Там, где смерть и кровь, не бывает красоты - Лариса Соболева

Тем временем магрибинец выставил вперед ладонь и начал медленно отступать назад. Из кресла поднялась молодая особа и зачарованно пошла за рукой мага, так они сделали круг.

– Вовсе он не похож на араба, – шепнула Марго на ухо графине, рассмотрев внешность магрибинца. – У арабов носы пребольшие, я видела в журналах.

Вдруг он властно приказал:

– Танцуйте!

Молодая особа завертелась на месте, развела руки в стороны, затем свела их над головой, перегнула корпус назад. Изящные движения вызвали негромкие восклицания восторга, некоторые гости зааплодировали, но маг резким жестом приказал всем – не мешать. А он действительно возымел некоторую власть над публикой, которая явно жаждала оказаться одураченной.

– Говорите! – приказал маг.

– Ах, как чудесно цветут маки! – восторженно залепетала девица. – Какое огромное поле! Мне иногда так хочется полетать, хочется увидеть с высоты все то, что находится на земле.

– Вы летите, – сказал он.

– Ха-ха-ха… – звонко рассмеялась девица, раскинув руки. – Лечу! О боже, неужели это правда? Я – птица? Немножко страшно, но… я лечу! И мне никто не нужен…

– Возвращайтесь к нам, – бесстрастно произнес маг.

Девушка опустила руки, через минуту она смущенно улыбалась, вопросительно посматривая на зрителей, которые легонько аплодировали и ненавязчиво бросали комплименты магрибинцу. Он остался глух к похвалам, взмахнул краем плаща и обернул им кисть своей руки, которую с поклоном предложил девушке:

– Мадемуазель, позвольте вас проводить к вашему месту?

– Да какой же это магрибинец? – недоумевала Марго. – Он прекрасно говорит по-русски.

– Маргарита Аристарховна, вы слишком строги, – умилялась хозяйка, глядя с обожанием на волшебника.

А Марго заподозрила, что салон графини Шембек заполонили очередные шарлатаны, наловчившиеся недурно показывать фокусы. Маг вернулся на середину зала, и отчего-то наступила тишина, хотя на сей раз виновник всеобщего внимания не сделал ни одного жеста, призывая гостей к безмолвию. Немногочисленная публика ждала, какие прочие развлечения имелись у него в арсенале.

– Господа, – громко сказал тот, – кто еще желает испытать себя?

Желающих не нашлось, и это было вполне разумно. Ведь стоит только вообразить, как очутитесь вы во власти незнакомого человека и с языка вашего нечаянно сорвутся сокровенные мысли при большом скоплении людей, и испытать себя никому не заблагорассудится. Однако один смельчак все-таки нашелся:

– Я желаю!

По зале прошел невнятный ропот, когда Викто́р подошел к магрибинцу. Действо обещало стать интересным, так как князь слыл человеком доброжелательным, но замкнутым – вдруг он в чем-то проговорится о себе?

– Князь Дубровин, – представился Викто́р.

– Прошу вас, ваша светлость, – указал жестом на кресло маг.

Викто́р сел, закинул ногу на ногу, переплел пальцы рук, обхватив ими колено, и вопросительно, с едва уловимым вызовом уставился на мага. Марго догадалась, что племянник крестного надумал позабавиться и развлечь публику, а в чудеса магнетизма он явно не верит – по нему видно. Да и она не понимала, чему тут удивляются все эти господа? Медиумы и колдуны, дающие публичные сеансы, ободрали уже всю Европу своими выступлениями и теперь алчно накинулись на Россию, в каждом более или менее приличном городке театральные тумбы сплошь заклеены их безвкусными афишами. Главное – как «продать» себя. Этот «магрибинец» умен, потому что он нашел лазейку в высший свет, где готовы заплатить за удовольствие немалые деньги.

– Должен просить вас, ваша светлость, переменить позу, – сказал магрибинец без особого низкопоклонства. – Нынешнее положение тела вашего помешает вам же, вы можете упасть, когда заснете.

Князь Викто́р усмехнулся и изволил сесть посвободнее, но подпер кулаком скулу, поставив локоть на подлокотник.

– Смотрите на мою ладонь и доверьтесь мне.

Ну да! Судя по виду Викто́ра (а его поза и выражение лица были весьма красноречивыми), о доверии не могло идти и речи. Марго внимательно следила за ними обоими, закусив нижнюю губу и забыв обо всем на свете, не мешала ей даже гадкая музыка – самой Марго ведь тоже не хватало развлечений в этом скучном и замкнутом мирке.

