Любовь в холодном климате - Митфорд Нэнси

– Совсем как в романе «Создание маркиза»! – воскликнула Полли.

– Именно так, разве что это не рубин.

– Хотя размером точно с голубиное яйцо. Ты счастливица.

Тут появилась леди Монтдор. Она торопливо вошла, так и не сняв верхней одежды, и казалась необычно благодушной.

– А! Девочки! – обрадовалась она. – Как обычно, болтаете о балах, я полагаю! Едете в Грейвзенд сегодня вечером, Фанни? Дайте мне чаю, я совершенно мертвая. Полдня с великой герцогиней! Я только что высадила ее у Кенсингтонского дворца. Никогда не поверите, что этой женщине около восьмидесяти, она любого может загонять до изнеможения, знаете ли, и такая милая, такая человечная, с ней так просто говорить. Мы ездили в «Вуллэндс», прикупить шерстяной одежды – она мерзнет. Говорит, ей не хватает двойных окон.

Должно быть, леди Монтдор было довольно грустно (хотя с ее талантом игнорировать неприятные моменты, она, вероятно, даже не осознавала этого факта), что дружба с королевскими особами всегда начиналась для нее тогда, когда дни их славы заканчивались. Царское село, Шёнбрунн, Квиринал, Котрочень, Мирамаре, Лакен и остров Корфу никогда ее не знали, разве только в составе огромной толпы в парадных покоях. Если она ехала в иностранную столицу со своим мужем, ее, конечно, приглашали на официальные приемы, а иностранные правители, приезжавшие в Лондон, посещали ее большие вечера, но все это было очень официально. Увенчанные коронами головы, быть может, не имели достаточно здравого смысла, чтобы сохранить свое влияние, но были, очевидно, не так глупы, чтобы не понять: дай леди Монтдор палец – и она отхватит всю руку. Однако как только их изгоняли, они начинали замечать ее обаяние, и очередное павшее королевство всегда знаменовало появление еще нескольких завсегдатаев Монтдор-хаус. Когда они терпели полное крушение и растрачивали все деньги, какие им удалось отложить, ей разрешалось действовать в качестве фрейлины и ездить с ними в «Вуллэндс».

Полли протянула матери чашку чаю и поведала мою новость. Приятное послевкусие, оставшееся после королевской вылазки, мигом рассеялось, и леди Монтдор сделалась чрезвычайно неприветливой.

– Помолвлена? – переспросила она. – Что ж, полагаю, это очень мило. Альфред, как дальше, вы сказали? Кто он? Как его фамилия?

– Он дон. Преподает в Оксфорде.

– О боже, как необычно. Вы же, конечно, не хотите переехать в Оксфорд? Думаю, он, пожалуй, должен пойти в политику и купить дом – полагаю, у него пока еще нет дома? Нет, и он уже не будет доном, по крайней мере, английским доном, в Испании, конечно, это совершенно другое дело – доны там что-то значат, как я понимаю. Дайте подумать… Да, почему бы вашему отцу не подарить вам дом на свадьбу? Вероятно, вы – его единственный ребенок. Я сейчас же ему напишу – где он теперь, кстати?

Я туманно ответила, что, по-моему, на Ямайке, но я не знаю его адреса.

– Право, что за семья! Я выясню в Министерстве по делам колоний и напишу дипломатической почтой, так будет надежнее всего. Потом этот мистер Как Его Там может угомониться и начать писать книги. Такое занятие всегда придает человеку солидности, Фанни. Я советую вам немедленно засадить его за эту работу.

– Боюсь, я не имею на него большого влияния, – смущенно сказала я.

– О, так выработайте это влияние, дорогая, и быстро. Нет смысла выходить за человека, на которого вы не имеете влияния. Только посмотрите, что я сделала для Монтдора. Всегда следила за тем, чтобы он был заинтересован, заставляла его брать больше ответственности (я имею в виду места службы) и добивалась от него хороших результатов, никогда не позволяла ему скатываться вниз. Жена должна быть начеку: мужчины так ленивы по натуре. Например, Монтдор вечно пытается вздремнуть днем, но я и слышать об этом не желаю. Как только начнешь это делать, говорю я ему, ты – старик, а старые люди легко теряют интерес и выбывают из игры – а тогда они могут с тем же успехом быть мертвыми. Монтдор только меня должен благодарить за то, что не находится в том же состоянии, что и большинство его сверстников, которые ползают, словно сонные мухи, по «Мальборо»[44] и практически не способны дотащиться до Палаты лордов. Я заставляю Монтдора ходить туда каждый день. Знаете, Фанни, дорогая, чем больше я думаю об этом, тем более нелепой мне кажется ваша идея выйти замуж за дона. Что говорит Эмили?

