Дело о воющей собаке - Эрл Гарднер

– Прежде чем разрешить ей говорить, я хочу быть уверенным, что твои люди не смогут найти Картрайта.

– При чем тут это? – спросил Дрейк. – Ты думаешь, что Картрайт убийца, и хочешь убедиться, что он находится там, где полицейские не сумеют его отыскать, прежде чем позволить им переключить внимание от Бесси Форбс?

Перри Мейсон не ответил на вопрос. Несколько секунд он сидел молча, затем начал негромко постукивать правым кулаком по столу.

– Пол, – заговорил он, – я могу полностью опровергнуть обвинение, но, чтобы сделать это, я должен нанести удар в нужный момент. Мне необходимо возбудить общественный интерес, создать напряженную атмосферу, а потом ударить так быстро, чтобы окружной прокурор не смог найти ответ раньше, чем присяжные вынесут вердикт.

– Ты имеешь в виду, что эту женщину будут судить?

– Я имею в виду, что ее должны судить, – уточнил Мейсон.

– Но окружной прокурор на этом не настаивает. Он не уверен, что сможет выстроить убедительное дело, и только хочет, чтобы она рассказала свою историю.

– Эта женщина должна предстать перед судом, – медленно и веско произнес Перри Мейсон, – и, разумеется, должна быть оправдана. Но добиться этого будет нелегко.

– По-моему, ты только что заявил, что можешь разбить дело в пух и прах.

– Могу, если нанесу удар в нужный момент и нужным образом, но это должно выглядеть эффектно.

– Почему бы не попытаться оправдать ее на предварительном следствии?

– Нет, я соглашусь, чтобы она предстала перед судом, и потребую немедленного начала процесса.

Пол Дрейк выпустил облако табачного дыма и вопросительно посмотрел на адвоката.

– И что за оружие ты утаиваешь? – осведомился он.

– Возможно, если я расскажу тебе, ты сочтешь его чепухой.

– Попробуй.

– Попробую, так как вынужден это сделать, – сказал Мейсон. – Мое оружие – воющая собака.

Пол Дрейк выхватил изо рта сигарету и уставился на Перри Мейсона изумленными глазами, мигом утратившими свое ленивое выражение.

– Господи, ты все еще этим занимаешься?

– Да.

– Какого черта? Собака мертва, к тому же она не выла.

– Я хочу установить тот факт, что собака выла, – заявил Мейсон.

– Но что это меняет?

– Многое.

– Ведь это просто глупое суеверие, – продолжал Дрейк. – Оно способно обеспокоить только такого психически неуравновешенного субъекта, как Картрайт.

– Я докажу, что собака выла, – упрямо повторил Мейсон. – И должен найти свидетеля. Я могу положиться только на показания А Вонга, повара-китайца.

– Но А Вонг говорит, что собака не выла.

– Вонгу придется сказать правду. Его еще не депортировали?

– Они отправляют его сегодня.

– Хорошо, – кивнул Перри Мейсон. – Я собираюсь отправить повестку, вызвав его как свидетеля, и задержать его здесь. Мне нужно, чтобы ты отыскал толкового переводчика с китайского и объяснил ему необходимость заставить А Вонга признаться, что собака выла.

– То есть ты хочешь, чтобы А Вонг сказал, что собака выла, независимо от того, так это или нет?

– Я хочу, чтобы А Вонг сказал правду. Собака выла, и я намерен это доказать. Не пойми меня превратно – если собака не выла, я хочу, чтобы А Вонг это подтвердил. Но я уверен в обратном.

– О’кей, – кивнул Дрейк. – Думаю, могу это обеспечить. Я знаю кое-кого в иммиграционной службе.

– Еще одно, – продолжал Мейсон. – Пожалуй, было бы неплохо внушить А Вонгу, что Клинтон Фоули, или Форбс, – называй его как тебе угодно – ответствен за его арест. На человека с восточным складом ума это произведет сильное впечатление.

– Хорошо, – снова кивнул детектив. – Хотя я понятия не имею, куда ты клонишь, но не думаю, что это что-то меняет. Чего еще ты хочешь?

– Я хочу, – медленно произнес адвокат, – узнать все, что можно, о собаке.

– Что ты имеешь в виду?

– Мне нужно знать, сколько времени собака пробыла у Клинтона Фоули, знать все ее привычки. Проследи биографию этого пса и выясни, выл ли он когда-нибудь по ночам. Когда Клинтон Фоули снял дом номер 4889 на Милпас-драйв, у него уже была полицейская овчарка. Узнай, когда и где он ее приобрел и сколько ей лет. Разузнай о ней все, и особенно насчет вытья.

– Кое-какие сведения я уже получил, – сказал Дрейк. – Пес у Форбса уже несколько лет. Уезжая из Санта-Барбары, Форбс взял его с собой – с ним, как и с некоторыми другими вещами, он не мог расстаться. Кстати, его жена тоже была привязана к собаке.

