Отягощенные злом, ч. 1 - Александр Афанасьев

— Работай только по сигналу, как понял?

— Понял. Я жду.

Капитан сорвал с руки часы — хорошие, стальной корпус, электронная начинка — и отличный кожаный ремешок. Рывком он отсоединил ремешок, открутил защитную крышку, защищающую заводной механизм — из-под нее потянулись две тонкие — тонкие стальные нити...

Усовершенствованный Семтекс. Больше пятидесяти граммов в каждой части «кожаного ремешка». Никто и подумать не мог, что в ремешке — взрывчатка, а часы — могут переключаться в режим детонатора.

Он поставил заряды — в левом верхнем углу и в правом нижнем, протянул тонкую проволоку к каждому, выставил на таймере время — десять секунд.

— Э, папаша! — подростки нашли себе новый повод для приколов — ты там охренел или как, отец? Ты чего делаешь.

Капитан толкнул Мера так, что он полетел на пол — и сам прыгнул на него.

— Ложись!

Взрыв — бухнул, что надо.

Дверь в туалет, тяжелую и прочную — не сорвало с петель, но открыло ударной волной и она припечатала к стене какого-то нарика, который спешил вмазаться. Потянуло дымом, гарью и острым духом сгоревшей взрывчатки. Толпа шарахнулась в сторону от ужаса, стриптизерша, которая только начинала выступление — упала у стойки, только прутья клетки задержали ее. Оцепенели и обе «договаривающиеся стороны»

— Ах, мать твою! — пришел в ярость бармен

В молодости — он был троцкистом и как-то раз — они бросили бомбу в полицейский участок. Так что он хорошо понял, что произошло — опыт молодости подсказал.

— Сукины дети!

Без оружия — он рванулся вперед...

Офицеру флота — не привыкать к взрывам, обучение обращению с взрывными устройствами и умению не бояться взрывов — входит в стандартный набор дисциплин, которые должен знать оперативник. Капитан знал, что при взрыве — нужно залечь, желательно в какой-то неровности местности — канаве, воронке, оросительном канале и широко открыть рот, чтобы ослабить воздействие ударной волны на барабанные перепонки. И все-таки — сто грамм это много. Обычно «сто грамм» не воспринимается всерьез, это стакан водки. Но эту взрывчатку, созданную на основе Семтекса — НАТО переводить в тротиловый эквивалент из расчета «один к трем» — а двухсотграммовой тротиловой шашки — хватает, чтобы подорвать легковую автомашину.

Долбануло знатно — до искр в глазах и глухоты. Ничего не было видно от дыма, от кирпичной пыли. На полу — валялись оглушенные нарки, дверцы туалетных кабинок, достаточно широких и удобных, чтобы разместиться там не поодиночке, а вдвоем — снесло с петель...

Капитан пришел в себя первым из присутствующих. Поднялся, пихнул агента...

— Вставай!

Лицо агента — все было в крови и пыли от взрыва, он разевал рот как вытащенная из воды рыба...

— Вставай, говорю, козел!

Агент что-то шептал одними губами... только капитан не слышал, что именно, может от контузии, а может быть — агент и в самом деле только шептал. Капитан давно научился читать по губам, складывалось в одно — Аллах, Аллах...

Козел, бля... Про джихад пишешь? Так вот тебе джихад. В полный рост тебе джихад. Кушай, мать твою, не обляпайся Нравится, с..а!? Или ты думал, что джихад — это так, в Интернете потрындеть?

— А ну, пошел, п...р! Двигай своей ж...

На месте, где была решетка — был пролом, капитан мог бы спастись сам, но инстинкт старого оперативника и агентуриста сказал ему спасать своего агента. Он выпихнул оглушенного агента из окна, когда сзади в него вцепились. Не глядя, он ударил ногой назад, попал кому-то по кости, тот взвыл, разразившись отборными ругательствами на обычной для Танжера смести французского, арабского и африкаанс. Он попытался подтянуться — но сзади снова схватились и капитан понял — по-хорошему уже не уйти. В рукаве — был хороший стилет из прочного пластика на подвеске, в кармане — связка ключей могла в нужный момент превратиться в кастет, а один из ключей, длинный, с насечкой, как от подъезда — в японскую боевую палочку, явару. Времени доставать стилет не было, капитан выдержал удар по колену, выдернул руку с ключами, пальцы автоматически зажали их в нужном положении, так что длинный стальной штырь с насечкой торчал наружу. Его учили, что действия должны были отличаться максимальной эффективностью — поэтому он ударил в рожу своего врага, метясь в глаз. Судя по истошному реву попал. Принял на левую руку секущий удар ножом — частично его ослабила прочная кожа куртки, ударил в ответ яварой и пошел на прорыв. Возможно, ему и удалось бы вырваться в зал, где сейчас сущий бешбармак творился, и скрыться, воспользовавшись паникой — но тут оглушительно бабахнуло дробовое ружье — и капитан полетел на пол...

