Сципион. Социально-исторический роман. Том 1 - Юрий Тубольцев

Карфаген был образован за несколько десятилетий до Рима переселенцами из финикийского города Тира, возглавляемыми политической партией, проигравшей борьбу за власть на родине. В то время Западное Средиземноморье населяли в основном разобщенные низкоорганизованные народы, что и определило быстрый расцвет Карфагена. Благодаря выгодному географическому положению и опыту своих граждан в морском деле финикийская колония легко достигла торговой гегемонии в регионе и стала посредником между богатым сырьевыми ресурсами Западом и высокоразвитым Востоком, не брезгуя при этом и пиратством. Единственными конкурентами карфагенян были сицилийские и италийские греки, с ними и воевали испокон веков пунийцы, как называли потомков финикийских эмигрантов римляне.

Во времена Ганнибала Карфаген был ярковыраженным олигархическим государством с атавизмами республиканских порядков. Его политику определяла партия торгово-финансовых кругов, в силу характера своего капитала склонных к агрессии. Оппозицию ей составляла группировка латифундистов, стремящихся к расширению владений в Африке и, следовательно, к миру в Европе. Тем не менее, ее миролюбие было относительным, и обе партии роднила ненасытная потребность в притоке рабов. Богатство сделало население Карфагена паразитическим: на полях горбились скованные цепями рабы, на судах гребли рабы и даже воевали за пунийцев иноземцы-наемники.

К крестьянскому Риму торговая империя относилась благодушно, пока тот не сделался хозяином почти всей Италии. Приняв под свою опеку греков, Рим оказался перед необходимостью защищать их торговые интересы от экспансии Карфагена. Благодаря взвешенной дипломатии римлянам долгое время удавалось уходить от конфронтации с могучим конкурентом. Однако позднее интересы Рима и Карфагена пересеклись в Сицилии. Пользуясь расколом в рядах сицилийских греков, карфагеняне встряли в конфликт и повели очередную войну на плодородном острове. Если бы они победили, то утвердились бы на берегу Мессанского пролива у самых границ Италии. Рим не мог мириться с таким развитием событий и после долгих колебаний вступил-таки в войну с Карфагеном под благовидным предлогом помощи союзникам.

В драматичной длительной борьбе Рим вышел победителем, однако теперь Карфаген точно знал, кто является его главным стратегическим противником, и задался целью стереть Рим с лица земли.

В интересах подготовки глобальной войны с Римом было совершено вторжение в Испанию. Четыре года назад Ганнибал, командовавший пунийской армией в Испании, решил, что Карфаген достаточно возмужал для возобновления борьбы с Римом. Он напал на союзный римлянам город Сагунт с целью спровоцировать конфликт, который стал бы зародышем масштабной войны. К военному поприщу Ганнибал готовился, можно сказать, с детства. Его отец, известный полководец Гамилькар Барка, не проигравший сам ни одного сражения, но все же вынужденный в качестве побежденного заключить мир с Римом, завершивший двадцатичетырехлетнюю борьбу за Сицилию, никогда не оставлял мысли вновь сразиться с грозным противником. Он с детства воспитывал сына ненавидеть Рим. Когда мальчику исполнилось девять лет, отец взял его с собою в Испанию, но прежде велел дать клятву быть вечным врагом римского народа. Ганнибал через всю жизнь пронес эту ненависть, которая стала звездой, освещавшей его путь, источником всех его помыслов и душевных порывов. Сражаясь в Испании, Гамилькар готовил войну с Италией, но его смерть отдалила срок столкновения. Место Гамилькара занял его зять Газдрубал, а после его гибели при загадочных обстоятельствах войско единодушно избрало полководцем двадцатипятилетнего Ганнибала как за его личные подвиги в качестве офицера, так и, выражая свою преданность семье Баркидов и возглавляемой ими партии. За три года Ганнибал подчинил Карфагену всю Испанию до Ибера и воспитал свое войско, после чего и обратил взор к Сагунту, а мысль — к Италии.

По жалобе сагунтийцев к пунийскому вождю прибыли римские послы, которых он не принял, объяснив это трогательной заботой об их жизнях, коим якобы угрожала опасность ввиду осадных работ и постоянных стычек с неприятелем. Отвергнутое посольство направилось в Карфаген, но и там ничего не добилось, так как в то время партия купцов и работорговцев, заинтересованная в умножении заморских рынков торговли вещами и людьми и, следовательно, в войне, превосходила властью и влиянием на народ группировку Ганнона, представлявшую крупных землевладельцев. Пока Рим предпринимал безуспешные дипломатические попытки сохранить мир, Сагунт после восьмимесячной осады пал и был разграблен и разрушен Ганнибалом.

