Написано кровью моего сердца - Диана Гэблдон

Брианна переступала с ноги на ногу, не зная, как поступить: то ли позвать его, то ли дождаться, пока он закончит свою беседу с мертвыми. Вдруг из-под ее обуви выскочил камушек и со стуком покатился вниз. Мужчина обернулся, заметил Брианну и резко встал, изогнув черные брови.

Черные волосы, черные брови. Брайан Даб. Черный Брайан.

«…познакомился с Брайаном Фрэзером (он бы тебе понравился, да и ты ему тоже)».

Она поймала взгляд его напуганных светло-коричневых глаз и на мгновение не видела ничего другого. Лишь глубоко посаженные глаза, полные изумления и ужаса.

— Брайан, я…

— A Dhia! — Он стал белее, чем стены дома внизу холма. — Эллен!

Брианна на секунду потеряла дар речи и в этот момент услышала позади себя легкие шажки.

— Мам! — кричал запыхавшийся Джем.

Брайан увидел мальчика и раскрыл рот от удивления.

— Уилли! — радостно завопил он. — A bhalaich! Mo bhalaich![115] — Брайан перевел взгляд на Брианну и протянул ей дрожащую руку. — Mo ghraidh… mo chridhe…[116]

— Брайан, — осторожно сказала Брианна полным любви и сочувствия голосом. Она ничего не могла поделать — лишь ответить на крик его души. Как только Бри произнесла его имя, Брайан замер, покачнулся, а затем подкатил глаза и упал.

* * *

Не раздумывая, Брианна бросилась к нему и опустилась на колени среди сухого вереска. Губы Брайана Фрэзера слегка посинели, но он дышал — видно, как вздымается грудь под протертой льняной рубахой. Увидев, что он жив, Брианна шумно выдохнула.

Уже не в первый раз она жалела, что рядом нет ее матери, однако начала действовать сама: повернула голову Брайана набок, двумя пальцами пощупала пульс на шее. Ее рука была холодной, а его кожа — поразительно горяча. Он никак не отреагировал на прикосновение, и Брианна испугалась, что это не просто обморок.

Он умер — точнее, умрет — от удара. Если сосуды в голове слабые… о боже. Неужели его не станет раньше времени? Это она убила Брайана?

— Не умирай! Ради всего святого, только не умирай прямо здесь!

Брианна глянула на дом — никого. На могиле лежал букетик из вечнозеленых растений, перевязанный красной нитью. Веточки тиса — его можно узнать по трубчатым красным ягодам — и остролиста.

Надгробие ей знакомо, она часто сидела тут, размышляя о Лаллиброхе и упокоившихся на холме рядом с ним. Надпись гласила: «Эллен Катриона Силеас Маккензи Фрэзер, любимая жена и мать. Рождена в 1691 г., умерла при родах в 1729 г.»

Чуть ниже — еще две надписи более мелкими буквами: «Роберт Брайан Гордон Маккензи Фрэзер, младенец, умер при рождении в 1729 г.» и «Уильям Саймон Мертэг Маккензи Фрэзер, любимый сын. Родился в 1716 г., умер от оспы в 1727 г.».

— Мам! — Джем подбежал к Брианне, едва не упав. — Мам, мам, Мэнди говорит… а это еще кто? — Он переводил взгляд с бледного лица Брайана на Брианну и обратно.

— Его зовут Брайан Фрэзер. Это твой прадедушка. — У нее тряслись руки, однако голос звучал на удивление спокойно, будто она наконец решила головоломку, став ее недостающей частью. — Так что там Мэнди?

— Это я его напугал? — взволнованно спросил Джем, опускаясь на корточки. — Он смотрел прямо на меня, перед тем как упасть. Он… умер?

— Не переживай, я думаю, он просто в состоянии шока. Он принял нас… за других. — Брианна провела рукой по лицу Брайана, чувствуя, как щекочет кожу щетина, и заправила за ухо растрепавшийся локон волос. Уголок его рта дернулся в подобии улыбки — слава богу, приходит в себя. — Что сказала Мэнди?

— А! — Джем быстро вскочил и посмотрел на мать круглыми глазами. — Она слышит папу!

Глава 108

От реальности не уйдешь, даже если не веришь в нее

Роджер направил свою лошадь в сторону Лаллиброха — куда еще ему было идти? Он попрощался с Брайаном Фрэзером шесть недель назад и с грустью думал о том, что они больше не увидятся. При мысли о новой встрече с Брайаном стало немного легче. Он обязательно выслушает и проявит сочувствие, хотя Роджер мало чего может ему рассказать не таясь.

Конечно, придется сообщить Брайану, что он не нашел Джема. Последние недели страшная боль из-за отсутствия Джемми утихла, ведь Роджер надеялся, что встреча с Джерри подскажет, где искать сына. Однако этого не случилось, и теперь каждый стук его сердца отдавал болью в груди.

Так какого черта все это значило? Вот загадка. Может, он нашел единственного Джеремайю, что был здесь? Если так, то… где Джем?

Роджер хотел сказать Брайану, что обнаружил мужчину, которому принадлежали личные знаки, — он обязательно спросит. Только как сделать это, не раскрывая личности Джерри и его связи с Роджером? И желательно не говоря о том, что случилось с пилотом. Роджер вздохнул и дернул поводья, чтобы лошадь обошла большую лужу на дороге. Можно было бы соврать, сказав, что ничего не вышло и Джерри Маккензи он не нашел, но врать такому великодушному человеку Роджер не хотел.

Бака тоже нельзя упоминать. В данный момент он беспокоил Роджера почти так же сильно, как пропавший Джем.

«Не быть тебе священником, раз ты так нечестен». Он пытался быть честным. С его эгоистичной точки зрения правда состояла в том, что Роджеру ужасно не хватало компании Бака, которому он, кстати, невероятно завидовал, ведь Бак может добраться до Брианны, хотя при этом его пугала мысль о том, что родичу не удастся пройти через камни. Он умрет в пустоте или снова потеряется, оказавшись в непонятном времени.

Для Бака же правда заключалась в следующем: ему было необходимо раз и навсегда убраться подальше от Гейлис Дункан (о чем еще можно поспорить), однако проход через камни являлся самым неприятным способом добиться желаемого.

Любезный жест Бака стал настоящим искушением. Если все получится, если Бак сообщит Бри, где Роджер… вряд ли он сам уже вернется. Побочные эффекты путешествия во времени накапливаются, а по ту сторону Бака не будет ждать Гектор Макьюэн.

Но раз он сам хочет пройти через камни, несмотря на грозящую ему опасность, Роджер обязан убедить Бака вернуться к своей жене, так ведь?

Тыльной стороной ладони он дотронулся до губ, вспоминая прикосновение мягких каштановых волос Мораг к его щеке, когда Роджер целовал ее в лоб на берегу Аламанс. Ее взгляд был полон доверия — а вскоре она, черт возьми, спасла ему жизнь. Роджер положил пальцы на шею и с некоторым удивлением, сопутствующим осознанию чего-то нового о давно известных вещах, понял: несмотря на все горькие сожаления о своем поврежденном голосе,