— Отец, ты что, охренел!? — заорал один из джамаатовских...

Бармен, тяжело дыша, передернул затвор.

— Это резиновые пули. Шмалять настоящими в заведении — я что, больной, что ли...

— Забираем его!

— Э а платить!? Платить кто за это будет?

Один из джамаатовских шагнул вперед, перехватив длинный ствол ружья и отбив его вверх. Второй — ударил бармена ножом в печень. Тот стал оседать у стены, багровый пузырь медленно надулся на губах и лопнул.

— Торговать спиртным харам, папаша. Аллах за все заплатит...

Они набросили на русского наручники с розовым искусственным мехом поверх стали — ну не было у них других наручников кроме тех, какие купили в секс-шопе — и вытащили его на улицу. Старый носатый фургончик LDV затормозил как раз напротив — когда ударили выстрелы. Без предупреждения, без крика «Полиция!», безо всего. Неизвестный мотоциклист — ловко уронил мотоцикл, укрывшись за ним — и открыл беглый огонь из мощного, с емким магазином автоматического пистолета. Двое джамаатовских попадали как сбитые кегли, еще двоим удалось укрыться за фургончиком — но ситуация был конкретно хреновая. Мотоциклист не учел только одного — задняя дверь фургона. Подсознательно — он не видел опасности, это была для него стенка, такая же как и бетонная. Это было ошибкой — дверца вдруг открылась и кто-то, невидимый в темноте фургона — выпустил по упавшему мотоциклу весь магазин пехотной штурмовой винтовки ЗИГ-Манурин. На последних пулях — рванул бензобак мотоцикла, вспышка осветила улицу. Кое-как запихав в фургон своих двоих — убитого и тяжело раненого — джамаатовские под вой сирен смылись. Перехватить информатора — что они и хотели сделать — им не удалось...

11 января 2015 года.

Средиземное море.

Ударный авианосец Александр II

— Господин вице-адмирал...

Отвлекся.

— Слушаю.

Я одним глотком допил кофе по-турецки с влитой в него толикой коньяка. У нас были проблемы — разведывательный беспилотник, совершая обычный, плановый полет — упал в море. Его искали... это был новейший беспилотник типа «Серая мышь», с радионезаметным планером из композитных материалов и новейшим двигателем. Наши умники ученые — поставили на беспилотник тот же турбореактивный двигатель, который стоял на новейших барражирующих боеприпасах — и потерять его мы никак не имели права.

Вопрос не в разведывательной информации, там ее нет. Верней есть — но не та, из-за которой стоит «рвать подметки». А вот если в руки противника попадет сам беспилотник, пусть даже и разбитый — утечет новейшая технология, которая по оценкам наших специалистов не появится больше нигде в течение следующего десятилетия.

Вообще, по правилам экспериментальную технику отпускать в одиночный полет нельзя. Рядом с ней должен был быть самолет или еще один беспилотник, для наблюдения. Однако, команда разработчиков настояла таки на одиночном полете, да еще с отработкой прорыва ПВО — в данном случае прорыва ПВО авианосного ордера, очень мощного. Крутые парни из Ижевска, так их... Видимо, система РЭБ авианосца все-таки сумела повредить экранированную электронику БПЛА. Контакт был с ним потерян — и хорошо, если он просто приводнился, выпустил аварийный парашют и приводнился. А если полетел черт знает куда? Если он разбился не над водой, а над землей и обломки найдут?

Вообще то, я не командовал УАГ[32], не командовал авианосцем и вообще не имел никакой судовой роли на этом корабле. У меня была своя миссия, командование корабля не было в нее посвящено — у меня и у небольшого штаба, которому отвели место на самолетной палубе, поставив десяток стандартных контейнеров. Но сейчас был аврал и оказать помощь команде приютившего нас корабля мы были просто обязаны. Чем и занимались в последние часы...

Миссия моя — вообще то секретна, но вам я скажу, в чем она заключается. Обнаружить и уничтожить генерала Абубакара Тимура. Пока я не сделаю этого — в отставку не уйду. Я стоял в шаге от этого человека много лет назад, я смотрел ему в глаза — и рано или поздно придет время, когда я буду стоять в шаге от его трупа.