Сумеречное состояние - Игорь Колосов

— Пойми, на этом ни в коем случае нельзя зацикливаться. Наоборот надо выкинуть это из головы. Станешь копать все глубже, еще и не такое случится. Как думаешь, всякие мании рождаются? Тоже с мелочей. Например, показалось человеку, что в соседней комнате кто-то ходит, хотя в доме никого не было, а дальше такого можно наворотить, что, даже осмотрев все комнаты, не отвяжешься от глюка, что кто-то по-прежнему бродит с тесаком в руке.

Гена всполоснул чашки, снова уселся на подоконник.

— Или вот случай с Сергеем. Ты был уверен, что за ним кто-то охотится, но оказалось, что это всего лишь несчастный случай. Лишний повод успокоиться и не грузить себе мозги.

Длинный монолог Гены показался Арсению неубедительным, но он не стал спорить. Ему показалось, что Гена, не в силах послать его прямым текстом, пытается просто успокоить его, тем самым, отвязавшись от жалоб в будущем. Казалось, Гена обнял его и отводит прочь от места преступления, нашептывая, что никакого убийства не было, и лучше поберечь свои нервы. И все это, прежде всего, ради себя самого.

Действительно, как можно объяснить галлюцинацией дом за стеной в парке, пробоину в стене? Гена просто не хочет это обсуждать и, скорее всего, считает, что у Арсения что-то не в порядке с головой, но нянькой ему быть не желает.

Арсений понял, что лучше не возвращаться к этой теме, еще лучше вообще молчать. Кажется, Гена догадался, что не очень-то убедил приятеля. Он виновато улыбнулся и сменил направление разговора.

— Тебе расслабиться надо. Кстати, как дела с супругой?

Арсений пожал плечами. Ему уже не хотелось никаких откровений.

— Вот о чем надо беспокоиться в первую очередь, — заявил Гена. — Вот где необходимо спокойствие прежде всего. Так что? Надеюсь, не скандалите?

Арсений отвел взгляд, нехотя пробормотал:

— В общем, нет, но постоянно какая-то напряженка. Да еще из-за всех этих дел я сам, как чумной, и Лерке несладко, признаю.

Гена почему-то оживился.

— Это уже плюс, что не винишь ее во всех грехах. Женщинам доверять нужно. Не давить на них своей ревностью. Любая баба нуждается в том, чтобы однажды вечером выйти с подругой в какое-нибудь заведение. Хоть ненадолго забыть про кухню и пеленки-распашонки, — он хмыкнул, покачал головой. — Или ты со мной не согласен?

Арсений пожал плечами.

— Не знаю. Пускать свою жену неизвестно куда? Мне не по себе. А Лера, если куда идет, так и норовит надеть что-нибудь откровенное. Когда она со мной, еще ладно, но одну…

— Ты про юбку короткую?

Арсений кивнул.

— И про это тоже. Ну, не могу я спокойно видеть, как на улице мужики на нее пялятся.

Гена захохотал. Арсений удивился.

— Ты чего?

— Да так, ничего. Ты, может, еще чаю хочешь? Или кофе?

— Нет, спасибо. Так что тебя рассмешило?

Гена сделал неопределенный знак рукой.

— У нас с тобой проблемы одинаковые, только с противоположным знаком.

— В смысле?

— Моя бывшая наоборот стеснялась надеть что-то такое. Я ее просил, а она ни в какую. Все ей хотелось, как серой мышке побыть, — Гена улыбнулся. — У меня все ни как у людей. Обычно мужики, вот как ты, не разрешают своим половинам красоваться.

Арсений неуверенно спросил:

— Но ты ж не из-за этого с ней развелся?

Гена скривился, отвернувшись.

— Да хватало причин. Ну, ладно, мы не ту тему завели. Давай о тебе. Ты-то ведь не развелся, у тебя семья.

— Да. Только ощущение такое, что я уже не справляюсь ни с чем. Что все от меня устали, и я сам от себя в том числе.

Гена задержал на нем взгляд.

— Слушай, а ты не можешь куда-нибудь уехать? У тебя ведь еще недельки две отпуска есть?

— Около того.

— Отлично. Тебя ничто не держит. Иногда надо расставаться с женой, чтобы оживить чувства. Только это… у тебя есть возможность побыть в какой-нибудь глуши? Это самый оптимальный вариант. Сам понимаешь, суету менять на суету — бестолково.

Неожиданно для самого себя Арсений подумал о доме в деревне, где после смерти деда жила его внучка, двоюродная сестра Арсения. Они не виделись уже несколько лет, но вряд ли его не пустят переночевать.

Когда он покинул Генину квартиру, пришло понимание, что съездить в деревню нужно было еще раньше. Именно там с Арсением впервые произошло нечто странное, что аукнулось спустя столько лет. Как он не подумал об этом раньше? В любом случае это была дополнительная возможность что-то выяснить.

