i cf85044c3a33e6c4 - User

первая леди университета, а именно Джоанна Конелл! — И данный проект хоть и относится

неким боком к моей специальности — параллельному программированию, отношение к нему

имеет весьма и весьма посредственное, за что я уже получила дисциплинарное взыскание. —

Пара смешков из зала. — Идея, конечно, принадлежала профессору Картеру, который на

наглядном примере однажды объяснил мне, как легко и просто вскрывается наш

университетский суперкомпьютер. И его пожеланием было больше так не суметь. Чем мы,

собственно, и озадачились в итоге.

Все. Это был первый и единственный раз, когда я упомянула имя Шона. Это не только его

работа. И даже если кто-то думал иначе, никому бы об этом сказать не решился. А думать себе

господа ученые могли что угодно, главное — молча.

После доклада я почувствовала себя такой голодной, как никогда в жизни. Села на свое

место, скрестила ноги и руки и стала умолять свой живот не урчать. Но если вы думаете, что на

перерыве мне удалось поесть — вы наивны. Со мной возжаждали пообщаться, кажется, все: и

мельбурнские близнецы, и Такаши, и даже совершенно незнакомые люди (имена которых я

сразу позабыла). Разумеется, последние подходили не ради меня, это они так специфически

Шону в ножки кланялись.

Когда все участники уже расселись по местам, но свет еще не погас, я обернулась, чтобы

найти среди собравшихся Клегга. А он, в свою очередь, махнул мне рукой, подзывая. И, плевав

на привилегии места под солнцем, я встала и направилась к нему, ведь этот безумно клевый

человек стырил для меня пару булочек и бутылку воды. Это значило, что теперь я сидела где-то

в середине, а окружающие удивленно косились, но ничто из этого не помешало мне

насладиться бытием среднестатистической голодной личностью. Не знаю, какие там у публики

требования к подружкам Шона Картера, но есть им, судя по всему, не положено!

— Ты уверен, что мне стоит идти к Такаши? — не выдержав, спросила я у Шона.

— Тебе мало его приглашения? Нужно собрать подписи всех присутствующих? —

поинтересовался Шон.

— Твоя не помешает, ведь именно ты фанат портить мне досуг! — мрачно взглянула я на

Картера. — А здесь тебе это будет сделать проще простого.

— Не надо подавать мне идеи, — обманчиво-мягко проговорил Шон.

Два платья я взяла ТОЛЬКО из-за Пани, и, глядите-ка, пригодились. Розовое и черное. Что

выбрать? Я по несколько раз прикинула и то, и другое. Подбирала туфли, аксессуары. Спустя

минут сорок решила, что все-таки черное. С разрезом до бедра и длинным узким вырезом

декольте. Очень низким. Решилась, потому что мне предстояло весь вечер наслаждаться

компанией Пани. Прическу я тоже не сразу выбрала, перепробовала несколько вариантов,

наконец, завязала волосы в высокий хвост с начесом. Будь я блондинкой, образ получился бы

более ярким. А за неимением данного преимущества пришлось спасать ситуацию макияжем и

прочей атрибутикой. Но если глаза подвести черным оказалось не проблемой, то из украшений

у меня нашлись только небольшие серьги и мамина золотая цепочка, которая к вырезу на

платье совсем не подходила. Вздохнув, я мрачно посмотрела на нее и дважды обернула вокруг

запястья. Хоть что-то.

Такаши жил как король. В шикарном особняке. Даже Монацелли бы, думаю, одобрил. И

хотя мы приехали точь-в-точь ко времени, как оказалось, были не последними. Опаздывала

Пани. А без нее сесть за стол было неэтично. Ждали. Спустя примерно час, Марко не выдержал:

— Она сумеет и на собственные похороны опоздать! — буркнул он, пригубляя очередной

бокал вина. На мой взгляд, ему стоило бы остановиться, но нет. За тот час, что мы пробыли у

Такаши, Монацелли младший успел набрать градус, и я начинала опасаться, что ужин пройдет

далеко не так, как было запланировано. Собственно, я угадала.

Когда Пани наконец-таки прибыла, ее явление было подобно второму пришествию. ОНА

буквально вплыла в помещение. Прекрасная. Неземная. В лазурном платье и бриллиантах.

Думаю, если бы за окном в этот момент упал метеорит, никто из мужчин бы даже не обернулся.

И если я могла претендовать на скромный статус фаворитки короля, то она была истинной

королевой. Тоненькая, невысокая, изящная — она напоминала статуэтку.

