Защита Ружина. Роман - Олег Копытов

Он начал с главного:

– Андрей, то, о чем мы вчера говорили, это не пьяный базар, это абсолютно серьезно. Может, тебе нужно сказать, почему именно я… ну и ты, если…

– Да, Серега, ну почему Коля не найдет кого-нибудь, я не знаю, бандитов каких-нибудь, можно же, я не знаю, по сто первым километрам пошурудить, ему лучше знать. Да и дешевле, я думаю, будет.

– Дай я тебе объясню. Вот эта шпана, – он помотал над плечом оттопыренным большим пальцем, показывая на стену, за которой находилось кафе «Крымское», в восьмидесятых там собиралась довольно милая местная шпана, в основном фарцовщики, – для такого дела совершенно не годится. Здесь нужны или полные профессионалы… или полные дилетанты.

Ишь ты! – как… всё сложно.

– Ничего сложного, на самом деле. Да, Коля может обратиться к криминалу. Да, есть профессионалы – бывшие менты, «афганцы», спортсмены и так далее. Но, во-первых, они стоят отнюдь не дешево, во-вторых, даже не в этом дело. Коля, хоть и закончил юрфак, но далеко не дурак. Допустим, он завяжется с этой серьезной сферой и, может быть, решит проблему. «Может быть», потому что нет никакой гарантии, что эти ребята не подойдут к Колиному… объекту и не спросят, а не желаешь ли, мил человек, заказ на себя… перекупить… Даже если такого финта и не случится, и всё будет сделано, как в аптеке, Коле очень рано будет успокаиваться… Я сейчас не о душевных терзаниях говорю… Тогда Коля будет очень серьезно повязан с очень серьезной сферой, чего нельзя делать ни при каких условиях, если хочешь протянуть в бизнесе не пару лет, а дольше. Понимаешь…

– Понял… Решишь одну проблему, а в будущем может оказаться, что попал под стопудовый пресс.

– Ну да, где-то так… А потом в криминале сейчас тоже полный бардак. Как и везде. Стукачей – полно. Говна – море. А если не на того попадет? Тем более, что у Коли принципы: во-первых, можно и нужно обманывать государство, у государства с бизнесом всегда было и будет, ну, такая обоюдная презумпция виновности, что ли… Если бы не серьезные дела, написал бы об этом статью или книжку, – Сергей первый раз за это утро улыбнулся. – Во-от… И второй принцип: ни в чем не завязываться с криминалом, там ни один коготок не должен увязнуть… И, наконец, что касается этого дела, последнее. Петровку пока не разогнали. Профессионалы там остались. И всегда будут. У Коли, конечно, в «час икс» будет железобетонное алиби, но – мотив! Станут полоскать его связи, а вдруг выйдут на исполнителя? Процентов десять хотя бы на это нужно положить?.. А нас никто не знает. Мало ли было у Коли дружков в студенчестве… Ты так вообще – приехал, уехал… А на кону у нас, Андрей, ты подумай, больше, чем квартира в Москве.

А что еще, Серега, что?

Он улыбнулся… как-то нехорошо…

5

Уже почти два года я писал в газеты, делал что-то на телевидении и радио, работал грузчиком в магазине… И нигде не работал в штате, за твердую зарплату, которую в нашей стране чаще всего платят не за количество сделанного, а просто за то, что с 9 до 18 ты сидишь в конторе и что-то томно-медленно делаешь… или не делаешь вовсе ничего…