Узнав об этом, римляне стали готовиться к войне. Консулам наступающего года Корнелию Сципиону и Гаю Семпронию провинциями назначили Испанию и Сицилию, те страны, где предполагалось вести боевые действия с карфагенянами. К пунийцам отправили новую делегацию из первых людей государства, возглавляемую Квинтом Фабием, теперь уже с полномочиями объявлять войну. В Карфагене Фабий пытался призвать африканцев к порядку и соблюдению договора, запрещающего переходить Ибер с военными целями и притеснять союзников друг друга. Римлян поддержал только Ганнон, большинство же пунийцев, явно настроенное враждебно, для вида стало ссылаться на первый вариант договора, не утвержденный сенатом, в котором Сагунт не упоминался. Однако это были пустые отговорки, так как в тексте, предварительно согласованном консулом, прямо было сказано, что данный договор вступит в силу только после одобрения в Риме, а поскольку такового не последовало, то ссылаться на него не имело смысла. Понимая бесполезность дальнейших переговоров, Фабий отвернул полу тоги и сказал: «Здесь я принес вам войну и мир. Выбирайте!» На это пунийцы ответили: «Выбирай сам!» Посланец Рима, отпустив тогу, воскликнул: «Я даю вам войну!»

На пути из Африки посольство Фабия побывало в Испании и в Галлии в надежде заручиться поддержкой местных народов. Однако испанцы пристыдили римлян за то, что, не сумев защитить сагунтийцев, они смеют предлагать союз их соседям. Галлы уже были в сговоре с Ганнибалом и вообще подняли римлян на смех.

У инициатора войны руки теперь были развязаны и, готовясь к походу в Италию, он принялся устраивать дела в Испании, чтобы обеспечить себе надежный тыл. В частности, он отправил двадцать тысяч иберийских воинов в Африку, а в Испанию вызвал войско ливийцев. Таким образом он крепче связал обе страны, как бы обеспечив их заложниками друг друга. В Испании с войсками остались Газдрубал Барка и Ганнон, сын Бомилькара, а сам Ганнибал с могучей стодесятитысячной армией двинулся в Галлию, чтобы, преодолев Альпы, оказаться в Италии. Столь сложный путь был избран для того, чтобы сразу вторгнуться в наименее надежную часть римских владений и взбунтовать лигуров и предальпийских галлов, лишь недавно побежденных римлянами и в отличие от остального населения Италии чуждых им по культуре.

Выступив в поход, Ганнибал в первую же ночь увидел пророческий сон. Ему привиделось, будто божественный юноша спустился к нему с небес и велел, не оглядываясь, идти за собою. Ганнибал долго послушно ступал за своим провидением, но потом все же обернулся назад и увидел, как за ним ползет чудовищный огромный змей и пожирает на пути все, что растет и движется, оставляя лишь голые камни. Этот змей, как пояснил ему бог, есть опустошение Италии. Ночное видение необыкновенно вдохновило Ганнибала и укрепило его в своих замыслах.

31

И вот теперь, спустя три года, Ганнибал с победоносным войском ходил по италийской земле и, как будто собирая сыплющиеся к его ногам плоды военных успехов, подчинял отпадающие от Рима города. В большинстве из них сложилась сходная ситуация: знать стояла за сохранение союза с Римом, а плебс стремился к дружбе с Ганнибалом. Это объяснялось тем, что аристократия, игравшая ведущую роль в своем городе, желала стабильности, дабы и дальше пользоваться благами своего положения, а те граждане, которые не имели ничего, кроме жажды власти и богатства, могли рассчитывать только на переворот, а следовательно, на карфагенян, чтобы занять места свергнутых. Внутри общины такие, жаждущие новизны активисты могли противопоставить знати только народ. При достаточно напористой пропаганде массе всегда легко внушить мнение, будто перемены принесут благодать, поскольку внимание общественных низов проще выделяет из окружающего дурное, чем хорошее.

Особенно чувствительной для Рима стала потеря Капуи — богатейшего города Италии. В результате политических волнений группировка сторонников Ганнибала одержала верх и заключила с карфагенянами мир на условиях равенства в правах. Ганнибал вошел в город под бурные восторги населения. Дабы ничто более не омрачало его счастья, он хотел немедленно разделаться с проримской партией, однако знать, сладко ласкаясь к нему, уговорила его не омрачать этот торжественный день. Тогда он отправился в путешествие по городу, чтобы ознакомиться с местными достопримечательностями и роскошью центральных кварталов, а ночью пировал с представителями зажиточной верхушки. На следующее утро Пуниец занялся делами и приказал доставить ему в оковах знатного капуанца Магия Деция, выступавшего против союза с Карфагеном.