Помощник. Книга о Паланке - Ладислав Баллек

В понедельник Речанова могла заменить мужа и приказчика, не опасаясь ничего. Собственно говоря, это было ей по душе. Постоит немного здесь, посудачит с кем-нибудь и отправится стряпать. Взвешивание товара и обслуживание кассы добавляли ей маленькую радость. Кто не порадуется торговле, приносящей такой доход? Такая работка хоть кого очарует. Речанова всегда мечтала торговать. Торговля манила ее с детства. Она всегда считала себя достаточно умной и ловкой, чтобы не жить в бедности, всегда соображала, что к чему.

За прилавком, если покупателей не было, она могла и помечтать. Теперь уже без опаски, что ее мечты не сбудутся. Мечты? Скорее расчеты, нежели воздушные замки! Она была уже зрелая женщина, и смелости ей было не занимать. Лишь мельком подумав о том, как ей здесь живется, она принялась размышлять о том, что нужно сделать, чтобы жилось еще лучше, она всегда уделяла больше времени именно таким вещам. Да, она была женщина зрелая и предприимчивая, но в первую очередь хладнокровная и расчетливая, чтобы просто мечтать. А сейчас она стремилась получить еще больше самостоятельности и независимости. Она хотела от чего-то избавиться, по всей вероятности от хлопот по дому, чтобы у нее, как она думала, оставалось больше времени на воспитание дочери — иными словами, на светскую жизнь. Она твердо решила заставить мужа взять служанку. И даже мысли не допускала, что он может ей отказать. Она считала этот шаг решенным и очень важным. Про остальные, лучше сказать, про другие будущие решения, которые роились у нее в голове, она думала пока неопределенно, скорее украдкой, но не из-за какого-то страха или скромности, а чтобы они не сбивали ее с толку. Она всегда умела распределять точную последовательность целей, которых намеревалась достичь, и придерживалась ее. И так как она была целеустремленной, и по-умному расчетливой, то всем ее делам была присуща логика.

После двух женщин, которые пришли вместе за свиным жиром и обрезками для холодца, в лавке долгое время никто не появлялся. Речанова облокотилась о прилавок и задумалась о том, что делала в последнее время, не утомляя себя укорами совести.

Муж избегал цифири и бумаг, бухгалтерию вела она, кассу с первых дней их супружества держала тоже она, все официальные дела также предоставлены были ей. Речан никогда в это не вмешивался и не интересовался, ведь он очень скоро обнаружил, что может полностью на нее положиться, что и сделал с радостью, потому что не любил забот такого рода. Поэтому он и не знал, что с тех пор, как приказчик торгует один и ходит за товаром без него, потому что Речан целиком погрузился в заботы о новом доме, поток богатства, льющийся в его кассу, увеличился чрезвычайно. Он ничего этого не замечал, и жена ничего ему не говорила. Наверное, чтобы не обидеть. Ведь он с легкостью мог открыть то, что открыла и она: Воленту без него торговать легче, расходов у него меньше, а оборот больше. Она заметила это, сопоставляя счета в конце каждой недели. Но ничего не сказала, не обмолвилась даже Воленту, хотя он знал об этом лучше, чем она, и передавал ей выручку всегда с каким-то значительным и таинственным видом; зато она очень старалась додуматься, как он это делает и, сверх того, что хочет доказать этим и ей, и себе.

Две недели тому назад, в субботу, когда Волент после обеда пошел вверх, на север, куда он ходил сейчас по торговым делам, ее впервые ошеломило открытие, сначала, собственно, только предположение, что у их приказчика все еще водятся связи с контрабандистами. Ей это пришло в голову неспроста. На север Волент отправлялся с мясом, свиным салом и мясными изделиями, домой, точнее, в подвал под разрушенным домом на Виноградной улице, он привозил по большей части товары, поставляемые ЮНРРА, которые доставал на черном рынке. Обмен приносил ему завидные барыши. Материалы, обувь, кожи, лекарства, разные консервы, какао, сигареты, спиртные напитки, сельскохозяйственные орудия, запчасти машин, велосипеды… Цена у этих товаров была сейчас намного выше, чем у денег. За них он получал убойный скот, и не только здесь, но и за границей. Однажды он упомянул об этом в ее присутствии, хотя тогда он отметил это лишь как возможность.

Она сразу поняла, что после отличной торговой сделки с Селмециовой, в которую Волент, собственно, с ее ведома подключил и контрабандистов, он, по всей вероятности, не перестал поддерживать с ними контакт. В делах своих он был очень удачлив, в лавке все чаще было чем торговать, мяса стало не в пример больше.