В культовом русском фильме «Семнадцать мгновений весны» – я помню текст этого фильма наизусть – Штирлиц, перед тем, как убрать своего агента Клауса, говорит ему: «Вот вам бумага, пишите: «Штандартенфюрер, я смертельно устал…»… Кому бы мне безо всякой диктовки написать: «Штандартенфюрер (группенфюрер, товарищ полковник, господин губернатор, etc.), я смертельно устал…» Да, я зарабатываю больше жены. Да, оказалось, что после того, как тебя выгнали с работы по статье и подали иск в суд о выселении из единственно возможного жилья, можно работать интереснее и прибыльнее прежнего и продолжать жить в пединститутском… ах, да, сейчас самозванская эпоха, все вузы теперь – университеты… в педуниверситетском общежитии. Я подвизаюсь в журналистике и уже заимел в городе кое-какое имя. Я продолжаю рвать повестки в суд, которые присылают всё реже… Но… я смертельно устал… Из Ружина высосаны все соки! Я – банка из-под «Кока-колы», в которой осталось на донышке… «Кока-колы» уже не хочется, банку можно выбросить… Я всё чаще принимаю на ночь транквилизаторы, во-первых, чтобы потом весь день ходить и делать что-то, как автомат, как робот, без эмоций… но главное, чтобы засыпать моментально и спать поменьше, как бы высыпаясь часов за пять-шесть; из транквилизаторов я предпочитаю «Сибазон»… И потом, я никогда не думал, что «социальный статус» – это вполне реальная вещь. Какой у меня социальный статус? По сути, я ведь никакой не журналист! Я хожу по лесам информации без охотничьей лицензии, а чаще даже не по тем лесам хожу… По сути, я и не грузчик: грузчиками рождаются, у грузчиков в отделе кадров лежит трудовая книжка, они ходят в отпуск и иногда берут больничный, есть миф, а может, и не миф, что в профессию грузчика входит неписаная обязанность выпивать в месяц ведро водки: я за два года выпил бутылку шампанского на новый 1996 год и бутылку коньяку на день рожденья в том же году… И почти всё вот-вот кончится. Заместитель главного редактора «Этогородской правды» говорит, что сонный Этот город ему надоел, маленькая зарплата надоела (это у него-то маленькая! – какая же тогда большая?!), он хочет уехать в Новосибирск и, так же, как его брат, который там живет, открыть свое дело – издательский дом, к примеру. Главный редактор «Океанской звезды» всё чаще болеет – сердце. Ждать перемен власти? Ухода главреда «Океанской звезды» с инфарктной должности на какую-нибудь синекуру? Не будь именно этого главного, вряд ли меня там будет кто-то так же, пусть капризно, но всё же опекать. Мой бывший студент, у которого в еженедельной программе на радио я сшибаю кое-какую копейку, по секрету сказал мне, что скоро уволится и уедет во Владивосток, тоже более активный, более живой, чем Этот город… На телевидении я сейчас делаю рекламу. Прямую и косвенную. Чаще вторую. Рекламу делать, как оказалось, приятно и легко, намного легче, чем рассказать о проблемах городской библиотеки… Но директор – это все знают, весной уйдет в пресс-службу областной администрации. Может быть, пресс-атташе Самого… А этот канальчик тогда останется?.. В этом городе два новых телеканала уже приказали и не вспоминать о своем существовании… Продавщицы в магазине шепчутся, что фирма еле-еле сводит концы с концами и скоро обанкротится, магазин закроют, надо искать другую работу… Наталья Витальевна на письма не отвечает… Я написал на кафедру, Дедкову, он ответил, что Верескова уволилась и уехала из Красноярска, что у нее в семье трагедия. Какая – не написал…

Я хочу постоянную работу! Я хочу легального жилья! Я хочу второго ребенка! Я хочу защитить, наконец, эту диссертацию… Я хочу хотя бы завести золотистого, он же сирийский, он же ангорский, – хомячка!.. Но мы живем под дамокловым мечом, которому давно надоело болтаться вниз башкой. Выгонят зимой на улицу – хомячок замерзнет и умрет… Зимой не выгонят. До 15 мая, конца отопительного сезона, согласно их же ё…… законодательству, не выгонят. Но всё равно…

«Штандартенфюрер, я смертельно устал…»

6

Этот город довольно большой. Центр, как сейчас говорят, «субъекта Федерации». Здесь есть куча администраций, управлений – местных и федеральных, здесь есть филармония и симфонический оркестр, театры, не самые плохие футбольная и хоккейная команды, полтора десятка газет, три местных телеканала, художественный и краеведческий музеи, большая государственная научная библиотека, здесь пусть маленькая, полуторастолетняя, но довольно яркая и даже забавная история, здесь есть «толстый» литературный журнал, международный аэропорт и высотка гостиницы «Интурист», здесь есть с десяток относительно приличных ресторанов и три десятка паршивых, здесь живет полмиллиона народу, здесь есть очень большой Центральный продовольственный рынок и громадный, как аэродром, вещевой, здесь красивая, ухоженная набережная у реки, здесь есть отделение Российского географического общества и НИИ технологии судостроения, – здесь нет одного – университета. И никогда не было. Сегодняшние самозванские «университеты» – не в счет. Огромный улей «политена», где как было «на два умножим, на три отнимем», так и осталось – это что, университет? Да назови его хоть трижды «университетом» – он как был «политеном», так до Второго Пришествия им и останется. Бывший кооперативный техникум, где как было во времена совдепа всего полтора кандидата наук, так и осталось – и тот теперь, не спи, старушка, «университет»! Пединститут, который как был учительскими курсами, – в Этом городе, кстати, не самыми удачными, так ими и остался, – это университет?..

Университет – это особое, это высокое состояние маленькой страны, состоящей из студентов и профессоров. Это уникальный способ мышления и, если хотите, жизни…