, на этот раз в виде сказочной принцессы. Она полулежит на ветке цветущего дерева, вокруг летают яркие бабочки, а крохотная обезьянка предлагает ей апельсин. На следующей картине видно только ее лицо, едва проступающее из странных цветных загогулин...

— Нравится?

— Да, очень красиво! Скажите, пожалуйста, а на художника трудно учиться?

— Не очень легко, это точно. Давай-ка лучше чай пить.

На большом старинном сундуке уже приготовлен голубой пластмассовый поднос, там стоят чашки из молочно-белого стекла с ароматным фруктовым чаем. Рядом горка овсяного печенья в смешной плетеной корзинке. Женя пьет чай, таскает одно печенье за другим, с любопытством вертя головой по сторонам. Валерий разглядывает свою маленькую гостью. Наконец чай выпит, а в корзинке остались одни крошки.

— И что такого страшного ты увидела на чердаке?

— Там живет волк-оборотень! Он лазит по стенкам, правда, честное слово, я сама видела его следы.

— Оборотней не существует, они бывают только в кино. Наверно, это была бездомная кошка. Знаешь пословицу: у страха глаза велики...

— Нет, следы большие, как у овчарки, даже больше.

— Тебе показалось. Знаешь что, давай вместе поднимемся туда, и ты увидишь, что все вовсе не так страшно.

— Не надо, вдруг он набросится на нас и съест.

— Думаю, ты права. Твои, должно быть, уже с ума сходят...

Валерий провожает Женю до самой квартиры: мало ли что у девочки на уме, вдруг ей опять захочется куда-нибудь сбежать.

— Принимайте вашу путешественницу, отважную исследовательницу чердаков.

Женщина в старомодном платье с оборками и войлочных тапочках хватает девочку и пытается поднять ее на руки, что оказывается не такой уж легкой задачей.

— Господи, Женя, где ты была? Мы так беспокоились!

Из глубины квартиры появляется бабушка.

— Ну, разве так можно, у меня чуть инфаркт со страху не случился!

Вежливо отказавшись от чая. Валерий снова поднимается к себе.

Ну и фантазерка: волк-оборотень, который лазает по стенам. Придумала тоже!

Он пытается продолжить работу, но почему-то мысль о таинственных следах на чердаке не дает ему покоя. Вдруг это каким-то образом связано с его собственными страхами? Ведь он тоже не так давно не мог отделаться от мыслей о гигантской собаке. Спасибо Жанне, с ее появлением в его мастерской, да и, что скрывать, в его жизни, наваждение пропало, а эмоциональный фон приобрел совсем другие краски...

Нет, так дело не пойдет, нужно самому посмотреть и убедиться, что все это — не более чем разыгравшееся воображение.

Снова в мансарде

Ну, удружила: мне картину дописывать, а она тут со своими выдумками. Хотя ребенок был совершенно искренне напуган, с таким бирюзовым эмоциональным фоном врать просто невозможно. Кстати, об эмоциях: что-то в той квартире неладно, атмосфера накалена так, что и войти страшно, что-то черно-багровое, как символ затаенной угрозы. И темно как в пещере; на электричестве они, что ли, экономят? Лампочка еле светит, тени какие-то по углям... Да, обстановочка... Неудивительно, что ребенку захотелось убежать оттуда. Сам пару минут побыл, и творческого состояния как не бывало.