Жена палача (СИ) - Лакомка Ната

- А что они могут сказать? – пожала я плечами. – Что я умею быть благодарной? За то, что вы сделали для нас, мы все благодарны вам.

- И ваши родственники тоже? Они знают, что вы здесь?

Я на секунду замялась и сказала:

- Признаться, я не предупредила тетю и дядю, что иду к вам. Но я уверена, они горячо поддержали бы мое решение.

- Тогда почему вы им ничего не сказали, форката Виоль?

Мне нравилось, как он произносил мое имя – как будто перекатывал льдинки на языке. Ни у кого так мило не получалось называть меня – Виоль. Я не ответила ему и сделала глоток вина с пряностями. Это было похоже на огненный поток из моих грёз – как будто жидкое пламя протекло по языку, в гортань и согрело сердце. По всему телу побежали горячие волны, и я сделала еще глоток. Тем более что это избавляло меня от необходимости отвечать.

Палач разгадал мою хитрость и ответил за меня: 

- Вы промолчали, потому что сами понимаете, что поступили неразумно.

Сейчас он будет читать мне нотацию, как опасно и постыдно девушке приходить в дом к одинокому мужчине. Нотация в стиле Лилианы – что положено, а что не положено юной особе. Но палач ничего больше не сказал, а скрестил руки на груди и опустил голову, будто задумавшись.

Отпив еще глоток огненного глинтвейна, я внезапно ощутила себя смелой и отчаянной. Монжеро всегда честны. И зачем мне отступать от наших семейных правил?

- Я не сказала потому, - произнесла я дерзко, - что тогда тетя пошла бы со мной. Она не отпустила бы меня одну. А я хотела пойти именно одна.

Палач медленно поднял голову, посмотрев на меня.

- Я хотела увидеть вас, - сказала я просто. Потому что все и в самом деле было очень просто. – Хотела увидеть, поговорить.

- Вот - увидели, поговорили, - он поднялся из-за стола и подошел к окну, хотя в стекло ничего не возможно было разглядеть – оно до самого верха было покрыто морозными узорами.

Мне показалось, он взволнован. Но понять это наверняка мешала маска – ах, зачем эта маска?! Неужели, он всегда в ней? 

- Почему вы не снимаете маску, мастер Рейнар? – спросила я.

- А что об это говорят в Сартене?

- Говорят, что у вас звериное лицо.

- Так и есть, - ответил он быстро. Слишком быстро.

- Я этому не верю, - ответила я, презрительно взмахнув рукой и чуть не сбив кружку. – Я вижу человеческий подбородок, у вас красивый овал лица, и губы…

- Что с моими губами? - он резко обернулся, взглянув мне прямо в глаза.

Теперь огненная река бушевала не только в моей душе – она охватила мое сердце, она заполнила все вокруг. Я видела, как блестят под маской темные глаза – блестят жадно, опасно, но этот блеск не пугал меня. И даже если бы палач подошел ко мне и схватил за локти, как это сделал Элайдж Сморрет, я не возмутилась бы, не испугалась, и не стала вырываться…

- Так что с моими губами? – повторил палач.

Я мотнула головой, прогоняя огненный туман, но он не исчез, а лишь заклубился еще сильнее, подстегивая меня, подталкивая на необдуманные слова и поступки.

- У вас… человеческие губы, - сказала я, хотя сначала хотела сказать «красивые». – И человеческие глаза. Я не верю сплетням.

- Вы не боитесь меня? – палач повернулся ко мне лицом, словно предлагая разглядеть его всего – от макушки до пяток. – Я не кажусь вам омерзительным?

- Нет, - искренне удивилась я. – С чего бы? Пусть я не видела вашего лица, вы кажетесь мне одним из самых лучших людей на свете. И я не боюсь вас, потому что вы не сделали мне ничего плохого, и не сделаете – я в этом уверена. И… вы просто нравитесь мне. Когда я смотрю на вас, мне хочется смотреть на вас все дольше, и когда вас нет рядом, я скучаю. О! Я пьяна и сказала что-то лишнее, - я прыснула и уронила со стола вилку, задев её локтем. – Теперь вы будете смеяться надо мной…

Но палач смотрел на меня, и губы его не тронула даже тень улыбки.

- Нет, не буду, - сказал он очень серьезно. – Продолжайте. Хотя странно, что вы опьянели от нескольких глотков.

