Жена палача (СИ) - Лакомка Ната

- Вы переменились ко мне, - произнес он, наконец.

- Вы знаете причину, - отрезала я. – Дайте пройти.

Если бы фьер Сморрет не побоялся промокнуть той грозовой  ночью, я бы до сих пор смотрела на него с симпатией. Но лучше сразу узнать натуру человека, чем жить в обмане.

- Конечно, знаю, - сказал он, не двигаясь с места. – Всё дело в палаче. Вы вернулись в его плаще, такая гордая - будто это была королевская мантия.

- Вы-то откуда знаете? – спросила я, немного сбавляя тон.

Нет, я не испугалась того, что меня видели в плаще мастера Рейнара, мне нечего было стыдиться. Но почему Сморрет заговорил об этом? Разве это его дело?

- Весь город это видел, - Элайдж тоже заговорил тише. – Сначала я решил, что вы посчитали меня трусом и поэтому охладели. Но теперь мне кажется - причина иная. Наверное, палач сумел произвести впечатление? Я украл у вас ленту, а он украл что-то другое? И вам это понравилось?

- Фьер Сморрет! - ахнула я. – Извольте вести себя, как подобает мжчине!

Но мы словно поменялись ролями – теперь он не слышал, что я говорю. 

- Чем он лучше меня, этот отброс общества? – спросил Сморрет и сделал шаг ко мне.

Я попятилась, а  он сделал ещё шаг, и ещё…

- То, что он носит маску, делает его таким притягательным? – продолжал Элайдж. - Или вам тоже нравятся похотливые животные? Я могу понять, что замужние фьеры бегают к нему тайком, но вы, форката Виоль, я был о вас лучшего мнения…

- Вы забываетесь! – еле выговорила я, распаляясь гневом.

Какие мерзкие и лживые слова! Лживые! И я не желала слышать ничего подобного!

Но Сморрета было уже не унять.

- Скажите ещё, что не бегаете к нему, - он наступал на меня, оттесняя обратно к холму фей, - не кланяетесь почтительно при встрече… Наверное, его очень забавляет, что форката из хорошей семьи смотрит на него с щенячьей преданностью.

Я влепила ему пощечину быстрее, чем он успел увернуться или перехватить мою руку. Он схватился за щеку, а я ткнула указательным пальцем ему в грудь.

- Не смейте говорить такое, фьер Сморрет! Пусть мастер Рейнар не столь благородной крови, как вы, но гораздо благороднее вас душой!

- Благородней? – он яростно потер щеку и нарочито расхохотался. - Да-да! У него дома – хрусталь и фарфор, и лучшее вино из королевских погребов! Откуда он это взял? Ведь палачу никогда никто ничего не продаст! Сами догадаетесь или подсказать?

Я промолчала, и он объяснил:

- Все это – подарки женщин, которых он соблазнил. Даже моя мать изменяла с ним моему отцу и носила ему в подарок льняные простыни, которые покупала у королевского ткача.

- Вы лжёте, - сказала я, ничуть не сомневаясь в своей правоте. – Мастер Рейнар не побоялся ни грозы, ни бури, когда пошел помогать моему дяде…

- О, да! – издевательски воскликнул Сморрет. – В отсутствии храбрости его никто не упрекнет! Ведь чтобы крутить романы с замужними фьерами нужна особая смелость!

- Ложь! Ложь! – перебила я его, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на него с кулаками, как какая-нибудь кухарка. - Когда я пришла к нему в дом – одна, ночью, он не оскорбил меня ни взглядом!

- Да неужели?! – паясничал Сморрет, похохатывая, и это вывело меня из себя окончательно.

- В обмен на помощь дяде я предложила ему себя! – выкрикнула я в лицо благородному фьеру, который оказался вовсе не благороден. - Но он отверг это! Он в тысячу раз лучше, чем вы, Элайдж!

Мои слова произвели неожиданное впечатление. Сморрет оборвал смех, будто подавился, а потом тряхнул головой.

- Предложили ему себя? Я не ослышался? – он был выше меня и изогнулся, как змея, чтобы взглянуть мне прямо в глаза. - Вы предложили себя этому грязному убийце?.. Который вывозит дерьмо из нужников?.. Тогда понятно, почему он побежал помогать вашему дяде. Скажите, - он придвинулся, тяжело дыша, и от его прежней веселости не осталось и следа, - а почему вы не предложили себя мне? Я бы тогда тоже рискнул прогуляться под молниями.

