Там, где смерть и кровь, не бывает красоты - Лариса Соболева

Хозяйка салона неслышно приблизилась к князю Дубровину, который с интересом слушал новое лицо, и тихонько попеняла ему:

– Вы несносны, Викто́р! Вам бы все наперекор делать! Полагаю, вас скоро будут бояться в наших гостиных и перестанут куда-либо приглашать.

– Помилуйте, графиня, что я такого сделал? Ну, не подействовали на меня чары вашего родственника, в чем же тут моя вина?

– Могли бы и притвориться ради нас.

– Увольте, Амалия Августовна, я не рожден лицедеем, тем не менее обещаю: в следующий раз притворюсь хоть чертом по вашему приказанию. А сейчас я нижайше прошу у вас прощения.

Их отвлек вопрос благородной дамы (кстати, благородства в ней имелось в избытке, оно просто выпирало из выреза ее платья):

– А скажите, месье, вашему искусству внушения можно научиться?

– Конечно, – ответил Медьери, – ежели к этому имеются способности от рождения.

– И вы тоже сему учились?

– Разумеется, сударыня. Я учился в Нансийской школе доктора Бернгейма, который соперничал со школой доктора Шарко в изучении гипноза, а до этого ваш покорный слуга изучал медицину.

– Вы сказали – гипноза? – подхватила юная и без меры наивная дева. – Гипнос – бог сна у греков, стало быть, вы изучали бога?

– Почти что так, мадемуазель. Я изучал состояние, подобное сну, которое внушается человеку, что я и продемонстрировал всем вам сегодня. А термины «гипноз» и «гипнотизм» появились не столь давно, уже в нашем веке, автором их считается английский хирург Джеймс Брейд.

– Вам не кажется, – подала голос пожилая полная дама, обмахиваясь веером, – что вашим искусством руководит дьявол?

– В Средние века тоже так полагали, – отнюдь не смутился месье Медьери, – поэтому на кострах инквизиции сожгли десятки тысяч людей. Но нынче у нас 1885 год, сударыня, наука и просвещенная мысль шагнули далеко вперед. («Ловко он ее уличил в невежестве», – отметила Марго.) Применение гипноза известно с древних времен. А кстати, позволю себе процитировать из всем известной книги: «И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и когда он уснул, взял одно из ребер его и закрыл то место плотию. И создал Господь из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку».

– Так то Господь Бог! – фыркнула дама. – А вы, простите, человек.

– Я, вы, все мы – Его творение и подобие.

Да, спорить он умел! У первой же дамы явно не совмещалось ее благородное происхождение с трудовым поприщем, и в ее вопросе чувствовалось пренебрежение:

– Так вы доктор?

– В некоторой степени, – улыбнулся Медьери. – Видите ли, медицина – моя страсть, меня занимают возможности человека, стало быть, необходимо знать, как он устроен. Потому мои путешествия имели цель – познание многообразного мира, заключенного в человеке, в его природе.

– А где вы бывали? – осведомилась она.

– Объездил Европу, бывал в Америке, Индии, Китае…

– Вы так молоды, а уже столько повидали…

Марго поняла, что ей не удастся и слова вставить, да при всех ей и не хотелось бы поднимать тему мертвецов, которую дамы сведут к полному примитиву, придется дождаться более благоприятного случая. А чтобы этот случай подоспел побыстрее, Марго попросила графиню Шембек представить ее месье Медьери, но в более спокойной обстановке и как можно скорее: у нее к нему важное дело.

– Голубушка, коли так срочно, то хоть завтра, – сказала графиня. – Приезжайте ко мне отобедать, Иштван обязательно будет.

– Вы разрешите мне взять с собою князя Дубровина?

Марго решила, что Викто́р не удержится от дискуссии с Медьери, и это будет полезно, но графиня Шембек настроилась отрицательно к ее просьбе:

– Ах, этот князь… он просто нестерпим в последнее время!

– Умоляю, не хмурьтесь, пожалейте князя, ведь недавно умерла его невеста. А вам будет любопытно, о чем пойдет речь.

– Вы умеете уговаривать! Кстати, Маргарита Аристарховна, вам к лицу черный цвет.

– Ненавижу черное! Благодарю вас, до завтра.

Уходя, она переговорила с Викто́ром, и тот принял предложение.

Невольно Марго сравнивала Пискунова с Зыбиным, и ее симпатии целиком и полностью склонились, как ни странно, в сторону последнего. Несмотря на ужасный характер Виссариона Фомича, не говоря о его жабьем облике, в нем угадывалась мощная личность, вызывающая восхищение, даже преклонение. А что такое Пискунов? Недоразумение какое-то, а если проще – плебей. Свое плебейское нутро он не прятал, не стеснялся его, напротив, выставлял его всем напоказ и, кажется, даже гордился им.

