Защита никогда не успокаивается - Френсис Бейли

— Материалы суда, — заявила она, — показывают, что конституционные права Сэма Шеппарда были полностью соблюдены.

К концу слушания дела судья Сесил обронил замечание, продемонстрировавшее существующую по отношению к Сэму неприязнь.

— Мистер Бейли, — обратился он ко мне, — ваш подзащитный намерен когда-нибудь уняться и перестать устраивать спектакли на потеху публике?

Мне очень хотелось ответить, что это не его собачье дело и что Сэм имеет право всем рассказать о том, как с ним обошлись. Но я, конечно, сдержался и только сказал:

— Спектакль из этого дела был устроен гораздо раньше.

Когда суд удалился на совещание, судья Вейк сказал, что они вернутся минут через десять. Мы прождали больше двух часов. Наконец судья Вейк объявил, что решение по поводу отмены приговора судьей Вайнманом откладывается, а Сэм пока может оставаться на свободе под залогом.

8 октября 1964 года мы предстали перед федеральным апелляционным судом шестого округа Цинциннати. На этот раз председательствующим был судья О Саливен, который, как мне показалось, испытывал к Сэму неприязнь. Кроме него судьями были Джордж Эдвардс из Детройта (штат Мичиган) и Гарри Филлипс из Нешвиля (штат Тенесси). Слушание продолжалось два часа, после чего мы уехали домой, ждать результатов. Неделя тянулась за неделей, Сэм жил в постоянном страхе, что его снова посадят. Тюрьма снилась ему по ночам; он вздрагивал при каждом телефонном звонке. Ариана ждала ребенка, но на Рождество у нее случился выкидыш. Сэм был уверен, что это результат нервного напряжения, в котором они живут.

К весне я уже был готов к самому худшему. Слишком долго откладывалось решение вопроса. Как председательствующий судья Саливен имел право решать, сколько времени судьям следует уделить этому делу, кроме того, я был уверен, что и он, и судья Филлипс настроены против нас. И действительно, 5 мая 1965 года, при особом мнении судьи Эдвардса, суд отменил решение Вайнмана. Сэму было приказано, в случае если мне не удастся добиться отсрочки, явиться в тюрьму в течение двадцати дней.

Мое прошение о повторном слушании дела полным судом шести судей было отклонено. Я подал апелляцию в Верховный суд Соединенных Штатов, а в Апелляционном суде получил Сэму разрешение находиться пока на свободе.

Больше всего меня волновало, будет ли высший суд страны рассматривать это дело? Девять судей возьмутся за него лишь в том случае, если сочтут вопрос достаточно серьезным и глубоким, чтобы оправдать такое вмешательство.

В ноябре Верховный суд объявил о своем согласии слушать дело Шеппарда. Оно было назначено на 24 февраля. День был мрачный, с серого неба сыпался мелкий дождь. Поднимаясь по ступеням здания суда с Вики, Сэмом, Арианой и Сэмом-младшим, я почти не обращал внимания на погоду. Мне предстояло впервые в жизни выступать в Верховном суде. У входа в здание суда нас поджидали фотографы и репортеры. В самом суде ждали девять человек, чьи решения создавали историю: Хуго Блэк, Уильям Дуглас, Том Кларк, Джон Харлан, Уильям Бреннан-младший, Поттер Стюарт, Байрон Уайт, Эйб Фортас и председатель суда Эрл Уоррен.

Выступление в Верховном суде — одно из немногих событий в жизни юриста, которое вполне совпадает с его восторженными описаниями. Сильные, яркие личности судей, их вопросы и обмен мнениями — все это делает такое выступление надолго запоминающимся.

Особенно вопросы. В Верховном суде Соединенных Штатов не обсуждают законы, здесь говорят о разумности, целесообразности и общественном порядке. И самое главное — здесь вершится правосудие. Судьям не надо рассказывать о законах — они сами их создают. Их не подавляют законы, созданные другими. А вопросы здесь задаются просто великолепные.

Будучи истцом, я говорил первым, но оставил время и на выступление после обвинения. Я начал с того, что описал сцену убийства и все случившееся с Сэмом. Когда я упомянул о «фигуре», которую он увидел в спальне, председатель судья Уоррен прервал меня вопросом:

— Было ли установлено, что это человек?

— Шеппард сказал, что не уверен, — ответил я. — Верхняя часть фигуры была белой. Думаю, это был человек, вопрос только — мужчина или женщина.

