Чёрный Легион: Омнибус - Аарон Дембски-Боуден

— Что? Нет.

— Делай, как я говорю, Леорвин, — я вдруг увидел в пленении его живым возможность. Нечто такое, что мне хотелось попробовать.

Пожиратель Миров не стал спорить. Ему этого хотелось, но он придержал язык. Сейчас я был для него единственным выходом с корабля, и равновесие сил между нами сместилось.

Когда мы приблизились, Телемахон поднял к нам то немногое, что осталось от его лица. Невозможно, однако его глаза были ясными и неповрежденными, обладающими потрясающей синевой. Он посмотрел прямо на меня, точно встретив мой взгляд, и наградил меня ухмылкой, напоминавшей оплавленный свечной воск.

— Насколько плохо?

Корабль вокруг нас содрогнулся, и я снова прорезал дыру в реальности.

— Иди, — обратился я к Леору. — Я буду держать проход открытым.

Я чувствовал его тревогу. Он не обладал даром скрывать подобное.

— Это ничем не отличается от телепортации.

Он не поблагодарил меня — пока мы были братьями, слова благодарности от Леора являлись такой редкостью, что ими можно было дорожить, будто сокровищем — однако я ощутил тайную признательность под месивом бурлящей ярости, из которой состоял нарушаемый имплантатами мыслительный процесс Пожирателя Миров.

Он развернулся, волоча за собой бесчувственное тело Телемахона, и шагнул внутрь.

Леорвин Огненный Кулак прошел, — раздался голос Ашур-Кая. Вместе с пленником.

Мой черед. Я стиснул Саэрн обеими руками и вместе с моей волчицей вошел в когтистое ничто, ожидающее по ту сторону реальности.

Во время Великого крестового похода Тысяча Сынов атаковала планету под названием Варайя — похоже, что это было искажение или разновидность имени древнего индуазийского бога-духа. Так ее назвали первые колонисты, и население сохранило имя на протяжении поколений. Мы именовали ее Пятьсот Сорок Восемь — Десять, поскольку это был десятый мир, приведенный к согласию с Империумом 548-м Экспедиционным флотом.

Тот мир значительно напоминал рассказы о Старой Земле, Былой Терре, в том плане, что его поверхность утопала в океанах и кишела подводной жизнью. Города Варайи защищали чрезвычайно мощные и беспощадный лазерные батареи, которые уничтожали большую часть десантных кораблей Имперской Армии и Легионес Астартес, пытавшихся высадиться. Чтобы пробиться сквозь сеть зенитного огня, мы воспользовались десантными капсулами, однако противовоздушная оборона была столь интенсивной, что даже десантные капсулы невозможно было запустить в атмосферу и быть сколько-нибудь уверенным, что они продержатся достаточно долго, чтобы достичь земли.

И все же, мы должны были захватить планету, не уничтожая ее. Орбитальная бомбардировка применялась против системы противовоздушной обороны крайне умеренно — не для ограничения потерь среди гражданского населения, которые тогда, как и во всех имперских завоеваниях, считались несущественными — но ради сохранения промышленной значимости города.

Наша десантная капсула шла в первой волне. Со мной были Мехари и Джедхор, оба живые, дышащие и верные настолько, насколько того мог от них требовать любой из братьев или командующих. Они были пристегнуты к ограничительным креслам по обе сторону от меня. Нашей целью являлся портовый район столицы, где первой волне предстояло вывести из строя противовоздушную оборону, чтобы пропустить подкрепления от флота.

Простая фраза, что нас сбили, прозвучит сухо, однако именно это и произошло. Десантная капсула вокруг нас взорвалась и развалилась в воздухе на части, впустив внутрь ревущий ветер, сопровождавший наше стремительное падение. Доспех покрыло вспыхнувшее топливо, и я был объят пламенем, даже падая. И это было долгое, очень долгое падение.

Мы рухнули в портовую гавань. Силы удара о воду хватило, чтобы сломать мне ногу в трех местах, раздробить локоть, пробить боковую часть черепа и вывихнуть из суставов левое бедро с левым плечом. Я должен был умереть. Так и произошло с пятью прочими.

Силовая броня неимоверно тяжела и совершенно не обладает плавучестью, в том числе и доспехи со встроенными гравитационными суспензорами. Я тонул, не имея никаких шансов удержаться на плаву, даже если бы не получил таких травм. Мой шлем слетел, замки сломались при ударе о поверхность. Из-за этого вместо воздуха я вдыхал воду. Вдобавок, когда я ушел под воду, прометий, который с неугасимой цепкостью прилип к моей броне, продолжал гореть.

