Третья причина - Николай Дмитриев

— Скажи, бвана мкубва, ты очень рассердился, когда я застрелил того крокодила?

— Нет, мхашимиува… — наверняка поняв состояние Петра, вождь слегка улыбнулся.

— Тогда почему ты показал меня Ньонго?

— Потому что у тебя есть враги, мхашимиува, — лицо вождя сделалось жёстким. — Ты помнишь палочку с пером попугая?

Пётр молча кивнул, однако связи между врагами и детской игрушкой не уяснил.

— Это их знак. Они показали всей деревне, что хотят убить тебя, а потом на тебя бросился чуй…

— Ты говоришь, бвана мкубва… — начал было Пётр, но вождь жестом остановил его.

— Ты сильный, мхашимиува, и ты принёс мне шкуру чуя, которую я прибил у двери. Я тоже враг этим людям, мхашимиува…

Шкурин растерянно молчал. До сих пор он считал, что его враги там, за линией миссионерских станций, однако в тот день леопард бросился именно на него… Нет, после встречи с покорным, как пёс, крокодилом Пётр мог поверить во что угодно…

Вождь дал Шкурину время, чтоб хоть как-то осознать сказанное, и только потом, всё ещё шагая впереди, заговорил:

— Мхашимиува, мне нужна твоя помощь… Я знаю мзунгу. Они не дадут нам покоя. Они всё равно вернутся. Но у меня есть не только враги. Вот, посмотри…

Остановившись, вождь резко повернулся и протянул Петру небольшой, размером с орех, жёлто-блестящий самородок.

— Что?.. Неужели золото? — удивился Пётр.

— Так, мхашимиува, золото, — спокойно подтвердил вождь. — Я знаю, где много таких… За золото я могу купить сколько угодно оружия и буду сильнее мзунгу… И я хочу, чтобы ты помог мне, мхашимиува…

— Но золото могут взять другие… — Пётр вернул вождю самородок.

— Нет, мхашимиува. Чтобы попасть туда, надо…

Но фраза оборвалась на полуслове. Вождь дёрнулся, глаза его дико выпучились, и он, как подрубленный, повалился лицом в траву. Увидев торчавшую из его шеи крошечную стрелу, Пётр закричал, рванул с плеча карабин, и в ту же секунду вторая стрела, прилетевшая из зарослей, вжикнув по стволу, скользнула в сторону, слегка зацепив плечо Шкурина…

Длинные пенистые барашки бежали наискось и с шипением гасли на желтоватом песке небольшого залива. Глядя, как далеко на горизонте тает в потоке тёплого воздуха полоска земли, Шкурин никак не мог избавиться от ощущения, что стоит на берегу не озера, а моря.

Тем более что уже знакомый ему парусник, покачиваясь, стоял на якоре, ярдах в трёхстах от кромки пляжа, а спущенная с него маленькая, похожая на ореховую скорлупку лодочка, направлялась к берегу и сидел в ней всего один человек, зачем-то снявший свой пробковый шлем.

Присмотревшись к гребцу, Мбиа, стоявший рядом с Петром, вытянул руку по направлению к лодочке и уверенно произнёс:

— Это сам бвана Амбошелли…[17]

Лысый гребец или нет, Шкурин пока что рассмотреть не мог, да, признаться, и не приглядывался, слишком много на него навалилось в последнее время, заставляя даже здесь, возле уреза, размышлять не о предстоящей встрече, а о том, как найти выход из создавшегося положения…

После убийства вождя положение Петра в селении сразу ухудшилось. Только Мбиа, единственный из всех негров, продолжал поддерживать с ним прежние дружеские отношения. Однако и в его поведении Шкурин заметил настораживающее изменение.

Мбиа стал молчаливым, а на просьбы пояснить, как могло так случиться, что вождь так внезапно погиб, отводил взгляд. Он делал, что мог, чтобы всё оставалось как раньше, но из его осторожных намёков Пётр сделал единственный вывод: надо бежать…

Откровенно говоря, намекать необходимости не было. Пётр и сам всё понимал прекрасно и только ломал голову над тем, как это сделать? Пока вождь был жив, Шкурин спрашивать не решался, а после такой резкой смены туземных настроений, просто не знал, кому доверять.

Сложившаяся таким образом обстановка и была главной причиной, заставившей его сразу согласиться на предложенную Мбиа весьма сомнительную встречу с этим самым Амбошелли, который сейчас довольно уверенно грёб к берегу.

Где и как Мбиа стакнулся с ним и кто он, Шкурин не знал, да и не расспрашивал, понимая, что всё равно правды ему не скажут. Он только уяснил, что Амбошелли тоже белый и таким способом сочувствующие ему туземцы пробуют избавиться от своего незваного и опасного гостя.

