Неприступная красавица - Диана Фарр

Как странно. Он признался в любви, и ему было сказано, что его любовь не осталась без ответа. Это должно было бы вселять радость и надежду. Однако он ощущал смутное беспокойство. Ему не понравилось, с какой покорностью Синтия позволила матери увести себя. В этом было что-то слишком пассивное и безличное. Что-то, не предвещавшее ничего хорошего. Он был в этом уверен.

Он смотрел, как Синтия поднимается по лестнице, как шаг за шагом все больше отдаляется от него. С нею исчез и свет, и Дерек оказался один в коридоре, показавшемся ему еще более темным и холодным.

Глава 7

— Выпей свой шоколад, любовь моя.

Леди Баллимер, шурша халатом, опустилась в кресло на длинных тонких ножках, стоявшее у окна в спальне Синтии. Утреннее солнце проникало из-за ее спины в комнату, освещая нестерпимо ярким светом кровать Синтии.

Синтия прикрыла глаза рукой:

— Какое сегодня ослепительное солнце! Мама, не могла бы я попросить тебя…

Леди Баллимер немного помедлила, постучав длинным ухоженным ногтем по подлокотнику.

— Ладно, — наконец сказала она, встала и с видимым неудовольствием задернула занавески. — Хотя мне кажется, что солнце тебе не повредит.

Синтия почувствовала, что одержала пусть маленькую, но победу. Она определенно оказалась бы в проигрыше, если бы ей пришлось, ослепленной ярким светом, смотреть в лицо матери, остававшееся в тени. Она откинулась на высоко взбитые подушки и стала послушно пить маленькими глотками шоколад из крошечной чашки.

— Спасибо, мама.

Леди Баллимер вернулась в кресло. Теперь, когда в глаза Синтии больше не бил яркий свет, она увидела, что ее мать была явно взвинчена, что с ней случалось крайне редко.

Когда она заговорила, ее голос был напряженным.

— Надеюсь, ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы встать?

— Да, мама.

— Рада это слышать. — Ее ноготь снова ритмично застучал по подлокотнику. — Вчера ты меня огорчила.

— Мне очень жаль, мама. Но ничего страшного не произошло. Мне просто было немного не по себе.

— Вчера меня обеспокоила не только твоя головная боль.

Если ты действительно чувствуешь себя лучше, я считаю своим долгом с тобой поговорить, хотя и не решаюсь выразить свои опасения словами, Синтия. Надеюсь, что я ошибаюсь, Очень на это надеюсь.

Синтия почувствовала, как ее сердце учащенно забилось, Начинается. Она промолчала и упорно не сводила глаз с чашки с шоколадом, следя за тем, чтобы с ее лица не исчезло выражение покорности.

— Мне показалось, что мистер Уиттакер за то короткое время, что он здесь…Я просто не знаю, как лучше выразиться… Он не то чтобы позволил себе какие-либо вольности. Я по крайней мере на это надеюсь.

Леди Баллимер умолкла, но вопросительно подняла бровь.

Она практически ждала от Синтии, что та либо подтвердит, либо опровергнет подозрения матери. Поскольку Синтия не ответила, леди Баллимер помрачнела.

— Что ж. Как бы то ни было, мне кажется странным, что за какие-то несколько часов своего пребывания в Оулдсм-Парке ему удалось, во-первых, посадить тебя в седло впереди себя, а во-вторых, уединиться с тобой в темном коридоре. Очень странно, ты не находишь? — Так как Синтия все еще не проронила ни слова, тон леди Баллимер стал резким. — Я надеюсь, Синтия, что ты развеешь мои сомнения и убедишь меня в том, что эти два случая были простым совпадением.

— Они и были совпадением, мама.

— И они были совершенно безобидными?

— Да, мама.

— Он не позволил себе ничего неприличного?

Он и вправду ничего себе не позволил. Это она позволила, притом очень даже охотно.

— Ничего, мама.

Леди Баллимер была явно не удовлетворена ответом дочери.

— Разумеется, я должна поверить тебе на слово. — Леди Баллимер раздраженно поджала губы.

— Спасибо, мама.

Робость Синтии не произвела наледи Баллимер желаемого впечатления. Напротив, она казалась обеспокоенной еще больше.

— Синтия, мне бы хотелось, чтобы ты была со мной откровенна. — Леди Баллимер сжала перед собой ладони, как будто умоляя дочь. — Мы с тобой уже говорили на эту тему.

Мне казалось, что ты поняла, что мы не можем себе позволить вывозить тебя в свет в Лондоне сезон за сезоном без всякого результата. Совершенно необходимо, чтобы ты вышла замуж в этом году.

— Я это знаю, мама.

— Превосходно. Следовательно, ты знаешь, что мы должны заботиться о твоей репутации. Тебе необходимо избегать ситуаций, которые могли бы бросить тень на твое поведение.

Даже малейший слух может оказаться для нас роковым.

Синтия чуть было не поперхнулась шоколадом. Она осторожно поставила чашку на блюдечко и еле удержалась, чтобы не рассмеяться.

— Мама, тебе не кажется, что об этом уже поздно беспокоиться? Про меня уже столько лет ходят самые нелепые слухи. По-моему, с тех самых пор, как меня впервые вывезли в свет.

— Те слухи, о которых ты говоришь, рождаются от обыкновенной зависти, моя дорогая. — Леди Баллимер презрительно фыркнула. — На них не стоит обращать внимания.

Такая красавица, как ты, всегда оказывается в центре внимания. Я опасаюсь не этих слухов. В глазах мужчин они даже добавляют тебе интереса.

— Тем не менее эти слухи невыносимы, — тихо, но твердо отреагировала Синтия. — И, ты уж меня прости, мама, я не согласна с тем, что они были пустой болтовней. И тем более что их источником была зависть или ревность.

— Что ты имеешь в виду, детка?

— Сначала я это не поняла. Все эти перешептывания за моей спиной и то, как на меня смотрели. Я не знала, что я такого сделала, чтобы навлечь на свою голову всеобщее осуждение. Но теперь, когда я уже столько лет выезжаю в свет, я поняла, какими неуместными и неразумными были некоторые из наших действий, мама.

Леди Баллимер беспокойно заерзала в кресле.

— Ерунда. Не пытайся переменить тему, Синтия. Мы говорим о мистере Уиттакере. Я предупреждаю тебя — держись от него подальше.

Блюдце начало дрожать в руке Синтии. Она поставила его на столик возле кровати, прежде чем мать заметила ее волнение. У нее вдруг появилось желание — в порядке исключения — высказать матери все, что она думала. Но посмеет ли она? Мать попросила ее быть с ней более откровенной. Прекрасно. Она попытается хотя бы слегка приподнять завесу и посмотреть, понравится ли это леди Баллимер.

— Я вовсе не пытаюсь переменить тему. — Не надо вести себя вызывающе, предупредила она себя. Возражать матери — все равно что гладить против шерсти. — Мы говорили об опасности слухов. Ты предупредила меня, что я должна избегать, как ты выразилась, даже намека на неприличие. — Синтия сделала глубокий вдох. — А я хочу сказать, что, по моему мнению, мы не раз давали повод для таких намеков все эти три года. И особенно во время моего первого сезона.