Написано кровью моего сердца - Диана Гэблдон

Глава 102

После рождения

Все трепетало. Земля и озеро, небо, звезды, сама ночь и каждая частица его тела. Он был разбит, и его осколки наполняли все вокруг. И их тоже. В какой-то момент радость вытеснила страх, и он испарился, а последней его мыслью стало лишь слабое «Я есть…», выражающее скорее надежду, чем уверенность.

Роджер очнулся, с трудом осознавая, где он: лежит на спине под ясным темным небом, звезды кажутся крошечными и очень далекими. Ему не хватало звезд, он давно не ощущал себя частью ночи. Чувствуя опустошение, он скучал по тем двоим, что разделили его душу в самый ослепительный момент.

Бака рвало: именно этот звук вернул Роджера к реальной жизни. Он лежал на холодной мокрой траве, от грязной одежды пахло навозом, он продрог до костей и был весь в синяках.

Бак, стоявший на четвереньках недалеко от Роджера, сказал что-то страшное на гэльском, и его опять стошнило.

— Ты как? — прохрипел Роджер, перекатываясь на бок. Он вдруг вспомнил, как Баку стало плохо при переходе через Крейг-на-Дун. — Если это снова сердце…

— И чем ты, черт возьми, поможешь, если это снова сердце? — перебил его Бак. Он сплюнул в траву и сел, вытирая рот рукавом. — Господи, как я это ненавижу! Не думал, что подействует так далеко.

Роджер хмыкнул и привстал. Интересно узнать, почувствовал ли Бак то же, что и он, однако время для метафизической дискуссии было неподходящее.

— Значит, он ушел.

— Хочешь, чтобы я вернулся и проверил? — нахмурился Бак. — Боже, голова раскалывается!

Слегка пошатываясь, Роджер поднялся и помог Баку встать на ноги.

— Надо найти лошадей. Уйдем подальше отсюда, разобьем лагерь, засунем в тебя немного еды, — сказал Роджер.

— Я не хочу есть.

— А вот я умираю от голода.

Бак покачнулся, хотя все же сумел встать ровно. Роджер перестал его поддерживать и глянул на озеро и камни вдалеке. На мгновение он вспомнил, как стал частью их, но ощущение быстро прошло, а блестящая поверхность воды и каменные столбики просто дополняли скалистый пейзаж.

Трудно было определить время. Они вернули лошадей, обнаружили укромное местечко под горным выступом, раздобыли воды и поджарили на костре пресных лепешек — в дополнение к сушеной сельди, — однако до рассвета все еще было далеко.

И Роджер, и Бак так утомились, что ели молча. Роджер не решился задать вслух банальный вопрос «И что дальше?» — о планах на будущее они подумают завтра, а пока пусть мысли свободно гуляют в голове.

Через какое-то время Бак резко встал и скрылся в темноте. Пока его не было, Роджер смотрел на огонь и думал о тех моментах, что провел вместе с Джерри Маккензи. Надо запомнить их как можно лучше. Жаль, дело происходило не днем — тогда бы он рассмотрел лицо отца куда внимательнее, чем в свете потайного фонаря.

Несмотря на все сожаления и мысль о том, что Джерри уже не вернется — по крайней мере туда, откуда все начиналось (Господи, лишь бы он не попал в другую неизвестную ему эпоху. Неужели такое возможно?), кое-что радовало Роджера. Он произнес те три слова. Куда бы ни отправился его отец, эти слова будут с ним.

Роджер закутался в накидку, прилег ближе к потухающим уголькам и заснул.

* * *

Утром Роджер проснулся с мутной головой, но чувствовал себя довольно неплохо. Бак уже поджаривал бекон на вновь разведенном костре. Аромат заставил Роджера встать и взбодриться.

Бак положил толстый кусок бекона на лепешку и подал Роджеру. Похоже, он наконец оправился после ухода Джерри: пусть взъерошенный и небритый, он все-таки смотрел на Роджера ясным и даже оценивающим взглядом.

— Ну что, пришел в себя?

Вопрос не был риторическим, и Роджер кивнул в ответ, хватая лепешку. Он хотел что-нибудь сказать, только из сдавленного горла не вырвалось ни звука. Роджер стал откашливаться, однако Бак покачал головой, как бы говоря: «Не утруждайся».

— Думаю, снова двинемся на север, — сменил тему Бак. — Ты, предполагаю, не бросишь поиски своего парнишки, а я хочу попасть в Крейнсмуир.

Как и Роджер, только по другим причинам. Он попытался поймать взгляд Бака, но предок отводил глаза.

— К Гейлис Дункан?

— А ты бы на моем месте поступил иначе? — рявкнул Бак.

— Вчера я именно так и поступил, — иронично ответил Роджер. — Конечно, я все понимаю. — Намерения Бака его не удивили. Роджер медленно пережевывал импровизированный бутерброд, размышляя о том, как много стоит рассказать Баку о Гейлис. — Твоя мать… — начал он и еще раз прочистил горло.

Выслушав Роджера, Бак молча уставился на последний кусок бекона, подсушивающийся на костре.

— Бог ты мой, — проговорил в итоге Бак, но в его голосе не слышалось изумления. Скорее, он звучал очень заинтересованно и немного тревожно. Бак задумчиво посмотрел на Роджера своими болотно-зелеными глазами. — А что ты знаешь о моем отце?

— Столько, что за пять минут не расскажешь, а нам уже пора выдвигаться. — Роджер встал, стряхивая с колен крошки. — Надоело объяснять местным волосатым идиотам, кто мы такие. С древнеанглийским у меня уже не очень.

— «Лето пришло, пой громко, кукушка», — процитировал Бак старинную песню, глядя на голые деревца, цепляющиеся корнями за трещины в утесе. — Что ж, вперед.

Глава 103

Солнцестояние

19 декабря 1980 года

Эдинбург, Шотландия

РУКОВОДСТВО ДЛЯ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ ВО ВРЕМЕНИ. ЧАСТЬ 2

Осталось немного. Зимнее солнцестояние уже послезавтра. Я представляю неспешное движение земли в темноте, смещение тектонических плит под ногами… вижу, как все выстраивается в линию. Луна выросла почти на четверть. Не знаю, имеет ли это значение.

Утром мы сядем на поезд до Инвернесса. Я позвонила Фионе — она встретит нас на вокзале, потом