Там, где смерть и кровь, не бывает красоты - Лариса Соболева

– Не знаю… – протянула она. – А вы уверены…

– Уверен! – прервал он ее, наконец, придя в себя. – Это была Элиза! Я никому о нашей встрече не говорил – не желаю прослыть сумасшедшим номер три в городе.

– Будьте покойны, Викто́р, никто не узнает…

– Не об этом я хотел бы вас просить. Коли господин Зыбин сомневается, то вы можете сослаться на меня. Я же согласен принять самое активное участие в поисках Элизы, хотя… не представляю, с чем нам доведется столкнуться! Разве покойники из своих могил выбираются? Неправдоподобная история!

– Верно. Все же, Викто́р: вы даже не догадываетесь, почему Элиза столь решительно вам отказала?

– Полагаю, между нами встал некто третий.

Раз он только полагает, значит, не знает того, кто околдовал юную графиню, а Марго тешила себя надеждами выяснить у него имя тайного возлюбленного Элизы.

– Третий, третий… – машинально повторила она. – Где же может быть Элиза? Не у этого ли третьего?

– Сначала надобно ответить на вопрос: кто и каким образом вытащил ее из могилы, что само по себе невозможно! Я уже начинаю верить в магию и колдовство…

– Викто́р, от вас ли, просвещенного человека, я это слышу? Прошлым летом в имении моего брата мне довелось столкнуться с неким фантастическим существом, пугавшим округу загадочными убийствами, на деле же все оказалось весьма прозаично. Был просто разыгран великолепный спектакль, и не более того!

– В нашем случае спектаклем не пахнет, еще никому не удавалось разыграть смерть столь натурально. Нет-нет, Элиза умерла, мы все это видели.

– Не знаю, теперь уже не знаю… Благодарю вас, Викто́р, – Марго поднялась с канапе. – Крестный уж, верно, заскучал без меня, пойду к нему. А Зыбину я передам, что вы готовы оказать нам помощь.

– Коли желаете, сегодня у графини Шембек показывают сеанс магнетизма, я непременно буду там.

– Пожалуй, я тоже навещу ее. – И Марго, простившись с ним, ушла.

Викто́р походил по гостиной, потирая подбородок, подошел к камину, в котором не горел огонь, оперся руками о каминную полку, опустил голову и так стоял несколько минут, глубоко задумавшись. Он словно уплыл в иной мир, в иное пространство, где нет земного притяжения, где формула человеческого тела приобретает некую летучесть, а все чувства успокаиваются. Возможно, его состояние было похоже на переход от яви к сновидению, но мысль работала слаженно. Мысль его неслась над городом и с высоты птичьего полета заглядывала во все закоулки, куда ни один благоразумный человек не зайдет даже при свете дня. Мысль его искала Элизу и того, кто был с нею, или это душа Викто́ра временно отделилась от его тела и видела то, что обычно сокрыто от человека. Викто́ру казалось, он ощущал это вполне реально и одновременно бесстрастно: Элиза – неподалеку, в городе, где-то совсем рядом…

Но что-то нарушило этот фееричный полет духа, отвлекло его. Он поднял голову и задержал взгляд на своем отражении в зеркале. В следующий миг его сердце дрогнуло: за своей спиной он четко увидел… отражение Элизы! Она была в том же пальто, в той же шляпке, но в глазах ее он прочел страдание, а не как в прошлый раз – гнев пополам с ненавистью; сейчас девушка будто молча просила его о чем-то…

Викто́р резко обернулся. Никакой Элизы, разумеется, не было в гостиной. Он вновь повернулся к зеркалу и ждал, ждал, напрягая зрение… Нет, отражение Элизы больше не появилось. Викто́р провел по лицу ладонью, словно смывая с себя впечатление этого недавнего видения, и твердо вымолвил вслух:

– Я найду ее. Коли она жива – найду!

Сыщик Пискунов, недавно зарекомендовавший себя с положительной стороны, получил ответственное задание от его высокоблагородия Зыбина, расположением которого он пользовался в последнее время. Сие отношение к себе следует беречь: ежедневно доказывать, что лучше Пискунова сыщиков не бывает. Пискунов расположился в трактире на Полежаевской, у окошка, поставил трость у стены, закинул ногу на ногу, но тут же опустил ее, спрятав ступни под стол – штиблеты прохудились. Сыщик принялся изучать наименования блюд, ведь вместе с заданием им были получены расходные деньги, а в животе кишки уже исполняли барабанную дробь. Ощущая всю ответственность, возложенную на него, он краем глаза следил за половыми, суетливо сновавшими по всему трактиру с подносами и полотенцами. Белобрысого паренька с тонкой шеей и непропорционально длинными руками-ногами Пискунов заметил не сразу. Прищелкнул пальцами, привлекая его внимание, и выкрикнул:

– Половой!