Тем временем лодчонка ткнулась носом в песок, сидевший на вёслах действительно лысый белый повернулся, и Шкурин с удивлением узнал сморщенное лицо миссионера Хельмора. С кривоватой усмешкой новоприбывший встал, лодчонка качнулась, и миссионер неожиданно легко выпрыгнул на берег.

Встреча получилась холодной. Подтянув лодку, Хельмор вытер вспотевшую лысину цветастым платком, надел болтавшийся на ремешке шлем и, словно не заметив стоявшего рядом Мбиа, сказал Шкурину:

— Приветствую вас, Томбер, но сами видите, при каких обстоятельствах…

— Оставьте обстоятельства, — державшийся настороже Шкурин сразу оборвал ненужные разглагольствования. — Вы хотели меня видеть, я пришёл.

— Следовательно, я констатирую наличие взаимного интереса?

— Само собой, — кивнул Пётр, отметив про себя умение миссионера сразу переходить к сути.

— Поскольку вы согласны, делаю предложение. Возвращайтесь к нам, так как, надеюсь, вы поняли, что здесь у вас ничего не выйдет.

— А что должно было выйти? — спросил Пётр.

— Что? — Хельмор смущённо хмыкнул. — Да, тут вы меня поймали! Я действительно не знаю, кто вы и для чего вы здесь шатаетесь.

— Шатаюсь? — Пётр криво усмехнулся. — А что мне было делать, если меня обвинили в том, что я зачем-то организовал нападение на караван?

— Ну, конечно, — с издёвкой произнёс Хельмор. — Это не вы следили, куда попало оружие. Это не вы пошли неизвестно куда и оказались советником у Рукеры. Это не вы принимали участие в нападении на форт, а когда Шаво хотел воздействовать на туземцев, это не вы, воспользовавшись моментом, объявили себя всемогущим ньянга-мзунгу. Или всё не так?

— Вроде так, но, поверьте, это всего лишь стечение обстоятельств…

— Так, так… — всё с той же издёвкой согласился Хельмор. — Между прочим, заметьте, я не спрашиваю, кто вы и кто стоит за вашей спиной.

— Тогда к чему эта встреча?

— Всё просто. Вы перестаёте мутить воду и исчезаете отсюда, а мы, в свою очередь, помогаем вам вернуться к цивилизации.

— В кандалах, — въедливо заключил Шкурин.

— А это уже вы сами решайте… Или тюрьма в Европе, или ваши приятели сожрут вас. И, предупреждаю, ваш переход в мир иной будет не такой лёгкий, как у вашего друга вождя…

— Ну что ж, по крайней мере откровенно, — Пётр задумался.

Хельмор, внимательно следивший за выражением лица Шкурина, тут же воспользовался моментом и с обнадёживающей интонацией добавил:

— Думаю, ваши истинные друзья смогут помочь вам в Европе…

— И как это должно выглядеть на практике? — спрашивая так, Пётр колебался: с одной стороны это и правда был шанс уцелеть, а вот с другой…

— О, это просто! — Хельмор сразу оживился. — Вы сейчас садитесь со мной на парусник, и я гарантирую вам вполне приличное обхождение.

Пётр посмотрел на Хельмора, на ткнувшуюся в песок лодку-скорлупку и повернулся к Мбиа, за всё время разговора гордо не проронившему ни одного слова. Сейчас он ясно отдавал себе отчёт: надо делать выбор между, в общем-то, гарантированным спасением и непредсказуемой, да к тому же весьма опасной неопределённостью. Однако было и ещё кое-что, что заставило его отрицательно покачать головой и сказать:

— Это несерьёзно…

— Но вы поймите же, поймите! — внезапно загорячился Хельмор. — Возвращение для вас очень опасно. Скажу больше, оно невозможно…

— Не надо меня пугать, — усмехнулся Шкурин и, оставив Хельмора торчать на берегу, начал не спеша подниматься по косогору в сопровождении верного Мбиа…

Унтер-офiцер Дополнiтельного Штата

Кiевского Губернского Жандармского Управленiя

№ 321

Дата: Сентября 10 дня, 1890 г.

Пом. Нач. Губ. Жан. Упр.

Секретно

Доношу Вашему Высокоблагородiю, что в сем месяце в местечке Друменталь проiзошёл следующiй случай. Месяца сентября 4 го дня на заднем дворе дома, прiнадлежащего бандерше Двойре Мирельман, обнаружен труп старiка перса, оказавшегося по розыску турецкiм контрабандiстом известным под прозвiщем «Капудан Алi».

Уведомляю также Ваше Высокоблагородiе, что прi тщательной негласной разведке по содержанiю предпiсанiя за № 11 оказалось нiжеследующее: лiцо, упомiнаемое в предпiсанiи в ночь на июля 16 го дня действiтельно садiлось на фелюгу «Капудана Али», имея прi себе саквояж.

Сообщая об изложенном Вашему Высокоблагородiю, уведомляю об установленiи наблюденiя за настроенiем посёлка Друменталь, и что теперь в посёлке Друменталь всё спокойно.