Малахитница - Янина Олеговна Корбут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне вспомнились байки караванщиков о гигантском небесном светокамне, который, дескать, висит просто в воздухе и даже несколько месяцев в году согревает их. Честно сказать, мысль о мире без крыши пугала меня больше глаз нетопыря. Кем бы я стал там? Купцом? Воином? Рабом на мануфактуре? Погрузившись в фантазии о мире на поверхности, я и уснул.
II
Проснулся я уже в своей комнате. Видимо, охотники не стали будить меня и дотащили до кровати, где я и уснул. Нужно поговорить с Байраком и решить, что делать с этим Молохом.
Я оделся и вышел в общую залу. За круглым столом в центре залы уже сидел Байрак и еще двое старших охотников. Поприветствовав их кивком, я присел на свободный стул. Мебель была по спартански минималистичной, как и все убранство крепости. Это место для работы, а не для развлечений. Байрак что-то обсуждал с лысым охотником с рыжей кудрявой бородой. Его звали Лис. Не только из-за рыжего цвета остатков волос, но и из-за хитрости.
— Мы можем просто пойти в суд! — восклицал мой первый помощник.
— Это Молох, он просто купит суд, — хриплым баритоном парировал Лис. — Добыча шкур малахитников просто его хобби. Зарабатывает он добычей и продажей полезных камней. По слухам, на это дело Молоха подрядил сам мэр.
— Но если просто сидеть сложа руки, он заберет у нас всю артель! — рявкнул Байрак и, не сдерживаясь, ударил по столу кулаком. Его глаза пылали праведным гневом.
— Позвольте вмешаться, господа? — нарочито вежливо начал я. — В чем причина сего спора?
— Господин, — проигнорировав мой дурашливый тон, переключился Байрак, — вы проспали чуть больше суток. За это время посыльный от Шкурной Ассоциации передал письмо, в котором нам предписывается отдавать еще двадцать процентов добытых шкур каждый месяц. Молох же, как мы знаем, председатель этой Ассоциации.
— Но ведь еще двадцать процентов поборов и мы начнем работать в убыток?
— Да, все так. Поэтому мы и собрались здесь, пока вы спите. Нужно что-то решать. Молох, как водится, не может остановиться и продолжит выкачивать деньги из всего, до чего сможет дотянуться. Скорее всего, он просто пытается выжать нас с рынка.
— Может, просто нагрянем к ним ночью и всех их перебьем, пока они спят? — в шутку предложил я.
— Это не лишено здравого смысла, господин. Возможно, вам стоит поговорить со своим отцом по этому поводу.
— С тем грязным стариком? — скривился я от отвращения.
— Как бы он ни выглядел, он действительно ваш пропавший отец. Он ждет вас в трапезной, я думаю.
Не говоря больше ни слова, я вышел из-за стола и направился разбираться с блудным предком. Я открыл дверь и зашел. Передо мной была фигура постаревшего за эти пятнадцать лет отца. Он сидел в трапезной артели, потирая оставленные веревкой ссадины. Седые волосы, паутинки морщин в уголках глаз. Я будто смотрел на себя в старости.
— Понимаешь, сын, — с грустью в голосе начал он, — это были времена, когда Подмирье только-только начало расстраиваться. Мы тогда еще даже и не знали, что будет хорошо покупаться на поверхности. Я решил продолжить заниматься тем, что у меня получалось наверху. Охотой.
— А, это ты охотился все эти годы? — с раздражением бросил я.
— Нет, все эти годы я следил, чтобы Молох исполнил свою часть сделки и ты остался жив, — отрезал отец. — Мы делили шкуры, и этот змей в один день пообещал, что убьет тебя, если я не брошу свою артель. А еще он доказал, что это не просто слова. Я решил исчезнуть и приглядывать за тобой из тени. Случая лучше, чем та пробежка от малахитников, просто не было.
— И сегодня Молох нарушил свое слово и тебе пришлось вмешаться?
— Да, так и есть.
Я расплылся в улыбке. Все один к одному. Молох был камнем в сапоге нашей компании. Он уже давно отравлял мою жизнь. Его артель всегда была больше моей, и мы выигрывали только за счет лучших тактик охоты.
— У меня есть двадцать семь бочонков пороха, около сотни ружей и тридцать девять охотников. Давай заявимся в его логово, заберем все, что есть, и выгоним из Подмирья, — предложил я отцу.
— Хорошая идея, — заговорщицки ответил тот.
Эти образы вспышками летят перед глазами, пока мой истекающий кровью отец отдает душу богам из-за шальной пули. Я сижу на ступенях перед коваными золотом резными дверьми своего, теперь уже кровного, врага. Одной рукой я сжимаю остывающую ладонь, а другой кортик Байрака. Вокруг барабанит картечь, а глаза застилает пелена ярости.
«Такова цена успеха», — мелькает последняя мысль.
III
Я, отец, Байрак и еще двадцать три охотника заявились к резиденции Молоха во всеоружии. Здание представляло собой небольшой готический замок с высокой башней по центру. Сразу было понятно, что в этой башне как раз тот, кто нам нужен.
— Сложите оружие и никто не пострадает! — громогласно продекламировал Байрак своим низким голосом.
В ту же секунду раздались первые выстрелы и охотники начали падать как марионетки, у которых обрезали нити. Стреляли из бойниц в стенах замка, отстреливаться было бессмысленно. Поэтому мы что есть сил рванули к воротам. А слева и справа хорошие люди продолжали падать на брусчатку.
Добежав до ворот, мой отец подмигнул и скинул с себя рюкзак. Он вытянул из замаскированной бомбы фитиль и поджог его. Все мы укрылись в нишах, которые для красоты были в стенах. Однако взрыв был такой чудовищной силы, что несколько охотников лежали на земле и держались за уши. Из-под их пальцев сочилась кровь, а сами они не понимали, где находятся. Проверять их дела было нельзя, нам нужно было торопиться.
Оказавшись внутри, Байрак выхватил свой кортик и буквально взлетел на стену по каменной лестнице. Одновременно с этим начали слышаться короткие крики боли, проклятия и выстрелы. Мой помощник был мастером холодного оружия. И сейчас он доказывал свое мастерство, вырезая стрелявших по нам из бойниц защитников крепости.
Это была западня. Весь внутренний двор крепости был усеян баррикадами. Везде были солдаты Молоха. Они были экипированы сильно лучше, чем мои охотники. Но были ли они так же хорошо обучены? Это нам предстояло выяснить.
Воздух взорвался выстрелами, и дым заволок поле битвы. Моя пищаль была сделана как чудо техники. Я просто менял стволы, вместо того чтобы чистить один каждый раз после выстрела. Это
