Все имена птиц. Хроники неизвестных времен - Мария Семеновна Галина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И сказал Азаил – это тебе за петуха Бар!
И пропал Сулейман, ибо обрек его Азаил скитаться по землям людей и по временам Господа. И так наказан был Сулейман за свою гордыню – за то, что вознамерился он не человеческими руками строить Храм Господень, но посредством беса, которого обуздал хитростью и обманом. И выпало Сулейману скитаться, не зная ни времен, ни расстояний, покуда не умалится он и не станет равен с малыми и не постигнет мудрость истинную, а не ложную и покуда весь мир не станет для него одним храмом…
А что Азаил? А Азаил принял облик Сулеймана, однако ж, боясь взойти на Престол, который одного лишь Сулеймана возносил на себе, все дни и ночи пропадал в гареме. И, будучи бесом, он так ловко ублажал цариц и наложниц, что они лишь дивились, да радовались, что царь наконец-то предпочел гаремные утехи государственным делам. Одна лишь Суламита мудрая удалилась в свои покои и сказалась больной, ибо кое-что показалось ей странным в сем самозваном царе. Однако ж про свои подозрения она пока никому не сказала.
А что Сулейман? Очнулся он в стране Египетской, у своего тестя-фараона, и решил попасть ко двору, дабы обратиться за помощью. Однако стража не пустила его дальше порога.
Я, – говорит Сулейман, – был царем над всем Израилем, а вы не пускаете меня к моему тестю, негодные…
Царь Сулейман, – отвечают ему, – и по сей день восседает в Ерусалиме.
Понял тогда Сулейман, что Азаил принял его облик, и горько зарыдал.
Над утерянным царством своим он плакал и над былым могуществом, а пуще всего плакал он, ибо скучал по прекрасной Суламите, которую успел полюбить пуще жизни своей.
И побрел он по земле и, плача, говорил так:
Что пользы человеку при всех трудах его под солнцем? И это и было всею долею от трудов моих? Был я царем над Израилем, а нынче – царь я только над посохом моим!
И скитался царь Сулейман по странам и народам, и потерял им счет, и помогал людям мудрым советом, и утешал их притчами, и складывал свадебные песни на свадьбах и плачи для похорон, и слово его всегда было к месту и ко времени, а за это люди давали ему подаянье, и тем он кормился, отчего и прозвали его в народе Когелет, что означает «проповедник».
И набрался Сулейман мудрости великой, каковая неведома царям. И вот что было с царем Сулейманом.
А что же Азаил?
А Азаил веселился во дворце, и пил дорогие вина, и ел дорогие яства, и забросил государственные дела, и не стало более справедливых судов, и разогнал он диван, и не держал совета, и смущал умы народу, поскольку, говорят, поставил он в Вефиле и в Дане двух золотых тельцов и, вместо того чтобы обращать своих жен в истинную веру, сам стал поклоняться их идолам, и входил он к женам своим и наложницам во всяческое время, не зная ни пятницы, ни субботы, ни иных запретных дней, и люди начали тревожиться, а в Израиле зрела смута.
И тогда Суламита мудрая позвала Бенаю, сына Иегодиады, и сказала ему – сомневаюсь я, истинно ли Сулейман сейчас царит в Израиле? Сидит ли он на престоле?
Нет, – сказал Беная, – не сидит он на престоле.
Судит ли он справедливо?
Нет, – сказал Беная, – он судит несправедливо.
Блюдет ли он субботу?
Нет, – сказал Беная, – не блюдет он субботы.
Тогда это не царь Сулейман, – сказала Суламита мудрая.
Так кто же это у нас царствует вместо царя? – в ужасе воскликнул тогда Беная.
Ума не приложу и того не ведаю, – отвечала Суламита, – ибо ко мне он не входил со дня свадьбы. Но я спрошу у цариц и наложниц. Ибо на это темное дело пора пролить свет.
И пошла тогда Суламита к женам и наложницам, и принесла сластей, и притираний, и душистые масла, и украшения, и так сказала:
Сердце мое тревожится, ибо вот уже год, как не вижу я царя, господина моего. Что с ним? Не заболел ли?
Нет, – отвечают жены (а они в глубине души рады были, что позабыл Сулейман Суламиту мудрую и не входит больше к ней), – наш владыка бодрый и здравый и бывает у нас каждую ночь и каждый день!
И по пятницам? – спрашивает тогда Суламита мудрая. – И по субботам?
И по пятницам, – отвечают жены, – и по субботам! И трудится он на любовном ложе так, как не трудился смолоду, дай ему Бог здоровья! А что к тебе не ходит, так это оттого, что разлюбил он тебя, ибо ликом ты смугла, а бедрами хрупка, простушка ты эдакая!
Ох, ох! – сказала тогда Суламита мудрая. – Видно, поделом мне царская немилость! Но скажите мне, девушки, не изменился ли царь? Светел ли он лицом? Мудр ли он взором?
Для нас он всем хорош, – отвечают жены.
Пышно ли его одеяние? Роскошны ли его шелка?
Роскошны, как никогда, – отвечают жены.
А скажите мне, простушке, носит ли он ножной браслет, что подарила я ему в знак нашей любви? Ибо из собственных кос сплела я его!
Не знаем мы того и не ведаем, – смеются жены, – ибо не снимает он обуви.
Что, все время? – спросила Суламита.
Ну и что с того? – смеются жены.
Ах вот оно что! – сказала Суламита мудрая и, поклонившись, удалилась.
И вызвала она к себе вновь Бенаю, сына Иегодиады, и сказала – вот, вызнала я все у этих куриц: и не царь Сулейман это вовсе царит у нас в Израиле, а бес Азаил, потому как не снимает он обуви, когда входит к женщинам, – во-первых, потому, что бесы не как люди и делают все, что людям противно, и извращают обычаи, и сотрясают устои, а во-вторых, потому прячет он ноги, что, хотя и в силах он изменить свой облик, есть у него качество, ему неподвластное, – говорю тебе, там у него копыто козлиное!
Ох-ох! – заплакал тогда Беная. – Что же нам делать?
Предоставь все мне, – сказала Суламита мудрая.
И вот позвала она рабынь и евнухов, поваров и музыкантов, и велела устроить пир, и приготовить всякую рыбу и птицу, все, что плавает, и летает, и бегает на четырех ногах, и принести наилучшие вина, и зажечь курильницы с благовониями и послала к мнимому царю, и велела передать так: истосковалась твоя Суламита без ласки твоей, хочет она устроить пир, чтобы ты, светоч земли, возрадовался и развеселился. И как взойдет луна, окажи своей служанке милость великую, приди в ее чертог, ибо ждет она…
И возрадовался Азаил, ибо до сей поры Суламита мудрая скрывалась от него. И оделся