- Вам – никогда! – ответила я страстно.

Сморрет помолчал, а потом опять дернул головой.

- Больно, - признался он. – А вы… вы обманули меня, форката Виоль. Прикинулись невинной овечкой, а сами… - он схватил меня за горло и сжал пальцы. – Придушил бы вас!

Я не знала – пугает он меня или, действительно, способен на убийство.

Его руки сдавили мою шею, но не настолько сильно, чтобы перекрыть дыхание, или чтобы я не смогла говорить.

Призраки фьеры Селены и фьеры Томазины снова промелькнули перед моим мысленным взором, я дернулась, венок из боярышника свалился в траву, но Сморрет удержал меня. Я прекратила вырываться и сказала презрительно:

-  А что же вы взялись за это благородное дело голыми руками? Использовали бы ленту или чулок.

- Какой чулок? – не понял он и вдруг отшатнулся, будто я превратилась в страшное чудовище.

Но нет, Сморрет смотрел поверх моей головы… он что-то увидел за моей спиной…

Готовая к очередному потрясению, уготованному этой ночью, я медленно обернулась. Верно говорят, что в ночь первого мая злые силы носятся по всей земле, стремясь навредить людям…

- Мне показалось, или он прикоснулся к вам, форката Виоль? – раздался из темноты знакомый голос, а потом показался и сам его обладатель.

Я ничего не смогла с собой поделать – сердце застучало безумно быстро, потому что со стороны холма по тропинке шел мастер Рейнар.

Он появился из тени деревьев – в черной куртке, в черной маске, почти невидимый, когда спряталась в тучи луна, но глаза горели, и этот огонь не предвещал Сморрету ничего хорошего. Впрочем, он сам это понял и тут же ответил:

- Показалось! – он старался говорить дерзко, но отступал шаг за шагом – куда только девалась храбрость.

- А вы что скажете, форката? – палач встал рядом со мной, но смотрел на Элайджа. – За незаконное прикосновение к благородной девице полагается прилюдная порка. Если вы подадите заявление в королевский суд, я уже на следующей неделе приведу приговор в исполнение.

- Ничего не докажете! – крикнул Элайдж. – Мое слово – против её! Ей не поверят! – и он побежал, сломя голову и не оглядываясь.

Я испугалась, что сейчас палач бросится в погоню, и поскорее схватила его за руку. Разумеется, мне не удалось бы удержать его, вздумай он преследовать благородного фьера, улепетывающего со всех ног, но мастер Рейнар и не собирался никуда бежать. Мои пальцы не смогли обхватить крепкое мужское запястье, но их тут же накрыла широкая мозолистая ладонь.

- С вами все в порядке? – спросил палач, наклоняясь ко мне, чтобы заглянуть в глаза.

Только в этом движении не было ничего угрожающего – наоборот, я как будто оказалась под шерстяным плащом, укрывшись от ветра.

- Теперь все хорошо, - ответила я, наслаждаясь теплом и силой, которые исходили от его рук.

- Что ему было нужно от вас? Как вы здесь очутились? – настойчиво расспрашивал меня палач. – Что он сказал вам?

- Ничего, кроме гадостей. И мне хотелось бы поскорее забыть о них.

- Но он напал на вас?

Я задумалась, вспоминая, как Элайдж Сморрет из благородного фьера превратился в чудовище.

- Он сказал, что хотел бы меня задушить…

Палач выпрямился, стиснув зубы, и посмотрел в ту сторону, куда убежал Элайдж.

- Но я уверена, что все это было лишь пустой угрозой, - торопливо сказала я. – Не уходите, не оставляйте меня.

Мне было вовсе не страшно оказаться одной в лесу. Мне было страшно остаться одной без сартенского палача.

Как будто нас связали невидимые нити судьбы – связали солнцем, заставляющим осеннюю листву клёнов вспыхивать алым цветом, связали луной, заливавшей старые каштаны серебром. Мне казалось, что эти нити связали не только меня саму, но и моё сердце – проросли в него, опутали так, что вздумай я разорвать их – мое сердце начало бы кровоточить. Исчезни мастер Рейнар сейчас, и мне будет до сердечной боли не хватать силы его рук, звучания спокойного голоса, который может быть таким завораживающе-ласковым, а может вызывать настоящий ужас… Мне будет отчаянно не хватать благородства и отваги того, лица которого никто не видел. Но разве важно – какое у него лицо? Его сердце по-настоящему прекрасно, а ведь только это имеет значение.