Неприступная красавица - Диана Фарр

Все в гостиной ожидали ее появления. Не может же она все время от всех прятаться. Конечно, хорошо было бы убежать в свою комнату, но, к сожалению, она уже проспала днем несколько часов, так что извиниться и рано уйти под тем предлогом, что она устала, невозможно: ее мать сразу же всполошится. А подвергнуться еще одному допросу леди Баллимер было свыше ее сил. Во всяком случае, сегодня.

Прохладная темнота и тишина в коридоре немного ее успокоили. Закрыв глаза, она прислонилась к стене, позволив себе расслабиться. Скоро она соберется с духом, и тогда можно будет вернуться в гостиную. А пока ей нужна еще минута, чтобы побыть одной. Потом она сможет снова выдержать все взгляды и продолжить игру, притворяясь, что она ничего не чувствует, хотя на самом деле она была глубоко несчастна.

В этом длинном коридоре холоднее, чем на Северном полюсе, думал, поеживаясь, Дерек. Куда она, черт побери, подевалась? В своем тонком прозрачном платье она, чего доброго, простудится и заболеет.

Конечно, ему нет до этого никакого дела. Но кого он, собственно, хочет обмануть? Ему есть до этого дело Это было до смешного ясно. Он пытался перестать думать о ней, решил, что, если будет на нее сердиться, это ему поможет.

Не помогло. Что еще попробовать? Неужели он навсегда обречен сохнуть по этой бессердечной шельме?

А, вот она где. Дерек остановился, забыв про холод. Он пришел сюда в поисках Синтии. Ну не дурак ли?

Но что с ней? Похоже, она вот-вот потеряет сознание и упадет в обморок. Она стояла, бессильно прислонившись к стене. Ее щека была прижата к обоям. При виде ее явных страданий он тут же забыл о своей враждебности.

Дерек подошел к ней, хотя и проклинал себя за это. Но он не мог отвернуться от нес и оставить ее в горе. Ему легче было бы перестать дышать.

— Синтия?

Она вздрогнула и повернула к нему лицо, все еще прижимаясь к стене. Потом она завела руки за спину, словно хотела убедиться, что за ней стена, которая ее защитит. Это был такой странный, на грани отчаяния, жест, что у Дерека защемило сердце. Такой он еще ее не видел.

Он понял, что означало это движение. Для него мир тоже неожиданно показался опасным местом. В мире, в котором три года страданий и гнева могли в одно мгновение улетучиться, испариться, могло случиться что угодно. Могла раствориться мебель. Мог провалиться пол. Могли рассыпаться и исчезнуть стены. Линия, отделявшая действительность от вымысла, стала расплывчатой, и Дерек уже не был уверен, что все происходящее не сон.

Скорее всего это сон: уж слишком голубые у нее глаза. У реального человека не могут быть глаза такой фантастической голубизны. Только у Синтии, у той, что являлась ему в мечтах, были такие глаза. Неужели это она? Неужели она здесь, в этом доме, в этом пустом коридоре, совершенно одна и с ним?

Но это была она. Настоящая. Сон не может быть таким ярким и четким. Он видел, как расширились ее глаза, как забилась крохотная жилка у нес на шее. Он чувствовал, как неровно она дышит, видел, как дрожит ее нижняя губа, как вздымается и опускается грудь от стесненного дыхания. Она боролась, но скрыть своих чувств не могла.

«Ах, Синтия! — Его вдруг охватила пронзительная нежность. — Тебе не удастся от меня спрятаться».

Ей нельзя плакать. Но почему ей кажется, что она вот-вот расплачется? Он ее напугал. Она испытала шок, оттого что он так близко, а она к этому оказалась не готова. Он просто застал ее врасплох, вот и все.

Нет, вовсе не потому. Неужели она забыла? Что-то было в этом человеке: он сумел пробиться сквозь защитную стену, которой она себя окружила. Как она могла забыть об этом?

Она беспомощно смотрела на него и чувствовала, как у нее подгибаются колени. Ее воля, вся ее решимость быть сильной вмиг покинули ее. Она может скрыть свою внутреннюю сущность от всех, от всего мира, но только не от этого человека. От него она не может скрыть ничего.

Ощущение незащищенности все росло. Неужели возможно одновременно чувствовать и отчаяние, и восторг? Вероятно, возможно. А она так старалась вычеркнуть его из своего сердца! До сегодняшнего дня она практически поверила, что ей это удалось. А сейчас Синтии казалось невероятным, как она могла убедить себя в этой лжи? И она продолжала бы в нее верить, если бы они больше с ним не встретились.

Жалела ли она или была рада тому, что ей открылась правда? Она прикоснулась к чему-то такому, что люди всю жизнь стремятся найти. Еще никогда ничто так ее не радовало. Но и не огорчало так сильно. Радость и печаль, восторг и страдание — все эти чувства пронзили ее сначала холодом, потом жаром и привели в полное смятение.

Она все время убеждала себя, что ее чувство к Дереку было мнимым. В конце концов она поверила: человек, в которого она влюбилась, не существует, он пригрезился ей в мечтах, как это бывает с молодыми девушками, а мужчина, оставшийся в ее памяти, был плодом ее воображения. Но вот теперь он здесь, настоящий и неотвратимый, как сама реальность. Она больше не может обманывать себя и считать их встречу три года назад просто выдумкой. Он именно тот, кого она помнила, во плоти, и все то, что она испытывала при первой с ним встрече, было таким же потрясающим и сейчас.

Он стоял так близко, что у нее закружилась голова. В тусклом свете белела манишка его фрака. И пахло от него восхитительно. Все в нем вызывало у нее восторг — от классических черт его красивого лица до выражения глаз, таких темных и неотразимых, притягивающих. Она глядела в них, и ее сердце взмывало куда-то вверх и рассыпалось. Она в них увидела сострадание и нежность.

Сердитый незнакомец, разделивший с ней место в седле, исчез. Перед ней стоял Дерек. Ее Дерек — человек, о котором она мечтала и которого изо всех сил безуспешно старалась забыть. Дерек — ее тайная любовь.

Ему казалось, что се бледное лицо и матовая кожа светятся в полутьме. Она была эфирным созданием, хрупкой, словно паутина, нематериальной, будто иллюзия. Что, если он до нес дотронется, а она исчезнет?

Не важно. Он все равно до нее дотронется, даже если от этого прикосновения они оба рассыплются на мелкие осколки. Будь она ангелом или призраком, тенью или существом из плоти и крови, он псе равно до нее дотронется.

Он протянул руку. Желание прикоснуться к ней было больше, чем его гордость. А она, будто в трансе, качнулась ему навстречу. Они сошлись, словно металл и магнит, непроизвольно охваченные единым порывом, и оказались в объятиях друг друга.

В их поцелуе не было нежности. Никакой нерешительности. Дерек вдруг увидел, как черты лица Синтии, когда она, как во сне, подняла голову, постепенно становятся расплывчатыми, услышал свой собственный судорожный вздох, а потом впился губами в ее рот. Как только их губы соприкоснулись, обоих охватило безумие. Все те желания, которые мучили их столько лет, те чувства, которые они так долго подавляли, смели все барьеры и взорвались, словно бомба.