– Хорошо, – кивнул Перри Мейсон. – Мне нужны свидетели, которые знали этого пса со щенячьего возраста и могли бы приехать сюда дать показания. Отправляйся в Санта-Барбару, найди соседей, которые могли слышать вой собаки, и запиши все, что они скажут. Некоторые из них понадобятся нам в качестве свидетелей. Не жалей расходов.

– И все ради этой собаки?

– Да, все ради собаки, которая не выла в Санта-Барбаре, но выла здесь.

– Собака мертва, – напомнил детектив.

– Это не влияет на важность показаний, – сказал Мейсон.

Зазвонил телефон, и адвокат взял трубку.

– На связи один из детективов мистера Дрейка, он хочет немедленно о чем-то ему доложить, – сказала Делла Стрит. – Говорит, что это весьма важно.

Перри Мейсон передал трубку Дрейку:

– Один из твоих людей хочет что-то сообщить, Пол.

Дрейк соскользнул к краю подлокотника кресла, поднес трубку к уху и лениво протянул:

– Алло.

Трубка отозвалась быстрыми металлическими звуками, и на лице Дрейка отразились удивление и недоверие.

– Вы уверены? – спросил он наконец.

Трубка издала еще несколько звуков.

– Ну, будь я проклят! – воскликнул Дрейк и обернулся к Мейсону: – Знаешь, кто это был?

– Один из твоих ребят?

– Да, который занимается полицейскими участками, узнает новости у репортеров и тому подобное. Знаешь, что он мне сообщил?

– Естественно, нет. Выкладывай.

– Он сообщил, – сказал Пол Дрейк, – что полиция идентифицировала пистолет, найденный в доме Фоули, из которого были застрелены он сам и собака.

– Каким образом?

– Отследили по номеру и записям о продажах. Им точно известно, кто купил это оружие.

– И кто же?

– Пистолет, – медленно произнес Дрейк, сверля глазами лицо Перри Мейсона, – был приобретен в Санта-Барбаре, штат Калифорния, Бесси Форбс за два дня до того, как ее муж сбежал с Полой Картрайт.

Лицо Мейсона стало деревянным. Около десяти секунд он молча смотрел на детектива.

– Ну, – осведомился Дрейк, – что ты на это скажешь?

Мейсон полузакрыл глаза.

– Ничего, – ответил он. – Я собираюсь взять назад кое-что, сказанное ранее.

– Что именно?

– То, что в нужный момент я могу разбить вдребезги обвинение против Бесси Форбс.

– Я и сам часто меняю мнение, – заметил Дрейк.

– Я по-прежнему думаю, что в состоянии это сделать, – медленно добавил адвокат, – но уже не уверен. – Он решительно поднес к уху телефонную трубку и сказал, услышав голос Деллы Стрит: – Делла, соедини меня с Алексом Боствиком, заведующим отделом репортажей «Кроникл».

Удивление постепенно исчезало из глаз Дрейка, сменяясь обычными искорками юмора.

– Ну, – протянул он, – ты меня поражаешь. Начинаю думать, что либо тебе известно об этом деле больше, чем мне казалось, либо ты просто спятил. Может быть, миссис Форбс лучше не действовать опрометчиво и все объяснить полиции?

– Возможно. – Мейсон снова заговорил в трубку: – Алло, это Боствик? Привет, Алекс, это Перри Мейсон. У меня для тебя горячие новости. Ты всегда жаловался, что я не даю тебе подсказок, позволяющих твоим ребятам раскопать какую-нибудь сенсацию. Ну так вот тебе подсказка. Пошли репортера на Милпас-драйв, 4893, в дом человека по имени Артур Картрайт. Он найдет там глухую сварливую экономку. Ее зовут Элизабет Уокер. Если он сумеет заставить ее говорить, то обнаружит, что она знает, кто убил Клинтона Фоули… да, Клинтона Форбса, проживавшего на Милпас-драйв, 4889, под именем Клинтон Фоули… Нет, это не Бесси Форбс… Хорошо, раз ты так настаиваешь. Экономка скажет, что это сделал Артур Картрайт – человек, на которого она работала и который таинственно исчез. Это все. Пока. – Перри Мейсон положил трубку на рычаг и обернулся к Полу Дрейку: – Господи, Пол, как же мне не хотелось это делать!

Глава 16

Комната, отведенная в тюрьме для переговоров адвокатов с клиентами, не содержала никакой мебели, кроме стола во всю длину и стульев по обеим его сторонам. От середины стола к полу и на пять футов вверх тянулась решетка.

Адвокат и его клиент могли сидеть по разные стороны стола, видеть лица друг друга и четко слышать каждое слово, но не могли ни притрагиваться друг к другу, ни передавать что-то сквозь решетку. В помещении было три двери. Две из них – одна на стороне, предназначенной для адвокатов, вторая на стороне для заключенных – выходили в комнату надзирателя; третья соединяла сторону для заключенных с тюрьмой.

Перри Мейсон сидел за длинным столом, нетерпеливо барабаня пальцами по его исцарапанной поверхности.