Арсений поехал до «Ботанического сада», решил еще раз пройти вдоль реки. Он немного успокоился. Скорее всего, потому, что на завтра планировалось что-то конкретное, какие-то действия. Пусть это тоже ничего не даст, но пока будущий результат скрыт неизвестностью, а это порождает надежду. Кроме того, Арсений просто развеется — сменит обстановку, увидит родственников, отвлечется. Быть может, спросит у сестры совета.

Пройдя до тупика, Арсений медленно возвратился назад к мосту. Ничего он не обнаружил. Казалось, нечто однажды по ошибке впустило его к себе, но теперь дверь закупорили намертво.

Часть 2

Арсений вышел из автобуса и медленно побрел к дому сестры. Слева были редкие старые дома, справа — поле.

Вчера вечером он на всякий случай позвонил сестре, с трудом отыскав номер телефона, и договорился, что заедет в гости. Он хотел сказать, что окажется в деревне проездом, но Таня была так рада его звонку, что не понадобились никакие объяснения, почему это спустя столько лет он что-то надумал.

Сестра посетовала, что муж в отъезде, но Арсений был только рад: он почти не знал этого мужчину, а посторонний человек вряд ли поспособствует нужному разговору.

Показался дом дедушки, Арсений остановился. Он находился со стороны огорода и видел лишь крышу дома — серый облупленный временем шифер. Остальное скрывали сарай и сеновал. Постройки казались древними, покосившимися, доживавшими не то, что последние месяцы, а дни или даже часы.

Ничего не изменилось, подумал Арсений. Настроение почему-то испортилось. После столицы контраст показался особенно угнетающим. Казалось, вместо солнца появились тучи, низкие, плотные, и давящая атмосфера подействовала на внутреннее состояние.

Арсений постоял, опираясь на невысокий шаткий забор. Захотелось перемахнуть через него, как в детстве, пройти к сеновалу, побродить по огороду. Конечно, он воздержался от этого. Что подумает сестра, если его заметят во дворе? Не зашел в дом, не поздоровался, а уже бродит по огороду?

Арсений направился вдоль забора к калитке. Он хотел оказаться в нужном месте как можно раньше, прочувствовать атмосферу в одиночестве, без помех, ведь сестра и племянники не сразу предоставят его самому себе. И все же какая-то пауза необходима, он должен привыкнуть. Спешить здесь ни к чему. Наоборот не помешает сначала расспросить сестру. Вдруг здесь в последнее время тоже случались какие-то странности?

Фасад дома выкрасили в приятный ярко-синий цвет, но все равно в нем угадывалось что-то прежнее: старое, теплое и немного жалкое. Арсений вновь остановился, разглядывая белые ставни. Он не был здесь с того жуткого дня тридцатилетней давности. Ностальгия вспыхнула, как тлевшие угли, куда подбросили сухих щепок. Воспоминания растрогали его, он вспомнил, что в тот далекий день в последний раз видел своего дедушку. Тот прожил еще лет восемь, но ведь Арсений больше ни разу не был в деревне, даже на похороны не приехал.

Он стоял так неопределенное время, пока не возникло ощущение противоестественной тишины, ощущение, что дом пуст. Где-то это уже было?

Вздрогнув, он почувствовал сыпь гусиной кожи на спине, шагнул к калитке, распахнул ее. Когда на стук в дверь появилась сестра, Арсений испытал облегчение, обнял ее, даже прослезился вместе с ней. Его сразу же усадили обедать. Дети — мальчик тринадцати лет и девочка девяти — тоже были дома. Глядя на них, Арсений будто заглянул в собственное детство. Племянники смотрели на него с восхищением, обращались только на «вы», не перебивали, когда старшие говорили, и Арсений выразил Тане свое восхищение, умолчав, что беспокоился, как бы его племянники не оказались из тех деревенских детей, у которых одна дорога — пьянство и беспросветная жизнь.

Его оставили одного лишь к вечеру. Арсений воспользовался этим — прошел к сеновалу. Постоял, прислушиваясь к необычной для столичного жителя тишине. Наступили сумерки, все становилось серым, будто укрывалось одной гигантской вуалью.

Арсений ждал неизвестно чего, а время уходило. Если он еще хочет прикоснуться к тому, что некогда ощутил и увидел мальчишкой, нужно действовать. Если только это вообще что-то даст.

Арсений вернулся во двор, прислушался. Сестра что-то говорила дочери. Арсений решился. Какое-то время у него было. Он поспешил к сеновалу, подтянулся к чердачной двери, открыл ее. Вгляделся во мрак сеновала, прислушался и, превозмогая внезапный страх, забрался внутрь.