Чёрный Легион: Омнибус - Аарон Дембски-Боуден

— Нам всего лишь нужно подойти достаточно близко, чтобы подобрать спасательные капсулы.

— Леор, мы не станем возвращаться.

— Как это на тебя похоже, — презрительно ухмыльнулся он. — Показать врагу свою задницу вместо того, чтобы стоять и драться. Бегство из боя тебе подходит, сын Магнуса. Зачем нарушать сложившиеся за всю жизнь привычки, а? Совсем как на Просперо, когда я обнаружил тебя съежившимся среди пепла.

Я смотрел на него, откинувшись на троне и не говоря ни слова. В ту же секунду, как он поднял свой тяжелый болтер, все пятьдесят рубрикаторов на командной палубе вскинули оружие, целясь в стоявших посередине семерых Пожирателей Миров.

Не стреляйте, — велел я им. Ситуация выходила из-под контроля.

— Думаешь, меня пугают твои братья-трупы, колдун? — его растерзанное лицо подергивалось от мышечного тика из-за вгрызающихся церебральных имплантатов. Я чувствовал в воздухе вокруг него нерожденных демонов, облизывавших свои бесформенные челюсти. Они лакомились его болью и яростью.

— Леор, мы не станем возвращаться. Мы не можем. Посмотри на меня. Ты меня знаешь. Знаешь, что я бы не бросил твоих сородичей на смерть, если бы мог их спасти. Я бы даже открыл проход и протащил их через него, если бы мог. Взгляни на оккулус. Твой корабль уже погиб. Он погиб в тот момент, как началась атака. Даже если бы ты сразу туда добрался, это бы ничего не изменило.

Истинность этих слов была вполне очевидна, поскольку мы наблюдали конец нашего недолговечного флота. Гибель звездолетов занимала много времени, это во многом напоминало то, как когда-то океанским кораблям требовалась целая вечность, чтобы полностью затонуть. «Зловещее око» распалось на части у нас на глазах, а Фальк так ни разу и не ответил на наши вызовы. «Челюсти белой гончей» разрушались и горели, а мы так и не отвечали им. Братья Леора гибли, проклиная нас за трусость.

— Ты мог бы попытаться, — в последний раз надавил Леор.

— Леор, я обладаю силой, но я не бог.

Он отвернулся от меня, больше ничего не говоря.

— Отключить связь, — обратился я к одному из сервиторов-рулевых. Я устал слушать яростные крики обреченных Пожирателей Миров.

— Повинуюсь, — отозвался киборг.

Посреди схватки один из кораблей исчез во внезапной вспышке света, от которой заболела голова. Пробой варп-ядра? Разлом, проделанный в ткани спокойного ока бури? У Фалька не было сколько-либо могущественных колдунов.

Впрочем, Саргон. Пророк. Мог ли он…

— Что это был за корабль? — спросил я.

Ашур-Кай ответил, не открывая глаз. Он полагался на свои чувства, а не сбоящий и мерцающий тактическийгололит.

— «Восход трех светил».

Самый новый, наиболее поврежденный корабль Фалька.

— Он скрылся?

— Он пропал, — поправил меня Ашур-Кай. В преисподней это могло означать что угодно. Поглощен штормом и разметан по всему Оку. Заброшен в собственное будущее. Стерт из реальности.

Я отвернулся.

— Если желаешь мы оставим тебя в ближайшей крепости Двенадцатого Легиона.

Вместо ответа Леор плюнул на пол возле моих сапог.

После этого наше бегство стало почти что постыдно легким. Я продолжал находиться на командной палубе, сидя на троне. Случайно настроившись на общий вокс-канал, я с изумлением услышал крики Нефертари. Она все еще оставалась запертой в Гнезде.

— Ты ее не освободил? — спросил я Ашур-Кая. — Не дал ей сражаться, когда нас брали на абордаж? Брат, ты с ума сошел?

Альбинос сердито глянул на меня усталыми красными глазами.

— Я думал о более важных делах, чем выпустить твою убийцу ради ее собственного развлечения.

Он развернулся и зашагал прочь. В моем сознании едва заметно пульсировала его злость. Я чувствовал скрытое течение утонченной, полной достоинства ярости. Ему хотелось поговорить с Саргоном как провидцу с провидцем и извлечь из пророчеств Несущего Слово крохи истины. Он был очарован паутиной судьбы и негодовал, что я не провел встречу так, как это сделал бы он сам.

Ко мне приблизилась Гира. Она обошла трон по кругу, а затем уселась возле меня. Ашур-Кай вернулся на свой балкон, управляя кораблем в согласии с Анамнезис. Леор и его люди удалились, куда им захотелось. Похоже, их устраивало любое место, лишь бы избежать моего присутствия. Остались только я и моя волчица.