Ланчарич вернулся из поездки только в понедельник вечером. Между тем оказалось, что с севера он прибыл в воскресенье, а целый день обделывал дела в деревнях. Привез двух рослых телок. Той же ночью они с Речаном их закололи, чтобы утром разделать туши. На следующий день после обеда, отчитываясь хозяйке за поездку, Волент как бы между прочим заметил, что телки пришли из-за воды. Он возвратил почти все деньги, которые она выдала ему на поездку и закупку, — получалось, что телок он выменял на товар, приобретенный на севере. О недостающих деньгах он сказал, что истратил их на посредника, который и в дальнейшем будет добывать у контрабандистов такой же красивый скот.

Она, не колеблясь, но и не проронив ни слова, взяла пачку банкнотов, отдала ему, пометив химическим карандашом, которым она делала все записи в школьной тетрадке в клетку, что эта сумма дана ему на карманные расходы. Волент погладил пальцем края стокронных банкнотов, довольно качнул головой, больше из-за того, что она их не пересчитала, поблагодарил и вышел из кухни. За дверью он немного нахмурился, но опять явно не потому, что сумма казалась ему недостаточной, нет, это было очень приличное вознаграждение. Хмурился он совсем из-за другого.

От Речановой не ускользнуло, что он только для вида сделал довольное лицо. То, что она предчувствовала, случилось. Приказчик привез контрабандный товар. О его тайных торговых сделках она догадывалась давно и при замечании, что телки пришли из-за воды, сразу поняла, в чем дело, но не проявила ни малейшего волнения. Даже словом не обмолвилась.

Ланчарич действительно не порывал связей с контрабандистами. Не было вида коммерции, который не привлек бы его спекулянтскую натуру, и все равно ему было обидно, что он не везде первый, что другие спохватились раньше и опередили его. Об этой возможности он знал давно, ведь здесь, на границе, контрабандой занимались всегда, только не был уверен, как к этому отнесется Речан. А узнав его, понял, что поступил правильно, не заикнувшись об этом. С тех пор как мастер занимался домом больше, чем лавкой, и тем самым развязал ему руки, он не мог устоять перед соблазном. И сделал все для того, чтобы торговать свободнее и самостоятельнее.

Конечно, он был бы не он, если бы заранее не застраховал себя от возможных неудач. С контрабандистами он торговал только через третье лицо и решил поступать так, пока не сориентируется как следует, сохраняя себе надежный путь для отступления, на случай если дело провалится, чтобы можно было сделать вид, что он знать не знал, куда идет его товар.

Но он был не так глуп, чтобы торговать на свой страх и риск. Куда там! Сначала намекнул Речановой, что он, собственно, намеревается предпринять, а сейчас открыл ей это. Он рассчитывал, что она не выдаст его мастеру. Он уже успел оценить ее. Тем более его удивило и даже озадачило, что она никак не отреагировала на это. Промолчала. Рта не раскрыла. Даже головой не кивнула. И на лице у нее не было следа обычного восхищения его коммерческой смекалкой и хитростью. Ни намека на улыбку, никакого одобрения и участия. Он должен был признать, что немного просчитался. Она была еще хитрее, чем он думал.

Эва Речанова, жена мясника, облокотясь о прилавок, вспоминала сейчас о том, как она несколько дней колебалась, не сказать ли об этом мужу или хотя бы намекнуть. Но чем дольше раздумывала, тем больше и глубже сознавала, что рискует нарваться на скандал, может быть даже больший, чем тот, который Штефан устроил ей в связи с покупкой дома. Она решила этого не делать и стала прикидывать, на что распространяется ее власть. Муж не вмешивается, у нее одной хватает сил держать в руках приказчика, человека очень ловкого, но продувного. И ей все решительнее казалось, что она приобрела над ним какой-то перевес. И над мужем, конечно, тоже.

Совесть ее уже не грызла. Ведь касса-то наполнялась все быстрее, а ничего чрезвычайного не происходило. Она убедила себя: все это она делает для блага семьи, и в первую очередь для счастья дочери Эвы. И тут, что ни говори, заслуга Волента. Штефан, ее муж, в последнее время, слава богу, стал очень заботливым хозяином, а про эти дела не ведает. Ну а она? К счастью, она заранее догадалась о намерениях приказчика и тогда, когда он открылся ей, ничем себя не выдала, так что в случае надобности может притвориться, что ничего не поняла, да разве она, баба, в этом что-нибудь смыслит? Словом, в крайнем случае можно будет отпереться. К тому же, успокаивала она себя, ведь здесь с контрабандистами так или иначе вступает в сделку каждый второй торговец половчее, так почему же им, Речанам, отставать от других?