Черчилль. Биография - Мартин Гилберт

Ночь Черчилль провел в Белом доме, где начиная со следующего утра они с Рузвельтом начали строить военные планы. Несмотря на сомнения Эйзенхауэра, они пришли к единому мнению, что приоритетным направлением станет Сицилия, за чем последует вторжение в Италию. Если к августу Италия рухнет, дальнейшие операции могут происходить либо на Балканах, либо на юге Европы. В ноябре же все ресурсы союзников необходимо переключить на крупнейшую по масштабу десантную операцию в Ла-Манше, которая должна произойти до мая 1944 г. Оставив Объединенный комитет начальников штабов прорабатывать детали, Рузвельт повез Черчилля в загородную президентскую резиденцию в горах Мэриленда, ныне известную как Кэмп-Дэвид.

По возвращении в Вашингтон 14 мая Черчилль предложил провести десантную операцию силами британцев против японцев на Суматре. Его поддержал Уэвелл, который должен был ее возглавить. Рузвельт предпочитал, чтобы удар был направлен через Северную Бирму на Китай, но Уэвелл предупредил, что Бирма – «самая малярийная страна в мире». Черчилль согласился с Уэвеллом, сказав Рузвельту, что «не готов совершать глупости ради умиротворения китайцев». К досаде Черчилля, никакого решения принято не было. Узнав, что серьезно затягивается строительство британских авиабаз в индийском штате Ассам, с которых можно было проводить наступательные операции, он телеграфировал Эттли: «Меня беспокоит то, как решаются наши дела на этом театре. Следует искать возможность взять ситуацию под свой контроль и придать новую энергию всему происходящему».

19 мая, выступая в конгрессе США, Черчилль предупредил: «Любые разногласия или усталость среди союзников могут придать Германии и Японии силы и поставят нас перед новыми страшными фактами. Мы преодолели многие серьезные опасности, – продолжал он, – но есть одна самая главная опасность, которая будет преследовать нас до самого конца: опасность непомерного продления войны. И никто не может сказать, какие новые трудности и беды могут возникнуть еще за четыре или пять лет войны. Именно продолжение войны до тех пор, пока демократии не устанут, не заскучают или не расколются, – единственная надежда, которую теперь могут питать Германия и Япония». Клементина слушала трансляцию выступления Черчилля в Англии. «Стало очень тепло, когда я услышала твой сильный, звучный и решительный голос», – написала она ему.

Теперь Черчиллю предстояло заняться одним очень деликатным вопросом. 15 мая он получил тревожную телеграмму от сэра Джона Андерсона, министра, ответственного за исследования по атомной бомбе, который работал в тесном контакте с профессором Линдеманом, ныне – лордом Черуэллом. Он сообщал, что четыре месяца назад американцы прекратили обмениваться информацией о бомбе, хотя об этом была достигнута договоренность между Черчиллем и Рузвельтом в июне 1942 г. «Будет печально, если нам придется работать порознь», – предупреждал Черчилль Гопкинса еще в начале апреля, но американцы тем не менее отказывались делиться информацией. Тогда Черчилль решил, что необходимо создавать собственную атомную бомбу. Это может потребовать огромных ресурсов и даже продления войны, но, если Британия хочет иметь такую бомбу, она должна ее создать сама. Это было вполне реально: недоступные в Британии компоненты, такие как уран и тяжелая вода, можно было купить в Канаде.

Однако из телеграммы Андерсона выяснилось, что канадское правительство уже согласилось в ближайшие два года продавать Соединенным Штатам все добытое в урановых рудниках сырье, а также всю произведенную в Канаде тяжелую воду. Теперь Британия не могла и мечтать о создании собственной атомной бомбы. Черчилль собирался поставить этот вопрос перед Рузвельтом и согласиться на условия, которые могут выдвинуть американцы. В последний день переговоров в Вашингтоне Черчилль и Рузвельт договорились, что Британия и Соединенные Штаты будут совместно работать над созданием атомной бомбы. Обмен информацией, приостановленный ранее, должен быть продолжен. Черчилль сообщил Андерсону: «Отныне предприятие будет считаться совместным, и обе страны будут вкладывать в него свои лучшие силы. Предполагается, – добавил Черчилль, – что это оружие может быть разработано в течение войны».

