Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

Валерий Петрович вынул из кармана мобильник, набрал два слова: «вернись срочно» и послал вдогонку непутевому помощнику.

— Ты подарок от меня получил? Я имею в виду циркача.

— Аж сорок две души, — ответил Карась.

— А лишнего не прихватил ничего? Отпусти Арика, Валерий Петрович, будь человеком. Он ни в чем по вашей части не прокололся. Он вообще не в курсе моих проблем, и что я делала в квартире его отца, сына никак не касалось. Если ты рассчитываешь вытрясти из него информацию, то зря тратишь время и мучаешь невиновного.

— А сама не хочешь зайти ко мне… пообщаться?

— Нет, — ответила Мирослава, — не хочу. Пока ты не перестанешь сажать в клетки хороших людей, на мое общество не рассчитывай.

— Я сажаю в клетки людей, которые могут представлять опасность!

— А я представляю опасность, — призналась графиня. — Понятно? Это я представляю опасность, а не Арик Кушнир… и не Натан Валерьянович с Оськой. Я!

— Понял, — ответил капитан.

— Но тебе пока что не угрожаю. По-человечески прошу, отпусти Арика Кушнира.

— Ты готова опознать убийцу?

— Боже мой! — воскликнула графиня. — Ты циркача не узнал?

— Во-первых, они все похожи на Бельмондо, — заметил капитан, — все на одну рожу. Все примерно одного возраста, телосложения… все любят баловаться с ножами и, возможно, метко стреляют. Как я должен был выявить подозреваемого?

— А во-вторых? — спросила графиня.

— Во-вторых, кто-то должен опознать его при понятых и подписать протокол. Я думал, мы договоримся.

— Вот дела… — расстроилась Мира.

В кабинет ворвался Федор с бешеными глазами. Карась указал на телефон и жестом попросил пробить номер…

— Ты боишься прийти ко мне, Мирослава?

Глаза Федора сделались еще больше. Он испарился на цыпочках, не скрипнув ни дверью, ни половицей.

— Не хочу осложнять тебе жизнь. Я пришлю служанку Кушнира. Кого надо она опознает, а ты отпустишь Арика. Идет?

— Нет, не идет. Впечатлительная девочка может опознать убийцу в любом из них. Мне нужен вменяемый человек, уверенный в своих показаниях. В суде твои показания, Мирослава, будут выглядеть гораздо убедительнее.

— Послушай, он ведь сознался сам…

— Они сознались все до единого.

— Ты их пытал?

— Идиотов пытать не имеет смысла. Среди них нужно только опознать убийцу и освободить лишние камеры.

— Он такой замученный, молчаливый, в джинсах и серой рубашке…

— Они все в похожих рубашках, все замученные и все неболтливы. Мира, я уже допросил Кушнира. Завтра оформят бумаги, и он покатится на все четыре стороны. Если ты не хочешь прийти ко мне в кабинет, скажи, где мы можем встретиться? Возможно, мне удастся тебя убедить…

— Боже мой, неужто кроме меня некому опознать бродягу?

— Боровский Натан Валерьянович может сделать это вместо тебя, и Шутов…

— Ни того, ни другого ты не получишь! — заявила графиня. — Даже думать забудь!

— Если в ближайшие трое суток объявятся родственники стрелка, мне придется его отпустить.

— Родственники? Не смеши меня, Валера! Родственники могут явиться за кем угодно, только не за стрелком. Раздай всех — он один останется, и опознавать не придется.

— Мне показалось, ты заинтересована в том, чтобы посадить его по статье за убийство или на худой конец отправить в охраняемое лечебное учреждение.

— Как следует запереть в одиночной палате, — уточнила графиня, — и поставить охрану у двери. Эта сволочь еще пригодится.

— Родственники могут объявиться у каждого человека.

— Циркач — не человек.

— Твое упрямство приведет к тому, что убийца окажется на свободе.

— Не надо брать меня на понт, гражданин начальник.

— Мне кажется, что мы проще поймем друг друга, если встретимся…

— А мне кажется, — заметила графиня, — что ты зря тянешь время. Не пытайся вычислить меня по номеру телефона. Тебе это ничего не даст.

— Я хочу объяснить…

— Валера! Запри циркача и ни о чем не волнуйся. Запри всех, если сомневаешься, и не бери в голову… За циркачом не придут. А если придут, позвони. Любопытно будет взглянуть, кто это, — сказала Мира и связь прервалась.

— Валерий Петрович! — ворвался в кабинет взволнованный Федор. — Ничего не вышло. Номер засекли, а где сама?..

— Здесь она… — осенило капитана. — Была… Вот же хитрая бестия! А я болван!

— Никак нет, Валерий Петрович.

— Болван, болван! Она стояла под окнами. Видела же, что горит свет, иначе не стала бы звонить ночью по служебному телефону.

— Так я метнусь…

— Метнись, — кивнул капитан. — Может, успеешь перехватить ее… где-нибудь на окраине города.

Лязг замка разбудил Аркадия Давидовича ранним недобрым утром. Дверь открылась, в камеру никто не вошел. Задержанный выглянул в пустой коридор, вернулся на нары и стал дожидаться охранника, но дождался рассвета. Он еще раз сунулся в коридор. Коридор по-прежнему пустовал. Арик вышел на лестницу, спустился к дежурному и объяснил ситуацию.

— Ну и что? — ответил дежурный арестанту.

— Я что же, могу идти?

— Как фамилия?

— Кушнир, — представился Арик, дежурный выдвинул ящик стола.

— Аркадий Давидович? — уточнил он, доставая бумаги.

— Он самый.

— Расписывайтесь.

— Что это?

— Подписка о невыезде.

— Не имеете права! Я иностранец.

— Жди утра и разбирайся с начальством, — ответил дежурный и подал Арику ручку. — Здесь расписывайтесь… и здесь. Паспорт, бумажник, ключи от квартиры… — дежурный выкладывал из ящика документы, как ненужный хлам, а Аркадий Давидович рассовывал их по карманам. — Что-то еще?

— Ничего.

— Ну, иди.

— Идти?

— Выход там… — дежурный указал дорогу и занялся своими делами.

Освобожденный господин Кушнир вышел из кирпичного здания во дворик, преодолел шлагбаум и продефилировал мимо графини, с ночи ожидавшей у пропускного пункта. Прошел, не заметив, словно не был знаком. Графиня проследовала за ним. Аркадий Давидович остановился у обочины в надежде поймать такси, но в переулке не было ни одной машины.

— Здравствуй, Арик, — поздоровалась Мира.

Аркадий Давидович приветствие игнорировал. От стоянки отъехала старая колымага с затемненными стеклами и медленно поползла по дороге. Арик энергично замахал рукой. Колымага встала, но не избавила его от общества графини. Графиня влезла в машину за ним следом.

— Домой, — приказала она.

— В гостиницу…

— Домой, домой…

Машина тронулась, и Арик понял, что влип. Чтобы убедиться в ужасной догадке, он дернул ручку. Дверь машины была заблокирована. Шофер отсутствовал. Автомобиль ехал сам. Медленно и неуверенно, но в правильном направлении. Именно в том направлении, в котором Аркадию Давидовичу меньше всего хотелось бы ехать.