И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Жаль, что конку не успели к открытию Дуниной фабрики построить. Вот сейчас стоял бы на площади ещё и синий вагончик с запряжённой четвёркой тяжеловозов. Ничего, зато два праздника в Вершилово будет. Конку обещают через седмицу пустить. Одна верста только осталось, может, чуть больше.

Пётр Дмитриевич начал говорить и перешёптывающийся народ замолчал. Но князь долго говорить не стал, сказал, что рад за семейство Фоминых и это первый шаг к осуществлению его мечты, чтобы у каждого в Вершилово была своя фабрика. Ведь чем лучше люди живут, чем больше диковин всяких производят, тем и для России лучше. Сейчас от купцов заморских отбою нет, а скоро и от самого Смоленска очередь будет стоять за товаром, что мы с вами производим.

Заиграли музыканты, и фрязин Феррари запел красивую песню. Жаль Дуня италийского языка не знает. Когда песня закончилась, Петюнюшка дал ей ножницы и повёл к фасаду зданию, которое было занавешено белой тканью. Ткань была нужна не только, чтобы зеваки не видели незаконченные картины мозаичные, но и чтобы люди не на ветру работали, так ей сам Аким Юнусов сказал. Сейчас все работники его артели стояли рядом с Дуней. Все нарядные и радостные. Дуня по команде Петра Дмитриевича перерезала верёвку, и всё огромное полотнище заскользило вниз. Его тут же подхватили набежавшие мальчишки и унесли. Только этого уже и не заметил никто. Все смотрели на мозаики. Всего картин было четыре. Самая красивая, конечно, с чудным зверьком Чебурашкой.

Этот ушастик улыбался и от этой улыбки и люди, смотрящие на него, тоже начинали улыбаться. Второй по красоте картину Дуня поставила бы птицу доктора, что нарисована на лечебном масле. Дятел бы с трубочкой, через которую доктора слушают, как люди дышат и в белой шапке с крестом красным, такие все доктора вершиловские носят. На третьей картинке был изображён ёжик, отнимающий гроздь орехов у бурундучка. Эти зверушки никому не улыбались, но злости к жадному ёжику никто не испытывал, ведь за ним стояли маленькие ежата. На четвёртой, последней мозаике была белочка тоже с гроздью лесных орехов в одной лапке и горшочком с маслом, на котором она и нарисована в другой.

Красота. Даже чудо.

Событие восемнадцатое

Царь и Великий Государь Михаил Фёдорович получил, наконец, долгожданную весточку от Петруши. Письмо было длинное. Пётр рассказывал, что основали они крепость Мариинск на левом рукаве Волги и, продвинувшись после на пятьдесят вёрст к востоку, нашли огромные залежи соли. Самого озера Баскунчак пока не нашли. Помешали опять торгуты. Два раза нападали они на стрельцов вершиловских. И оба раза закончились для них полным разгромом. Первый раз Пётр отправил с уцелевшим всадником их хану весточку, что не хочет он с торгутами биться и предложил им набеги прекратить, но разве можно степняка уговорами от набегов отвадить.

Второй раз Пётр с тремя десятками стрельцов добывал соль, когда выставленное охранение донесло, что опять всадники к ним приближаются. Все тридцать мушкетов были у стрельцов заряжены, и они устроили свой знаменитый "конвейер", пока степняки подскакали, успели десять стрельцов, что лучше всех огненному бою обучены, выстрелить пять раз, а потом все тридцать стрельцов дали залп из арбалетов, последних двух сбил Пётр лично из пистолей.

Когда раненых осмотрели, то нашли двоих почти невредимых, так Пётр приказал им два пальца на правой руке отрубить, чтобы больше из лука стрелять не могли, и отправить к хану со словами, что он сын собаки. Остальных же раненых добили и, раздев, опять в гору выложили, получилось пятьдесят четыре "камешка" для горы той. Правда, больше на вершиловцев до конца лета никто не нападал, видно впрок урок пошёл. У самих же стрельцов только один раненый стрелой. Но стрела неглубоко в ногу вошла, и стрелец тот давно поправился. Его Пётр уже и медалью "За боевые заслуги" наградил.

Стрельцы же количеством девяносто человек остались зимовать в крепости Мариинск. Весною Пётр им на замену, до осени, отправит со следующей партией переселенцев смену. Дальше просил Петруша к зиме отправить в Мариинск сотню стрельцов на постоянное жительство, так как вершиловский полк ему нужен будет весь для войны с Адольфом шведским.