До нее я не испытывала ни ревности, ни зависти. И я не знала, как простить им с Шоном

именно то, что они познакомили меня с черной стороной моей же души. Сидя там, в гостях у

Такаши, на глазах у Бабочек и… и на глазах у НЕЕ, я молилась только о том, чтобы удержаться,

не рассыпаться на осколки прямо на месте. На осколки, которые уже однажды остались от меня

по вине Пани и Шона. Волей или нет, но, благодаря собственной выходке, она — Карина

Граданская — определила, кем я буду и кем не буду, притом, что сама того не хотела. И

унизительнее ничего нельзя было даже представить, ведь я ей была нисколько не нужна, а для

меня она начала что-то значить. Стала символом крушения надежд. Я не могла понять, что в

ней было такого, что когда-то перевернуло мой мир с ног на голову. Что в ней заставляло меня

часами выбирать наряды и дрожащими руками красить ресницы? Необходимость держать

оборону? Да, я никогда бы не нашла в себе сил унизить ее так же, как она меня, а потому делала

лишь то, что умела — прикидывалась цельной и по-прежнему прекрасной. Какое счастье, что

мне хватило сил это перерасти. Ну, или почти…

— Мисс Конелл, мисс Конелл, — услышала я голос Такаши.

— Простите. — Но я даже не сумела ему улыбнуться. — Доктор Мияки, можно мне

таблетку аспирина? Что-то нездоровится.

Я задержала бесполезную таблетку во рту и, скрывшись в ванной, выплюнула ее в унитаз.

Глядя в шикарное зеркало Такаши на свои вычерненные глаза и тонкую старенькую цепочку, я

могла думать лишь о том, что никогда, ни за что на свете не хочу больше видеть пани

Граданскую. И хотя на этот раз у меня, вроде бы, не было повода, я раз за разом представляла, с

каким смаком брошу Шона Картера по возвращению в Сидней. Только вот в моих грезах ему

было больно, должно было быть больно. Я хотела, чтобы он признал, что я ему нужна, что он

не хочет меня отпускать. Но понятия не имела, как добиться подобного эффекта. Я вообще

знала и умела только одно — позорно сбегать. А что? Расписание рейсов я посмотрела, а папу

попросила перевести на мою кредитную карту требуемую сумму. Путь к отступлению имелся.

Когда я вернулась за стол, поняла, что Марко еще более пьян, чем раньше. К вину

прибавилось сакэ. И то, как он беспардонно разглядывал Пани, порождало нехорошие

предчувствия. Разумеется, она делала вид, что не замечает. А если точнее — она его

мучительно игнорировала. И, кажется, была уже не рада, что так вырядилась. Вопрос, а на что

тогда она рассчитывала?

Расклад заметили уже все, старания Такаши, направленные на поддержание беседы, канули

в Лету. Наконец, видимо, не выдержав пристального внимания, Карина встала из-за стола и

направилась в уборную. Но, к общему ужасу, Марко последовал за ней. Над столом повисло

напряжение, все вцепились в вилки, понимая, что ничем хорошим ситуация закончиться не

может. И как только послышался шум, все вскочили и побежали в коридор. Картинка была

отвратительная. Марко пытался зажать свою добычу в углу, но та вырывалась. Разумеется,

закончилось тем, что Шон врезал сынку Манфреда (и с чего бы это Монацелли старший его не

любил, а?), схватил Пани за локоть и потащил к машине, даже не попрощавшись с хозяином

вечера. И, как всегда, позабыв обо мне.

— Ммм, Такаши, спасибо за гостеприимство. Я тоже поеду, — воспользовалась я

ситуацией.

Не знаю что, подумал Такаши, скорее всего решил, будто я собираюсь догнать Шона. Но я,

разумеется, не стала этого делать. Пока Картер и Карина садились в машину, которую нанял

для своих гостей японец, я прошла мимо и покинула сказочные владения. Кажется, Пани даже

хватило совести меня окликнуть, но я сделала вид, что не услышала. Оказавшись около дороги,

я вспомнила метод Шона и выкинула в сторону потока машин руку с зажатой в ней купюрой.

Прохладный ветер взметнул мою юбку, до неприличия обнажив ноги и заставив прохожих

зашептаться. Я могла бы расстроиться или попробовать прикрыться, но, с другой стороны,

рядом с Шоном Картером со мной случались и худшие вещи, нежели подражание незабвенной

Мерилин Монро. К такому, оказывается, тоже можно привыкнуть. Когда, наконец, такси