– Чего изволите-с? – подскочил тот.

– Принеси-ка мне, любезный… Тебя как звать?

– Оська.

Не ошибся Пискунов. Ну, так! На следственной работе он без малого лет десять трудился, исхудал, как тот же Оська. Пискунов потрогал мизинцем кончики тонких усиков, уставившись в меню, и важно перечислил, заранее смакуя в воображении вкус этих блюд:

– Принеси мне рассольничек с мясцом и грибками… Свежий хоть?

– Наисвежайший! – заверил его Оська.

– Врешь, поди, ну да ладно, неси. Далее… Тельное и блинчики с мясом и сметанкой. А на почин водочки штофчик принеси и селедочку, да чтоб лучку поболее было, и маслицем полить. Поторопись, голубчик, я голоден.

Получив штоф и селедку, засыпанную мелко нарезанным луком и залитую постным маслом, Пискунов налил в рюмку водку и – с наслаждением и благодарностью к начальнику следственных дел, выписавшему ему аж десять рублей, – выпил. О, как проскользнуло питье в нутро! Так и хотелось все разом проглотить, но Пискунов не спешил с трапезой: он накалывал на вилку кусочек и манерно отправлял его в рот, как, по его представлениям, это делают графья. Притом не забывал он следить и за половым Оськой.

Но вот ужин, а заодно и обед закончился. Три копейки Пискунов щедро оставил на чай половому, вышел на улицу, выбрал укромное местечко и закурил сигару, дешевле которой – только тюря в харчевне. Сытая жизнь прекрасна! Лишь бы не упустить полового Оську, проследить за ним, выяснить его тайны тайные… которых может и не быть. А хорошо бы, чтоб они были, тогда можно рассчитывать на премию и прибавку к жалованью. Новые штиблеты купит! Непременно желтые. И шляпу.

Продрог тайный агент Зыбина довольно-таки скоро – ветер дул, не прекращая, уж который день, нагоняя далеко не весенний холод. Черемуха виновата: как она зацветает, так дней десять холодно. Он поднял воротник полупальто, придерживал рукою котелок, чтобы тот не улетел, а когда половой Оська наконец-то вышел из трактира, Пискунов последовал за ним, прячась за углами зданий и фонарями.

В гостиной графини Шембек горело всего несколько свечей, оттого там было почти темно. Расположившись на стульях, установленных вдоль стен, сидели гости; мебель передвинули, очевидно, для свободы действий господина в черном плаще и черном балахоне на голове, схваченном вокруг головы жгутом. Какая неучтивость – не снять головной убор при дамах! Звучал рояль, нестройные звуки были далеки от истинной музыки, скорее они походили на неумелую игру новичка, который лишь недавно освоил инструмент и с трудом находил нужные клавиши. Еще не вникнув в суть происходящего, Марго отыскала графиню Шембек. Проходя за спинами сидевших, она следила краем глаза за действом на середине гостиной и одновременно отмечала в уме, кто сегодня посетил модный салон Амалии Августовны. За глаза ее прозвали «ночной графиней», как когда-то окрестили Голицыну за ее аристократический салон в Петербурге.

Господин в черном плаще хаотично (или так показалось Марго) махал руками (сверкая крупным бриллиантом) и сотрясал ими в воздухе вокруг большого кресла, отходя и возвращаясь к нему, вроде как отмахиваясь от мух. Но для мух еще не наступило время, следовательно, его жесты и манипуляции означали нечто другое.

Только пройдя половину залы, Марго заметила: в кресле, оказывается, кто-то сидел. Сделав еще несколько шагов, она определила, что это женщина, только лица ее не увидела – оно скрывалось в тени. Добравшись до графини Шембек, Марго наклонилась к ней, лакей тут же подставил ей стул (и как он заметил вновь прибывшую в этом сумраке?). Она присела на краешек стула, склонилась к графине и шепотом спросила:

– Кто это? Что он делает?

– О, Маргарита Аристарховна, рада вас видеть! – оживилась графиня Шембек, тоже говоря шепотом. – Мы скучали. Это маг из Магриба, он развлекает нас, показывая чудеса. Сегодня он дает сеанс магнетизма.

– Помилуйте, Амалия Августовна, стран Магриба много, из какой именно прибыл ваш маг?

– Не знаю, дорогая, да и какое это имеет значение? Он загадочен, как пустыни Магриба (сама же графиня наверняка имела смутное представление о пустынях), и еще замечу: он безумно красив, не так ли?

Тем временем магрибинец выставил вперед ладонь и начал медленно отступать назад. Из кресла поднялась молодая особа и зачарованно пошла за рукой мага, так они сделали круг.