Меня генетически сконструировали с тремя легкими и ограниченной способностью дышать ядовитым газом, чужеродной атмосферой и даже водой. Страха не было — по крайней мере, в человеческом понимании. Присутствовала доля шока, практически вызывающего смех облегчения от того, что я вообще выжил. Однако все это сопровождалось стыдом от неудачи, опасением не завершить задание и тревогой, что мои раны серьезнее, чем кажутся по ощущениям. Искалеченный, горящий и тонущий, поначалу я был слишком ошеломлен, чтобы призвать Искусство.

Вход в канал ощущался похожим образом. Замедленность движений конечностей под водой. Боль от огромного давления на кости и органы. Все звуки приглушаются, напрочь утратив осмысленность, однако каким-то образом напоминают крик. Чувствуешь, что тонешь, будучи объят пламенем. Что сгораешь, при этом втягивая в себя ледяную воду. Гадаешь, увидишь ли еще когда-нибудь солнце.

Я не удерживал проход открытым на другой стороне, и он был еще менее стабилен. Крики больше напоминали вой. Я шагал сквозь цепляющуюся и скребущуюся черноту, которая тянула меня за горло, запястья, лодыжки и…

…и налетел прямо на кулак Леора. Он с хрустом ударил меня в лицевой щиток с такой силой, что я пошатнулся, а бегущие по глазным линзам данные визуального отображения сбились. Мне пришлось стянуть с себя шлем и вдохнуть спертый рециркулированный воздух мостика «Тлалока», приправленный пряным запахом пота.

— Это за то, что солгал мне, — произнес Пожиратель Миров. — Это было совсем не как телепортация.

Отряд

Перо Тота все скребет и скребет, и я ловлю себя на мыслях о крови. Той крови, которая вскоре прольется в этой хронике, и той, что пролилась за десять тысяч лет сражений, прошедших с тех пор, как первые из нас встали рядом с Магистром Войны в битве на борту боевого корабля «Прекрасный».

Кровь никогда не имела значения для Абаддона. Старые Легионы, старые роды, старые наследства… Эти вещи ничего не значили для него тогда и ничего не значат сейчас. На них патина незаслуженной гордости. Для Черного Легиона в остальных Восьми родах нет ничего, кроме поражения, которое маскируется под упорство.

И неважно, что вы слышали о его тирании — ему нет дела до беспрекословного подчинения приближенной элиты, равно как не ценит он и верность, которую можно купить. Для него, для его армий ценны братские узы. В изгнавшей нас империи, в ненавидевшем нас прибежище и в тени отцов, которые подвели нас, Абаддон предложил нечто новое. Нечто чистое.

Слишком многие из нашего рода видят в себе не более чем сыновей своих отцов. Они стали ущербными отражениями амбиций и идеалов их примархов и не считают никакой из прочих жизненных путей правильным. Но я задам вам тот же вопрос, что задавал им — разве вы не самостоятельные люди? Разве вы лишь отражения создавших вас мужчин и женщин в следующем поколении? Ответ прост, поскольку вопрос нелеп. Мы все — намного больше, чем копии тех, кто произвел нас на свет.

Абаддон усвоил эту истину на собственном жизненном опыте еще в те первые дни, даже до того, как мы убедили его вернуться и подобрать мантию Магистра Войны. В конечном итоге ему предстояло объединить тысячи воинов, сотворенных по образу потерпевших неудачу отцов, и научить этих запутавшихся сыновей, как вместо этого стать братьями. Он заставил нас смотреть в будущее, а не сражаться за уже потерянное прошлое.

Именно тогда жизнь в Великом Оке перестала казаться чистилищем. Затронутая варпом пустота превратилась в убежище, и ее сила сулила перспективы.

Я говорил вам, что в варпе присутствует зло, и это так. Но это еще не вся правда.

Когда вы слышите, как мы, члены «Армий Проклятых», говорим о Богах и их Нерожденных детях, то слышите, как мы лжем сами себе. Не потому, что неведение приносит счастье, а потому, что оно необходимо. Мы воспринимаем вещи таким образом из милосердия к рассудку.

Поклявшиеся Богам — которых Империум считает не более чем немытыми ордами безумных культистов и обманутых еретиков — проповедуют о всемогуществе своих злобных повелителей. Эти жалкие толпы вопиют о «Хаосе» как о разумном зле, а также о силе, скрытой в его искажающем прикосновении.

Любому псайкеру, связан ли он духом с Золотым Троном, или же возвышается в рядах офицеров Адептус Астартес, известна простая истина: человеческая душа — свет во тьме. Душа — это маяк на том уровне, что лежит за пределами реальности, и демонов влечет к подобным огням душ вечный злой голод.