– На окраине Оська вошел в один дом, один этаж в нем сдается внаем, – уже вел к концу свой рассказ Пискунов. – Я до утра там простоял, более туда никто не входил. Утром Оська пошел на рынок, я же взял извозчика и приехал к вам с докладом. Коль пожелаете, сниму комнату в том доме – там сдается одна – и поближе сойдусь с Оськой.

– Я подумаю, а теперь ступай, – буркнул Зыбин.

– Прошу прощения, ваше высокоблагородие, вы не сказали, каким делом мне в дальнейшем прикажете заняться?

– Для начала выспись, а вечером сызнова за Оськой присмотри. Да не стой ночами около его дома, ночью-то он спит, а вот днем… Выясни, куда он ходит, с кем встречается. Все понял? Пшел вон!

Кланяясь и пятясь, Пискунов что-то забубнил себе под нос, не смея повернуться неприличным местом к начальству и к ее сиятельству. Марго лишь удивилась: как он открыл дверь, вернее – чем, в руках-то он держал свою побитую молью шляпу. Но так или иначе, а Пискунов исчез, и она не преминула заметить:

– Напрасно вы доверяете этому скользкому типу! По мне, так лучше никакого сыщика не иметь, чем эдакого. У него на лице написано: негодяй отменный.

– Ему деваться некуда, сударыня, кроме как служить мне верой-правдой, оттого Пискунов и старается выказать моей особе свою преданность, как он ее понимает. Нужда и не то заставляет людей делать, так что не судите его строго. Меня нынче интересует круг общения этого полового, Оськи. Коль он носил записки юной графине, а от нее тому, третьему, то однажды должен свидеться и с тем самым господином.

– Вы у доктора Ряженова были? – спросила Марго.

– Был-с. – По интонации Зыбина стало ясно, что визит сей ничего ему не дал. – Ранее со сходными симптомами доктор не встречался, Загурский словно бы просто зачах. Температура падала, пульс замедлялся, он остывал, и никакие меры не помогали. Это все.

– Как похоже на симптомы Элизы!

– Мне думается, обе эти смерти – дело одних рук, уж больно много схожестей. Но как они добились мнимой смерти, да так, что этого не распознали и доктора, как продержались под землей в гробах, по своему ли согласию пошли они на грабеж своих семей – это, сударыня, покуда неизвестно. Сейчас главное – найти юную графиню Ростовцеву: может статься, нечаянная встреча с князем послужит поводом… чтобы убрать ее.

– Вы пугаете меня!

– Сам непокоен, неведение – хуже всего. Я установил на кладбище пост, коль ее привезут туда – а могила вашей родственницы самое надежное место, – то преступников схватят. Но, может, девушку попросту больше не выпустят в город. Уточните у князя, где он встретил ее, какие переулки там поблизости имеются, в какую сторону она направлялась. Князь встретил юную графиню случайно, а вот то, что его по голове огрели – уже не случайность. Означает сие одно: сообщники обосновались где-то неподалеку, вышли встретить девушку, а она – вот, с князем. Попробуем прочесать те места… Хорошо бы заполучить портрет девушки!

– Я вам его добуду, – пообещала Марго.

– И постарайтесь проникнуть в ее комнату. Нам нужны письма, она наверняка хранила их, коль была влюблена, и хранила их в месте тайном, вы и поспрашивайте служанку, где то место. Ежели ее возлюбленный подписывался, это упростит нашу задачу. И еще: попробуйте выяснить, где Элиза Алексеевна познакомилась с ним.

– Полагаете, он использовал Элизу?

– А вас это удивляет? Юность, сударыня, безрассудна, ее легко обмануть искушенному человеку, легко сломить и склонить к поистине страшным деяниям. Вы давеча о Пискунове отозвались нелестно, а он – как на ладони, читаем мы его без усилий, ежели он и совершит подлость, так заметную только ему. Много хуже, когда за личиной образованности, изысканными манерами, прекрасной наружностью и обхождением мы не распознаем адское отродье.

– Коли Элизу обманывает мужчина, то кто же обманул Загурского?

Зыбин не удосужился ей ответить, преспокойно выпил воды, утерся платком и вдруг посетовал:

– Людей маловато… Да-с! Маловато!

– Для чего вам люди?

– Я отрядил сыщиков в город, чтоб они вынюхали, кто еще находится при смерти.

– А… – протянула Марго, понимая его тактику. – Надеетесь, что Элиза и Загурский – не последние, умершие сей странною смертью?

– Истинно так, надеюсь. Ибо объединяет обоих один мотив – обогащение, а некто неизвестный нам преловко ими управляет. Возможно, существует и другой мотив, но все же и он проходит через желание обогащения.