- Мне самой это странно, - призналась я. - Но только мне не с чем сравнивать. Я никогда раньше не пила вина. За исключением того раза, когда вы меня напоили… когда отнесли в постель…

- В постель, - повторил он и сложил руки в уже знакомом мне жесте – соединив ладони и коснувшись кончиками пальцев подбородка. – Вы помните об этом?

- Вспоминаю об этом постоянно, - заверила я его.

- Вот как… - пробормотал он.

- На самом деле, я не понимаю, почему все время думаю о вас, - продолжала я доверительно. – Сначала я решила, что все дело в вашей маске, но теперь кажется, что маска ни при чем. Во сне вы были без маски, но меня все равно тянуло к вам…

- Я вам приснился? – спросил он, обманчиво-мягко.

- О, и не один раз. Вы приходите ко мне так часто, что… - тут я осеклась.

- Прошу, продолжайте, - тихо попросил палач.

- Не будет ли это… нескромным… - залепетала я, чувствуя, что язык плохо слушается. - Фу, конечно будет… - я засмеялась, а потом вздохнула и поставила локоть на стол, подперев голову. Благородной форкате так делать ни в коем случае не полагалось, но я сделала. Ругайте меня, кто хочет.

Только палач не стал ругать и будто бы не заметил, что я нарушила этикет. А может, ему это было безразлично.

- Не беспокойтесь, - сказал он, подошел и переставил мою кружку с глинтвейном так, что я не могла до нее дотянуться, - всё, что вы скажете, не выйдет за пределы этого дома. А мне надо это услышать. Пусть это будет вашим мне подарком на рождество. Хорошо, Виоль?

Он назвал меня по имени, и это было настоящим блаженством.

- Расскажу, - пообещала я, испытывая самый упоительный восторг, - если снова позовете меня по имени. Мне очень нравится, как вы произносите мое имя.

- Виоль, - тут же сказал он. – Виоль… Я готов хоть сто, хоть тысячу раз произнести ваше имя.

- Пока достаточно, - с улыбкой остановила я его. – Теперь слушайте. Вы всегда приходите ко мне во сне вместе с огненной рекой…

- Огненной рекой? – повторил он недоуменно.

- Да. Не перебивайте, или я собьюсь, - строго сказала я ему, и он сразу замолчал. – Она всегда течет там, где есть вы. Стоит вам мне присниться – и река захлестывает меня с головой, и несет куда-то… Но не от вас. Нет, вы всегда остаетесь рядом. Первый раз мне приснилось, что вы пытали меня у позорного столба, на площади, но это был страшный сон… Он мне не понравился. Зато потом вы не пугали меня. Однажды я увидела вас выходящим из реки, как тогда, в лесу. Я сидела на берегу, а вы вышли из воды… И вы были точно такой же, как тогда, но… не совсем такой…

- Без маски? – не удержался он.

- И без всего остального, - подтвердила я. – И я была взволнована, но не убежала, а продолжала сидеть. Вы подошли ко мне совсем близко… Так близко, что я услышала ваше дыхание…

Мастер Рейнар с присвистом втянул воздух и сделал глоток из моей кружки с глинтвейном.

- А потом вы прикоснулись ко мне, - продолжала я, полностью захваченная воспоминаниями о волшебных снах, - очень нежно, и мне тоже хотелось к вам прикоснуться…

- Прикоснулись? – палач встал на колено перед камином, взял кочергу и принялся ворошить поленья.

Теперь мне были видны только его затылок и краешек маски, а мне хотелось видеть его лицо. Без маски.

- Прикоснулась, - призналась я, - но сон сразу закончился. Было очень обидно.

- Мне повезло, - пробормотал он.

- Что? – я не поняла, почему ему повезло из-за того, что мой сон прервался.

- Это всё? – спросил палач, не ответив мне. – Или было еще что-то?

- Было. Еще мне снилось, как вы несете меня в постель, как расстегиваете на мне рубашку… И я чувствую тепло вашей руки, вот здесь… - я приложила ладонь к груди.

Палач быстро оглянулся и снова уставился в огонь.

- А потом вы… - я замялась, не зная – рассказывать ли сон до конца, но потом решилась, - а потом вы поцеловали меня. И это было чудесно.

Мне показалось, что мастер Рейнар простонал сквозь зубы, и этот стон вернул меня из страны сновидений в мир людей.