Значительная часть моего выступления касалась поднятой газетами злобной шумихи, которую возглавляла и направляла «Кливленд пресс». При этом я подчеркнул, что отнюдь не покушаюсь на свободу печати, что были и другие моменты, например предвзятость судьи, которые способствовали нарушению конституционных прав обвиняемого. На этот раз вопрос задал судья Фортас:

— Вы хотите сказать, что не настаиваете на вине прессы в чрезмерно необъективном, наносящем вред освещении событий?

— Нет, ваша честь, — ответил я. — Я хочу сказать, что, хотя «газетный суд» и представляет серьезную проблему, у закона имеется достаточно средств, в данном случае не использованных, чтобы вопрос о том, как заставить замолчать прессу, даже не вставал.

Главным вопросом было отношение к Сэму судьи Блитена. Верховный суд отказался слушать дело Шеппарда в 1956 году, и меня спросили, какими новыми, неизвестными в то время свидетельствами я располагаю теперь. Я рассказал о показаниях Дороти Килгаллен. Прокурор штата Огайо, Уильям Саксби, поддерживавший в Верховном суде обвинение, возразил, что показания Дороти Килгаллен даны не под присягой. Так оно и было. Нотариус, которого мы ждали у нее дома, так и не появился. Мы решили воспользоваться ее заявлением, данным без присяги. Дейв Кесслер согласился с нами. Я изложил суду все обстоятельства и сообщил, что прокуратура штата согласилась принять не заверенное нотариусом заявление. Я повернулся и спросил:

— Это правда, мистер Саксби?

Тот посмотрел на Кесслера и ответил:

— Боюсь, что да.

В своем выступлении Саксби утверждал, что суд над Сэмом проводился с соблюдением всех требований закона.

— Позволить сейчас Шеппарду оспаривать приговор на основании эмоций, затушевывающих бесспорные доказательства вины, — значит подрывать принципы суда присяжных.

Джон Корриган, выступавший от округа Кайахога, сделал аналогичное заявление.

— Мы судим систему присяжных в Соединенных Штатах.

Их аргументы показались мне неубедительными. Покидая здание суда, я был уверен, что мы выиграем, хотя полагал, что не сойдемся с судьей Блэком во взглядах на свободу слова.

После слушания состоялась пресс-конференция, и один из журналистов спросил Сэма о его самочувствии.

— Я не могу позволить себе лишние эмоции, — ответил Сэм.

Но он испытывал постоянное нервное напряжение. И с каждым месяцем это напряжение нарастало. Да, он был на свободе, но надолго ли? В это время Сэм начал пить.

6 июня 1966 года я выступал в суде Ворчестера, штат Массачусетс, защищая человека, ограбившего банк. Вошел бейлиф и подал записку. Тот прочитал ее и остановил судебное заседание.

— Леди и джентльмены, прошу прощения, — сказал он, — но я хотел бы сообщить мистеру Бейли, что он выиграл дело Шеппарда.

Верховный суд проголосовал восемь против одного (этим одним оказался Блэк) за отмену приговора. В занявшем двадцать девять страниц решении суда, написанном Томом Кларком, высокий суд постановил, что суд над Сэмом нельзя признать справедливым и беспристрастным, поскольку «судья не сумел в достаточной степени оградить Шеппарда от массированного, наносящего ущерб интересам обвиняемого нападения средств массовой информации».

Реакция на это решение была весьма любопытной, особенно в Кливленде. Судья Блитен уже умер, Луис Зельцер ушел на пенсию в начале этого года. Но «Кливленд пресс» в редакционной статье пыталась отвести от себя обвинение, заявив, что ее информация отражала широкий интерес общественности к данному делу, а помещенные в газете статьи критиковали работу полиции, которая в тот момент, казалось, находилась в тупике и бездействовала. «Если, как утверждает суд, какие-то крайности и имели место, — добавляла „Кливленд пресс“, — то следует учитывать и обстоятельства дела, к которому, как мы однажды уже говорили, „все проявляли слишком уж большой интерес“».

«Кливленд плейн дилер» высказалась в гораздо менее мирном тоне. Она заявила, что в своем «рвении» защитить права обвиняемого суд ущемил права свободной прессы.

Другие газеты хотя в основном и одобрили решение суда, но с некоторыми оговорками. Создалось впечатление, что суд возложил основную вину за случившееся на прессу и в результате может начаться новая волна запретов и ограничений. Мне кажется, что это чувство полностью отражало сложившееся за многие годы отношение прессы к делу Шеппарда. Средства массовой информации были настолько готовы получить оплеуху, что посчитали себя уже получившими ее, хотя дело обстояло совсем не так. Судья Кларк постарался ничем не оскорбить прессу. Он рекомендовал проявлять сдержанность, но не наложил на средства массовой информации никаких правовых, ограничений.