Встреча в Вашингтоне завершилась 25 мая. Единственное, что заботило Черчилля, – это желание американцев после Сицилии нанести удар по Сардинии и только потом думать о вторжении в саму Италию. Черчилль считал это пустой тратой времени и отвлечением сил от главной цели. Он решил лететь в Северную Африку, чтобы обсудить вопрос с Эйзенхауэром и другими старшими американскими офицерами, которым предстояло выполнение этих задач. 27 мая он вылетел на Ньюфаундленд, а оттуда – в Гибралтар. В целом полет занял семнадцать часов. На пути к Гибралтару в самолет ударила молния, что вызвало некоторое беспокойство у пилотов, но, как позже написал Черчилль, «никаких последствий это не имело, что, в конце концов, самое главное при воздушных путешествиях». 28 мая он перелетел из Гибралтара в Алжир на специально оборудованном бомбардировщике «Ланкастер». «Очень комфортно, – отметил Брук в дневнике, – специальная каюта для ПМ, столовая, койки для четверых, помимо ПМ, и туалет». Этот полет продлился всего три часа. За ужином в Алжире Брук обратил внимание, что Черчилль использует все свое красноречие, «пытаясь убедить Эйзенхауэра, каких преимуществ можно добиться, исключив Италию из войны». На следующий день Эйзенхауэр уже был готов согласиться, что, если Сицилия окажется «легкой проблемой», следующий удар будет нанесен против материковой Италии.

1 июня Черчилль из Алжира самолетом отправился на полевой аэродром в пустыне, где присутствовал на инструктаже американских летчиков по бомбардировке острова Пантеллерия, расположенного на полпути между тунисским полуостровом Бон и Сицилией. Посмотрев, как бомбардировщики уходят на задание, он вылетел в Тунис. В городе Карфаген, в римском амфитеатре, он выступил перед войсками. На следующий день, возвращаясь в Алжир, сам на некоторое время сел за штурвал «Ланкастера» и «несколько раз немного покачал нас», – записал в дневнике Брук.

В Алжире Черчилль выяснил, что соперники за лидерство во французских вооруженных силах, неподконтрольных режиму Виши, генералы Жиро и де Голль, согласились стать сопредседателями только что образованного Французского комитета национального освобождения. «Жених и невеста наконец обнялись, – телеграфировал Черчилль Рузвельту 4 июня. – Я развлекаюсь новым комитетом сегодня за обедом, но не намерен портить их блаженство своим вмешательством».

После обеда Черчилль улетел в Гибралтар. Поскольку погода испортилась, он решил не пересаживаться в Гибралтаре на амфибию, как предполагалось ранее, а продолжить полет на «Ланкастере». В тот же день другая амфибия, летящая по сходному маршруту из Лиссабона в Плимут, была сбита, и все пассажиры погибли.

Черчилль вернулся в Лондон утром 5 июня. Сделав отчет военному кабинету о поездке, он во второй половине дня отправился в Чекерс, где приступил к подготовке заявления, с которым собирался выступить в палате общин 8 июня. Там, говоря об отношениях между британскими и американскими политиками, он заявил: «Любые расхождения, мелкие недоразумения, любого рода различия во взглядах случаются неизбежно, когда мы тяжело движемся вперед по ухабистой и разбитой дороге войны. Но все это ни в малейшей степени не повлияет на наше согласие и единство. Нет ничего, что нельзя было бы решить, сидя лицом к лицу, откровенными разговорами и спокойным убеждением».

11 июня войска Эйзенхауэра захватили Пантеллерию. Неделю назад в Алжире Черчилль сказал, что на острове всего три тысячи итальянцев, и предложил Эйзенхауэру по пять сантимов за каждого пленного сверх этих трех тысяч. Поскольку там оказалось 9500 итальянцев, Черчиллю пришлось выплатить шестьдесят пять франков. 13 июня сдались еще два маленьких итальянских острова – Лампедуза и Линоза. Путь для вторжения на Сицилию был открыт. Тем временем бомбардировки Германии становились все более интенсивными. 20 июня в результате налета на промышленный город Вупперталь погибло 3000 мирных жителей. Неделю спустя, в Чекерсе, посмотрев фильм о бомбардировке немецких городов, Черчилль внезапно выпрямился и спросил соседа: «Неужели мы звери? Неужели мы зашли слишком далеко?»

Через два дня Черчиллю представили данные разведки и фотографии, из которых стало ясно, что немцы разрабатывают новое оружие – ракету, способную донести снаряд со стартовой площадки на побережье Франции до Лондона. Материалы привез Черчиллю его зять, Дункан Сандис. Он был тяжело ранен в норвежской кампании, а сейчас отвечал за разработку нового оружия. «Пришел к заключению, что определенная угроза действительно существует, – записал Брук в дневнике, – и что нам необходимо в самое ближайшее время разбомбить опытный полигон в Пенемюнде».