Защита никогда не успокаивается - Френсис Бейли

Судья Тэлти был суров по отношению к прессе. Он запретил входить в здание суда фотографам и кинооператорам и принял меры к тому, чтобы всю информацию о процессе журналисты получали только во время судебного заседания. Для представителей прессы он оставил в зале суда четырнадцать мест, но лишь два из них предназначались не для кливлендских репортеров: одно для Юнайтед Пресс и одно для Ассошиэйтед Пресс. Я возражал против такого решения. Во-первых, я сомневался, что кливлендские газеты сумеют дать объективный отчет о происходящем, во-вторых, не считал, что решение Верховного суда давало местным судам так много власти над прессой. Мое возражение было отклонено, да и сама пресса не слишком энергично отстаивала свои права.

Потребовалась неделя, чтобы подобрать присяжных — семь мужчин и пять женщин, большинство сравнительно молодые. Я был очень доволен, что старшиной присяжных стал инженер Ральф Уичел. Ему, как и мне, было тридцать три года, он хорошо разбирался в современных научных доказательствах. После того как присяжные были назначены, судья Тэлти приказал до конца процесса изолировать их в гостинице. Это оказалась та самая гостиница, где остановился я, и мне пришлось немедленно перебираться в другую.

На первом суде слабым местом в защите Сэма было то, что адвокаты не сумели собрать достаточного количества доказательств. На этот раз мы располагали показаниями доктора Пола Лиланда Кирка, криминалиста, обследовавшего спальню Шеппардов. Кроме того, вместе с Энди Терни мы по всей стране разыскали и допросили немало свидетелей, выступивших в защиту Сэма в 1954 году.

Первым представило своих свидетелей обвинение. Большинство из них давало показания еще в 1954 году; на этот раз не все у них прошло так гладко. Например, Роберт Шотке. В то время он был сотрудником отдела убийств кливлендского управления полиции, и на первом суде выступал главным свидетелем обвинения. Шотке допрашивал Сэма в госпитале всего через несколько часов после убийства и обвинил его в этом преступлении; тогда Шотке считали кем-то вроде Дика Трейси или сержанта Фрайди, смело выступившего против могущественного семейства Шеппардов и заклеймившего убийцу. Во время перекрестного допроса я прежде всего установил, что Шотке присутствовал в тот момент, когда сын Хоука нашел сумку для инструментов, в которой обнаружили окровавленные часы Сэма, его связку ключей и кольцо с университетской эмблемой.

— Мистер Шотке, вы понимали, что убийца Мэрилин мог оставить на этих предметах отпечатки пальцев? — спросил я.

Он признал, что это возможно.

— Вам не пришло в голову, прежде чем обвинять кого-либо в убийстве, выяснить, чьи это были отпечатки?

Мгновение поколебавшись, Шотке кивнул. Я спросил, почему же он обвинил Сэма, даже не проверив отпечатки, и в ответ не услышал ничего вразумительного.

— Офицер Шотке, — продолжал я, — вы знали, что Сэм лежит в постели с серьезными повреждениями, что ему сделали рентген шеи. Поинтересовались ли вы тяжестью полученных им ранений?

Он признал, что не сделал этого.

— Вы ведь понимали, что если эти повреждения довольно серьезны, то Шеппард не мог их сам себе нанести и, следовательно, он не виновен?

Шотке согласился и с этим.

— Значит, вы обвинили доктора, даже не потрудившись проверить, насколько обосновано ваше обвинение?

Шотке кивнул. Теперь он имел звание сержанта и больше не работал в отделе убийств. Возвращаясь на свое место, он уже не был похож на Дика Трейси.

Спенсер и Эстер Хоук тоже выступили свидетелями обвинения. Я спросил бывшего мэра, который к этому времени развелся с Эстер и был женат на другой, почему, после того как Сэм позвал его на помощь, он сразу же позвонил в полицию? Почему Хоук не захватил с собой оружие? И откуда Эстер сразу узнала, что Мэрилин в спальне? По большей части их ответы были расплывчаты, неопределенны, сводились к тому, что в тот момент они об этом как-то не подумали.

Кроме того, был еще доктор Сэмюэль Гербер, свидетель обвинения номер один на первом суде, седовласый коронер, бросившийся в атаку по команде «Кливленд пресс». Я ожидал появления доктора Гербера, мягко говоря, с нетерпением. Тогда, на первом суде, он долго расписывал кровавые пятна на подушке Мэрилин, утверждая, что в одном из них узнал отпечаток хирургического инструмента. Гербер не уточнил, какого именно, но описал отпечаток двух трехдюймовых лезвий с зазубринами на концах.