– Она очень довольна.

– Эмили и Сэди безнадежны. В таких делах вы должны спрашивать моего совета. Я, правда, очень рада, что вы зашли, мы должны подумать, как вытащить вас оттуда. Вы могли бы ему сейчас позвонить и сказать, что передумали, я уверена, в конечном счете будет наилучшим выходом поступить именно так.

– О нет, не могу.

– Почему нет, дорогая? Объявления еще нет в газетах.

– Будет завтра.

– А вот здесь я могу быть очень полезна. Сейчас же пошлю за Джеффри Доусоном[45] и остановлю это.

Я перепугалась не на шутку.

– Пожалуйста… – пролепетала я, – о, пожалуйста, не надо!

Полли пришла мне на выручку:

– Но она хочет выйти за него, мамочка, она влюблена, только посмотри на ее прелестное кольцо.

Леди Монтдор взглянула и укрепилась в своем противодействии.

– Это не рубин, – заявила она, как будто я настаивала на обратном. – А что касается любви, я-то думала, что пример вашей матери хоть чему-то вас научил. Куда привела ее любовь? К какому-то жуткому белому охотнику[46]. Любовь! Того, кто придумал любовь, следовало бы застрелить.

– Доны совсем не похожи на белых охотников, – заметила Полли. – Ты же знаешь, как папочка их любит.

– О, осмелюсь сказать, они вполне сойдут для званого обеда, если подобные вещи вам нравятся. Я знаю, Монтдор иногда их приглашает, но это не причина, чтобы они женились на приличных женщинах. Подобные неподобающие вещи я называю манией величия. В наше время столько людей ею страдают. Нет, Фанни, я очень расстроена.

– О, пожалуйста, не расстраивайтесь, – упрашивала я.

– Как бы то ни было, если вы говорите, что все решено, полагаю, я больше ничего не могу сделать, разве что попытаться помочь вам извлечь из этого успех. Монтдор может спросить Главного кнута[47] нет ли избирательного участка, который вы могли бы обихаживать, так будет лучше всего.

Меня так и подмывало сказать: то, что я надеюсь вскоре обихаживать, будет послано Богом, а не Главным кнутом, но я сдержалась и даже не отважилась добавить, что Альфред не тори.

Разговор перешел на тему моего приданого, в отношении которого леди Монтдор была столь же безапелляционна, хотя этим вызвала у меня меньшую неловкость. Я в то время не чувствовала большого интереса к нарядам, все мои мысли были о том, как отделать и обставить очаровательный старый домик, посмотреть который Альфред отвез меня после того, как надел мне на палец голубиное яйцо, и который благодаря чудесному везению сдавался.

– Важно, дорогая, – сказала она, – иметь по-настоящему хорошую шубу, я имею в виду пристойную, темную. – Для леди Монтдор шуба означала норку; она не могла представить какой-нибудь другой мех, кроме разве что соболя, но это подлежало уточнению. – Мех заставит всю остальную вашу одежду выглядеть лучше, чем она есть, – вам действительно не понадобится беспокоиться о чем-то еще. Самое главное, не выбрасывайте деньги на нижнее белье, нет ничего глупее – я сама всегда одалживаю белье у Монтдора. Так, теперь что касается вечерних выходов: большое подспорье – бриллиантовая брошь, если только в ней хорошие большие камни. О, дорогая, когда я думаю о бриллиантах, которые ваш отец подарил той женщине… это просто никуда не годится. Однако он не мог расточить все, он был неимоверно богат, когда стал наследником, я должна ему написать. Отныне, дорогая, мы будем очень практичными. Сейчас самый подходящий момент.