Ещё в письме Петруша сетовал, что города, на Волге основанные, пребывают в запустении. Нужно, писал Пожарский, основать Приказ Переселенческий. Земля там богатая и плодородная, да и теплее намного. Хорошо будет пшеница с рожью расти. Нужно желающих кликнуть по Руси, туда переселяться, а Приказ тот должен лесом переселенцев обеспечить, да двумя хорошими лошадьми, да коровами двумя и всё это в городки эти доставить. Ещё нужно кузнецов отправить, подковывать ведь лошадей надо, да инструмент делать и починять. Кроме того, предлагал Пётр, людишек сих от налогов всяких на пять лет освободить, пусть жирком обрастут, то же и купцам сказать, что в городках этих лавки откроют. Людям ведь и портки покупать надо и прочее всякое. Для начала Пожарский предлагал на трёх городках остановиться, Самара, Саратов и Царицын, да на крепости его Мариинск.

В конце письма Петруша поздравлял Государя со скорою свадьбою и обещал непременно быть с дарами.

Михаил позвал отца и дал ему письмо прочесть.

‑  Приказ создать‑то недолго, ‑ хмыкнул Филарет, ‑ Только кого поставить туда судиёю (главой)? Да и дьяк нужен знающий, никто ведь доселе ничем подобным не занимался.

‑  Половину денег, что должна переселенцам идти дьяк разворует, а вторую купчишки, что подрядятся лес сплавлять, да животину поставлять, ‑ согласился Михаил.

‑  Подожди, Мишутко! ‑ вдруг просиял патриарх, ‑ Знаю я кого на места те хлебные поставить, эти не токмо руку в мошну не запустят, так ещё и сами туда монет накидают.

‑  Разве есть такие люди? Я только двоих Пожарских и знаю, что на такое способны, ‑ начал догадываться Михаил.

‑  Точно, Миша. Судьёю нужно поставить Петра Дмитриевича Пожарского, дьяком же того купца Коробова, что собирал экспедицию к озеру солёному. У этого теперь опыта хоть взаймы бери. А ещё нужно к главе Приказа товарища назначить, как к воеводе. И товарищем к Петру поставить брата его Фёдора. Он ведь тоже уже одной экспедицией командовал.

‑  Пётр ведь и так делами загружен, вон пишет, что уже двенадцать тысяч жителей в Вершилово и всё пребывает народ, второй почитай после Москвы город стал на Руси, ‑ сомневался Государь, ‑ А Фёдору ещё и пятнадцати нет. Петруша просит вон титул маркиза ему присвоить, как поощрение за поход на Урал удачный.

‑  Ничего, пока в Думе тот Приказ утвердим, да назначения эти, уже и пятнадцать годков маркизу стукнет. А Пётр, понятно, занят. Да, ещё война со Шведским королевством. А только единственный это пока князь, что дело новое не загубит, ‑ Филарет посуровел, ‑ Бояр да князей много, Пожарских мало.

‑ В Думе ор поднимется, что их обходят, да сынов ихних, ‑ сморщился Государь.

‑ Нет, Миша. Побурчат, это да. А открыто против Петруши гавкать побоятся. Пример Колтовского свеж ещё. Да и нет на Руси людей, что не хотят диковины с Пурецкой волости иметь. Нет, сын, не сидят дураки в Думе боярской, утвердят Петра с братом.

‑  А сам Петруша, что скажет? ‑ погладил бороду Михаил.

‑  А что скажет? Дело‑то ведь нужное. Прав он, что городки те тридцать лет уже в запустении пребывают. Фёдора он быстро обучит. Ну и мы поможем. Я тут посоветуюсь с иерархами. Монастыри там основать мужские можно. А ты стрельцов семейных туда пошли. Вот людишек‑то и прибавится, ‑ Патриарх перекрестился, ‑ С божьей помощью, справимся.

Событие девятнадцатое

С утра Пётр Пожарский устроил ревизию полка. Вернее того, во что этот полк сейчас превратился. Через год ведь война со шведами. И на этот раз обманом взять шесть городов не получится. Слухи, как их не оберегай, распространились и, скорее всего, добрались и до ушей генералов Густава II Адольфа. То есть, переодетыми уже, парадным маршем, в город не заедешь. Да и на стенах караулы увеличат в разы. Ничего, придумаем чего‑нибудь новое.