Но в письменных показаниях, данных доктором Кирком после осмотра места убийства, было указано:

«Подушка с постели жертвы дает значительно больше информации, чем прозвучало в показаниях свидетелей. На обеих сторонах подушки имеются пятна крови… Следы брызг крови показывают, что во время нанесения ран подушка лежала вниз той стороной, на которой остался предполагаемый отпечаток инструмента… Несомненно, подушка либо использовалась убийцей для того, чтобы заглушить крики, либо жертва пыталась защитить ею лицо и голову. В любом случае потом подушка была убрана и, возможно, при этом согнута пополам таким образом, что получился зеркальный отпечаток пятна крови, впоследствии истолкованный как „след инструмента“».

Во время прямого допроса Гербера Корриган старался избежать упоминания о «хирургическом инструменте». Когда коронеру показали подушку, он только сказал, что это отпечаток какого-то «предмета». Очевидно, Корриган понял, что на этот раз история с «хирургическим инструментом» не пройдет. Но я чувствовал, что Гербер по-прежнему придерживается своей теории, и во время перекрестного допроса спросил, чем он в действительности считает этот отпечаток. Он не обманул моих ожиданий.

— По моему мнению, — заявил он, — это был след хирургического инструмента.

— Какого же именно? — поинтересовался я.

— Точно не могу сказать, — ответил Гербер.

— Пользовались ли вы когда-нибудь сами подобным инструментом?

— Не знаю.

— Вы же хирург, не так ли, доктор?

Доктор признал это.

— Имеется ли у вас в кабинете подобный инструмент?

— Нет.

— Вы видели подобный инструмент в больнице, в медицинском каталоге или где-нибудь еще?

— Нет, я не помню такого.

— Скажите присяжным, доктор, пытались ли вы за прошедшие двенадцать лет найти такой инструмент?

— Я обыскал все Соединенные Штаты, — ответил Гербер.

— Боже мой! — воскликнул я. — Так скажите же, пожалуйста, что вы нашли?

— Я не нашел этого инструмента.

— Вам известно, что Сэм Шеппард — тоже хирург?

Коронер кивнул.

— Я надеюсь, вы описали этот воображаемый отпечаток хирургического инструмента не для того, чтобы осложнить положение Шеппарда? Вы, разумеется, не могли так поступить?

— Нет, нет, — ответил человек, который двенадцать лет назад сделал все, чтобы угробить Сэма Шеппарда. — Разумеется, нет.

У меня было к нему еще несколько вопросов.

— Коронер Гербер, говорили ли вы некоему интерну, примерно за месяц до убийства Мэрилин Шеппард, что когда-нибудь «поквитаетесь» с Шеппардами?

— Человек, который это говорит, — лжец! — закричал Гербер.

— Говорил ли вам в день убийства доктор Чарлз Элкинд, известный невропатолог, что Сэм серьезно ранен?

— Нет, не говорил.

— Разрешали ли вы, наутро после убийства, нескольким ребятишкам ходить по дому Шеппардов?

— Нет, — ответил Гербер.

Так же он ответил и на следующий мой вопрос, говорил ли он некоему репортеру, через несколько дней после убийства, что, по его мнению, убийцей была женщина.

Когда настала очередь защиты, мы представили двоих свидетелей, которые опровергли все показания Гербера. Оба почтенные, уважаемые граждане, они утверждали, что он делал и говорил именно то, что теперь отрицает.

Ассистентка Гербера, Мери Коуэн, тоже была свидетелем обвинения. Во время перекрестного допроса я обратил ее внимание на расположение пятен крови в комнате, используя фотографии, сделанные доктором Кирком. Она уверяла, что невозможно определить, наносил убийца удары правой или левой рукой. Прежде всего я убедил ее согласиться, что убийца размахивал орудием убийства, стоя в ногах кровати; затем — что пятна крови на дверце шкафа около кровати попали туда при взмахах этого орудия.

— Посмотрите, мисс Коуэн, не кажется ли вам, что им размахивали в левую сторону?

— Похоже, что так, — признала она.

Когда обвинение закончило допрос свидетелей, я предложил закрыть дело за отсутствием доказательств. Судья Тэлти отклонил мое ходатайство, и мы начали допрос свидетелей защиты. Главным из них был доктор Кирк, перечисление званий, должностей и степеней которого заняло почти полчаса. Среди прочего, он много лет занимался применением физики и химии для исследования вещественных доказательств, а также выступал в качестве эксперта в федеральных судах штатов по всей стране.