– Слушайте мой голос, – проговорил маг, делая пассы свободной рукой. – Здесь никого нет, лишь я и вы. Сейчас я начну считать…

Рассматривая его, Марго отметила про себя, что Амалия Августовна права: в этом молодом мужчине наличествовало нечто таинственное, колдовское, завораживающее. Но обычно маги и медиумы, практикующие сеансы на публике, старательно создавали образы злодеев, будто они были посланы на Землю самим Сатаной с миссией – ввергнуть человечество в ужас. И они настолько старались, что их усилия сводились к нулю, вместо трепета они вызывали смех. Нынешний маг не рисовался, не пыжился, не казался смешным, он был увлечен экспериментом, как увлекается игрой ребенок.

– Встаньте, – приказал он Викто́ру.

– Зачем? – неожиданно спросил тот.

По гостиной прокатился сдавленный смешок, свидетели провала мага быстро забыли, что минуту назад они же восхищались его безупречной работой. А тот нисколько не озаботился неудачей, что и подтвердили его слова:

– Господа, прошу прощения, но сеанс окончен.

– Как! Почему? – раздались недовольные голоса.

– Попробуйте еще раз, – снисходительно предложил ему Викто́р.

– Не стоит, – отказался маг. – Вы, ваша светлость, сопротивляетесь, а я не хотел бы проявить насилие по отношению к кому бы то ни было и к вам в частности.

Снова раздался ропот, но уже недовольства. Чувствуя назревающий скандал ввиду обманутых ожиданий публики, со своего места вспорхнула графиня Шембек, хвост ее платья зашуршал по паркету, она вышла на середину залы к магу и князю, подняла руку, призывая гостей к соблюдению тишины…

Зыбину открыла прислужница, когда он представился полностью, но сначала она выглянула в окошко и посмотрела на него.

– Хозяйка дома? – спросил он, снимая шинель.

– Дома-с, – ответила девушка, принимая картуз и шинель.

– Позволь, а ты не та самая служанка, что вместе с хозяйкой видела господина Загурского… опосля того, как его похоронили?

– Нет-нет, не та. Прежняя в больнице для бедных лежит, говорят, очень она плоха, с нею немота приключилась. Прошу вас, сударь.

Квартира куртизанки Переделовой была небольшой, но занимала она два этажа – внизу имелись подсобные помещения и кухня, вверху – жилые комнаты. Сама Переделова оказалась весьма аппетитной молодой особой, одетой не хуже господ, явно знающей манеры и обхождение. Даже строгий и относившийся предвзято к подобным женщинам Зыбин не без восторга подметил про себя: «Пожалуй, слишком она хороша, чтоб Загурскому себя отдать». О, эти брови, раскинувшие черные крылья над глазами… О, глаза, манящие густой синевой… А губы? Губы, навевающие воспоминания о сладких поцелуях… Но! Сладости вкушают лишь в юности, в семейной жизни их заменяют обязанности, а в старости… уж ничего тебя не тешит. Однако Зыбин заворковал, глядя на ее кругленькую да гладенькую шею, вырез на груди, плечи (ну, трудно было глаза отвести от такой красоты!):

– Позвольте представиться, начальник следственных дел Зыбин Виссарион Фомич. А ваше имярек?..

– Любовь Ивановна. Чем обязана, господин Зыбин? Прошу, садитесь. Чаю аль чего покрепче выпьете?»

8

Да, в ее романах мужчины – это мужчины в самом высоком и широком значении данного слова! Все до единого. Даже преступники. Потому что «мужчины» Софии способны на дерзкие поступки, они целеустремленные, решительные, они умны, воспитанны, они не делают шаг вперед и два назад, они движутся только вперед! А современные женщины за неимением настоящих мужчин пусть хоть иногда почитают и помечтают о таких.

Но в кабинете уже давно сидела Алина, все в том же безобразном больничном халате и выглядывавшей из-под него ночной рубашке когда-то белого цвета…

– Извините, пока вы еще не начали, – подскочила София, – а я не забыла, вот… Алина, это тебе. Спортивный костюм, тапочки, белье, всякие мелочи для гигиены… Думаю, тебе это подойдет. Бери же!

Девушка не приняла подарок, вопросительно взглянув на Маркела Кузьмича, когда же тот кивнул, разрешая ей его взять, она поставила пакет себе на колени. Возникло ощущение, будто Алина отказывалась руководить собой, переложив заботы о своей персоне на пожилого дядечку. Во всяком случае, она выглядела такой же беспомощной, как и в больнице.

София вернулась к своему месту, а ее стул стоял перед Артемом, и теперь обе свои руки он уложил на его спинку, а на них опустил подбородок. Другого места в кабинете не было, пришлось ей присесть на краешек стула, чтобы слабее чувствовались биотоки с молекулами от этой нервировавшей ее «массы» сзади. Тем временем Маркел Кузьмич негромко разговаривал с Алиной, но, поскольку сидел он спиной к Софии с Артемом, звук его голоса не доходил до них. Вдруг стул с Софией тихонько поехал назад, она слегка повернула голову и процедила сквозь стиснутые зубы этому извергу, пожелавшему приблизить ее к себе: