Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Куда⁈ — Гедимин, увидев, что он снимает перчатку, крепко сцапал его за запястье, а свободной рукой отодвинул нагреватель подальше. — А ну надень!

— Тихо! — Вепуат, прекратив сопротивление, изобразил ухмылку. — Просто хотел проверить, как оно на голую руку. Филки же мыться будут без скафандров, так?

Гедимин поморщился, но пальцы разжал.

— Вот и зови филка для проверки. А нам руки жечь незачем.

Он прикрепил к обсохшей рукояти термодатчик и снова сунул нагреватель в воду. «Нагрев от самой пластины, плюс пар, плюс влажность. Проверить итоговое воздействие…»

— Гедимин, — Вепуат отозвал дрон, больше не совал голые руки в опасную область, но от стола не отходил — пластины из сплава металла и кейека всё не давали ему покоя. — Всё-таки рискованно оставлять их непомеченными. На вид — металл как металл. Схватится кто-нибудь из аборигенов, руку сожжёт…

Гедимин недовольно сощурился.

— Думаешь, пара значков на металле их остановит? Если они хватаются за всё подряд…

Вепуат пожал плечами.

— Предупредить-то надо. Как оповещающие знаки там, где работают ликвидаторы. Сам знаешь, не все их замечают, но в инструкции сказано — оповестить…

Гедимин еле слышно хмыкнул и снова зажал пластину в тисках. «Резьба или чеканка? Резьба уменьшит массу…»

— Как там выглядит правильный символ?

Местный знак «огнеопасно» был простым — символическое изображение огненного ореола, похожее на трёхслойную луковицу. Гедимин вычеканил его с двух сторон, ровно по центру пластины, и положил её так, чтобы Вепуат мог разглядеть.

— А хорошо выглядит, — заметил разведчик и внезапно смутился. — Ну… хорошо, когда вещи выглядят приятно, не находишь?

— Не подходи так близко к Маккензи, — буркнул Гедимин, выбивая символ на второй пластине. — Он заразный.

Вторая пластина, «украшенная» с двух сторон, легла рядом с первой, и сармат уже убирал руку и отворачивался от готовых «механизмов», как что-то показалось ему странным. Он остановился, медленно поднёс палец к металлу и изумлённо мигнул. «Нагрев усилился⁈»

Секунду спустя Гедимин стоял над пластинами с анализатором и растерянно смотрел то на них, то на экран. «Девятьсот кельвин? Откуда⁈ Только что было шестьсот…»

Металл из тёмно-синего стал коричневатым, чёрные точки побагровели. Температура больше не росла — какая-то внутренняя реакция стабилизировалась, но не прекратилась. «Не остывает,» — думал Гедимин, снова замеряя нагрев в разных точках и убеждаясь, что пластины накалены равномерно. «Из-за чего такая вспышка? Чеканка сдавила кейековые зёрна, вызвала реакцию? Да не было там стольких зёрен…»

— Аж светится, — прошептал Вепуат, завороженно глядя на металл. — Гедимин, чего это они?

— Чтоб я знал, — пробормотал ремонтник, включая лучевой резак. «Если реакция идёт по всей пластине…»

Кромка, срезанная с нижней части нагревателя, медленно потемнела. Свечение пропало, кейековая пыль почернела. Гедимин поднёс к ней анализатор и помянул про себя уран и торий. «Значит, реакция в определённой области…»

Он выпустил «щупы» дозиметра и осторожно накрыл ими вычеканенный знак. На экране замелькали цифры. Пластина излучала в омикрон-диапазоне — слабо, но гораздо сильнее, чем полагалось такому мизерному количеству кейека; и ещё здесь пульсировала «сигма», вычерчивая длинную сложную кривую в пределах полусотни микрокьюгенов. Гедимин поднёс дозиметр к нижнему краю пластины, — на экране было то же самое. Излучал весь металлический лист, и стрелка-указатель не качалась в поисках сильнейшего источника, а чётко указывала на нагреватель.

«Такая сильная реакция из-за ничтожного сдавливания? Невозможно…» — Гедимин выключил дозиметр и указал на пластины Вепуату — «Контрольный замер!» Пока разведчик снимал показания, сармат забрал металлический обрезок, замерил его излучение и помянул уран и торий уже вслух. Только что этот фрагмент светился вместе со всей пластиной; сейчас он не показывал ничего.

— Фонит чего-то, — прошептал Вепуат так, будто от громкого звука образцы могли взорваться. — Это из-за ирренция?

— Чтоб я знал, — отозвался Гедимин, разглядывая экран его дозиметра. И «омикрон», и «сигма» были на месте — пластина слабо фонила, но излучение не усиливалось. Сармат тронул когтем вычеканенный символ — он как будто светился чуть ярче… или так сложились свет и тени?

— Слишком сильный нагрев, — недовольно сказал сармат, зажимая пластину в тисках. — Надо массу уменьшить.

Едва первый фрагмент отделился от образца, Вепуат когтем подтянул его к себе и подозвал поближе дрон со встроенным сигма-сканером. Гедимин одобрительно хмыкнул. Он и сам уже видел — стоило металлическому обрезку упасть в поддон, свечение тускнело. Он уменьшил пластину вдвое, прежде чем она остыла до шестисот кельвин; со второй было так же. Вепуат сложил обрезки вместе и замерял общую температуру, время от времени озадаченно хмыкая.

— Еле-еле полсотни по Цельсию, — сообщил он, поймав взгляд Гедимина. — А у тебя?

— Триста тридцать, как и было, — сармат отодвинул штатив с пластинами на край стола и прикрыл защитным полем. — Выждем до завтра. Может, утром всё пойдёт в переплавку.

Он оглядывался на слабо светящиеся листы ещё несколько раз, пока возился с металлическими заготовками, вытягивал из жёлтого гзеша шланги и нарезал полосы уплотнителя. Нагреватели не остывали — странная реакция, запущенная слабым механическим воздействием, не прекращалась ни на секунду. Остатки сплава лежали отдельно; Гедимину хотелось переплавить их и поставить пару опытов, но он сдерживался. «Завтра. Сегодня — доделать купальню. Пусть хоть где-то всё работает, как задумано.»

…Из-под полога шатра пробивался зелёный свет. Гедимин вошёл, сгрузил охапку готовых деталей и полусобранных узлов на стол и удивлённо мигнул, увидев взлетевшую пыль. Столешницу припорошило тонким, но уже заметным слоем минеральных частиц и спор огнелюбки. Гедимин смахнул пыль, посмотрел на побелевшую перчатку и пожал плечами. «Аборигенам не до уборки — празднуют не пойми что. Роботов надо было с собой везти…»

Он разрушил защитное поле над установкой и довольно сощурился — жёрнов продолжал вращаться. Он, несмотря на ухищрения Гедимина, заглубился в стены «башни» на пять сантиметров, и его опять немного перекосило из-за неоднородности минерала-подложки. Сармат посчитал