Мечты сбываются - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Баджи метнула на него сердитый взгляд:
— А видеть тебя за партой профтехшколы и за чертежами — привычно? А Арама — за столом помощника заведующего? А Балу — в советской школе? А Ругя — в ковровой артели? Теперь очень многое непривычно! Что же я — не такая, как все? Давай спросим у Газанфара, кто из нас прав.
Незнакомые ноты слышатся Юнусу в тоне сестры. Она не столько просит его разрешения поступить в техникум и даже не столько советуется с ним, сколько знакомит его со своим решением. При этом Юнус чувствует, что если бы он был против, сестра, возможно, ослушалась бы его. Вот это уж в самом деле непривычно!
Впрочем, насчет того, что многое теперь непривычно, сестра права. Взять хотя бы его самого: думал ли он, что будет старшим по группе эксплуатации на месте Арама, которого выдвинули недавно на должность помощника заведующего?
Юнус вспомнил забавный разговор, происшедший между ним и Арамом, когда появился приказ о назначениях. Арам, изобразив на лице обиду, сказал: «Это ты, Юнус, выжил меня с моего места, пришлось мне уйти из-за тебя на должность помощника заведующего!» Ну и он, Юнус, за словом в карман не полез и с таким же выражением на лице возразил: «Обижайся, Арам Христофорович, на двенадцатую бакинскую партийную конференцию и на Сергея Мироновича Кирова — это они постановили выдвигать достойных рабочих на ответственные должности. И если уж говорить об обидах, то я бы сказал, что это не я тебя выжил с твоего места, а ты, Арам Христофорович, поднявшись, сам потянул меня за собой и сорвал с моего старого места!»
Да, непривычно быстро движутся теперь люди вперед! Стыдно вспомнить, что еще недавно он, Юнус, обращался к Сергею Мироновичу с глупым вопросом насчет безработицы. Какая тут безработица, когда рабочих рук стало не хватать! Конечно, место старшего по группе эксплуатации не такое уж высокое, но все же от старшего по группе зависит многое. Вот, например, в его, Юнуса, группе теперь не только покрыт недобор по добыче, какой был в первое время при переходе на глубокие насосы, но уже добывается нефти значительно больше, чем при тартании, как и предсказывал Сергей Миронович… Непривычно? Ничего, конечно, нет плохого в том, что многое еще непривычно, было б только это непривычное хорошим… А вот насчет того, чтоб сестре стать актрисой…
Юнус принялся высказывать свои сомнения, но Баджи не дала ему договорить:
— У нас в женском клубе даже старухи думают теперь по-иному!
Слова Баджи задели Юнуса за живое.
— Я не против того, чтоб женщина была актрисой, — сказал он, — я только говорю, что дело это для многих наших женщин непривычно — следует им сначала дорасти до таких дел… И тебе, сестра, следует! — добавил он внушительно: уж очень она зазнается!
Баджи хитро улыбнулась:
— А Кирова ты уважаешь?
Юнус пожал плечами:
— Глупый вопрос!
— Нет, не глупый. Знаешь, что говорил Сергей Миронович насчет таких рассуждений? Он рассказывал, как в старое время в одном городе, когда впервые появились автомобили, лошади пугались их и шарахались в сторону, и градоначальник издал приказ: запретить езду на автомобилях, пока лошади к ним не привыкнут!.. Извини меня, Юнус, но ты вроде того градоначальника: ты против того, чтоб азербайджанки были актрисами, пока не привыкнут быть ими!
Юнус нахмурил лоб — перехитрила его сестра, — но глаза невольно смеялись: градоначальник! Сергей Миронович уж если скажет — так в самую точку!
— В объявлении, не забудь, сказано, что для поступления в техникум нужно представить свидетельство об окончании школы второй ступени или держать экзамены, — заметил Юнус.
Баджи вздохнула. Легко сказать: свидетельство об окончании школы второй ступени! А где ей было получить такое свидетельство? На кухне Ана-ханум, что ли? Или в мешочной артели? Или в доме у Теймура? Что же касается экзаменов, то придется, видно, посидеть над книгой не одну ночь.
— А справишься ли? — спросил Юнус.
Баджи обиженно поджала губы: уже не впервые брат сомневается в ее силах. Он, может быть, думает, что сестре нужны от брата только кров, хлеб, одежда? Нет, сестра хочет видеть в брате нечто большее: веру в нее. И она сделает все, чтоб заставить его поверить!..
До поздней ночи сидит Баджи над книжками и тетрадями, готовится к экзаменам в театральный техникум.
Дроби, а, бэ, цэ, гипотенуза… Это потруднее, чем подлежащее и сказуемое или «вакзаллы» с подносом и стаканами на голове! Однако, если как следует потрудиться, то и гипотенузу в конце концов можно одолеть.
Непривычно?
Слово это женщине приходится теперь слышать на каждом шагу. Раньше, когда женщину хотели держать в рабстве и послушании, говорили: «шариат, закон писаный, запрещает» или: «адат, обычай дедов, не позволяет»; Теперь эти изречения утратили свой вес, и все запреты попрятались в слово «непривычно».
Баджи не выносит этого слова. Как хорошо, что брат ни разу больше его не произнес!
ВОТ ЛЕТЯТ ЖУРАВЛИ
— Баджи, изобразите слепого!
Баджи вперяет невидящие глаза в пространство и осторожно ступает, нащупывая дорогу воображаемой палкой. Лицо и фигура ее скованы робостью.
— А сейчас представьте, будто вы наблюдаете пролетающую над вами стаю журавлей!
Баджи закидывает голову и, заслоняя ладонью глаза, щурясь как бы от солнца, провожает мечтательным взглядом пролетающую по небу воображаемую стаю журавлей. Она следит, как птицы летят на юг, как их косой треугольник уменьшается, исчезает за горизонтом. Она машет им на прощанье рукой и улыбается с печалью и с надеждой. До свиданья, журавли! До новых встреч весной!..
«Изобразите… изобразите… изобразите!..»
Да, сестре удалось заставить брата поверить в нее: с грехом пополам сдала она вступительный экзамен — на первых порах девушкам-азербайджанкам было оказано снисхождение — поступила в театральный техникум и вот теперь, на уроках театрального мастерства, выполняет она все новые и новые упражнения.
Баджи прилежно шьет воображаемой иглой —