Тебе не следовало спасать того, которого Ашур-Кай называет Огненным Кулаком. Он братоубийца, и ему нельзя доверять. Я вижу это в его сердце.

Я посмотрел на нее, опять оторвавшись от зрелища бурлящего шторма.

Убийство сородичей — наименьшее из прегрешений воинов Легионов. Никто из нас не может утверждать, будто невинен в этом отношении.

Слова смертных, — произнесла она, — и оправдания смертных. Я говорю о более черных и глубоких предательствах.

Знаю. Но я перед ним в долгу, как и перед Фальком. Волчице было в точности известно, чем я был обязан Леору. Она присутствовала при падении Просперо. Тогда была ее первая ночь в обличье волка.

Жить значит больше, чем цепляться за старые клятвы, господин.

Эта мысль кажется странной для связанного демона. Я провел пальцами перчатки по ее черной шерсти. Волчица внутри нее ответила на внимание рычанием. Демон проигнорировал его.

Договор — это не клятва, — сказала она. Договор ограничивает жизненную силу. Клятва же — это то, о чем смертные блеют и визжат друг другу в мгновения слабости.

Теперь она дышала, что делала редко. Тело волчицы было для нее одним из предпочтений, не более того. Ей доставляли удовольствие смертоносность и символизм облика семейства собачьих, и не было никакого дела до имитации жизни.

Гира, если бы Гор Перерожденный ступил на планеты Великого Ока…

Волчица вздрогнула, словно прогоняя озноб. Ее безмолвный голос сочился злобой.

Пантеон разделяет твою тревогу по поводу такого перерождения. Жертвенный Король умер так, как ему было суждено умереть. Он не может восстать вновь. Его время прошло. Эпоха Двадцати Ложных Богов окончена. Мы вступаем в Эпоху Рожденных и Нерожденных. Так есть, и так должно быть.

Ее слова пускали корни в моем сознании, и я хранил молчание. Она явно была нерасположена к дальнейшим размышлениям.

Я пойду, — передала она низким рычанием, встала и крадучись двинулась прочь. Экипаж мостика отшатывался от находящегося среди них огромного волка-демона. Гира не обращала ни на кого из них внимания.

Куда ты идешь?

К Нефертари.

Произнеся эти слова, она ушла, а я глядел ей вслед, будучи никак не меньше чем ошеломлен.

Следующим ко мне подошел Ашур-Кай. Он все еще был сердит.

— Мы взяли пленных, — сказал он, упомянув об этом в силу редкости такого события. Синтагма практически никогда не оставляла ничего живого. — Семерых Детей Императора.

Прежде чем ответить, я некоторое время глядел на него.

— Это было бы полезно, если бы ты предвидел хотя бы тень того, что только что случилось, провидец. Можно было бы избежать изрядной доли смертей и унижения.

— Верно, — в его красных глазах лучилось взвешенное принятие всего случившегося. — И было бы восхитительно, если бы пророчества работали именно так. Ты бы знал об этом обстоятельстве, будь у тебя хоть какой-то талант или уважение. Куда мы теперь направляемся?

— Галлиум.

Его мысли медленно вернулись к степенной, бесстрастной обработке аналитических соображений. В ходе разговора он рассчитывал свои ответы, как когитатор — математические выкладки. Галлиум — это было разумно. Нам предстояло дозаправиться, перевооружиться и провести ремонт.

— А после Галлиума? — нажал он. Я знал, о чем он спрашивает.

Решился ли уже тогда? Был ли намерен прыгнуть в ловушку Саргона и рискнуть всем на краю Лучезарных Миров во имя высшей награды? Честно сказать, не знаю. Обдумывать — не значит сделать. Соблазн — это не решение.

— Дай мне время, — сказал я. — Решу.

Я ощутил его безмолвное подтверждение — но не согласие. Он сдержанной походкой вернулся на свою наблюдательную платформу, одна его рука покоилась на затыльнике убранного в ножны меча.

Я не обладал достаточным терпением, чтобы разбираться с его величественной злостью. Я поднялся с трона, но не для того, чтобы последовать за ним.

Впервые я встретил Леорвина Укриса среди пепла Тизки, за несколько столетий до неудавшегося сбора флота. Пожиратели Миров прибыли на наш растерзанный родной мир, чтобы самолично увидеть, что же сотворили сыны Русса.

Хрустальный город пал, Просперо сгорел, остались лишь мертвые и умирающие. Магнус, первый господин моего Легиона, бежал. Он, а также большинство уцелевших воинов скрылись через варп в свое новое прибежище на Сортиариусе. Колоссальная энергия, высвобожденная подобной манипуляцией, утянула сердце Тизки вместе с ними в финальный судорожный исход. После этого остались только опустошенные внешние районы города, парки и широкие проспекты которых были заполнены миллионами мертвецов.