И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

‑  Пусть оставит себе. Владейте, Ваше Высокопреосвященство. Это вам от меня в подарок, у меня есть запасные, ‑ Кеплер сказал это без энтузиазма, что сразу почувствовал Доменико.

‑  Благодарю вас, сын мой, ‑ кардинал трижды перекрестил астронома.

‑ Спасибо Иоганн, нам обязательно нужно, чтобы кардинал всё у нас внимательно рассмотрел и потом рассказал Его Святейшеству. В Ватикане должны знать правду о Вершилово. А то ведь объявят наши товары сатанинскими, продай их потом, ‑ тоже не очень радостно проговорил Пожарский.

‑  Все, господа, извините, что оторвал от дел. Доктор, что там с гвардейцами Ватикана.

‑  У двоих сифилис и у одного гонорея, кроме того у одного серьёзный фурункулёз. Всё тело в волдырях. Этих четверых я оставил в карантине. Остальные сейчас со Шварцкопфом, ‑ доложил ван Бодль. Кардинал осознал, что они специально для него говорят это по‑немецки.

‑  Вот видите, Ваше Высокопреосвященство, а вы от нашего карантина отказывались. А вы знаете, что сифилис передаётся и при соприкосновении. Может, и вы уже заразились, когда протягивали тем, двоим руку для поцелуя. Антуан, ты понаблюдай за кардиналом, если есть хоть малейшие симптомы, то сразу назад в карантин, ‑ князь даже отодвинулся от папского нунция, как от чумного.

‑  Что же мне делать? ‑ простонал оглушённый известием Доменико.

‑  Лекарства от сифилиса пока нет. И появится оно очень не скоро. Будем надеяться, что вы не успели заразиться. У меня будет просьба к вам. В Вершилово много католиков и они захотят получить у вас благословление. Осеняйте их крестным знамение, но руку для поцелуя не подавайте, пока доктор не выяснит, здоровы вы или нет. А теперь Трофим проводит Вас Ваше Высокопреосвященство в отведённый вам терем. Пройдёте через травниц, те тоже вас осмотрят и отвар пропишут. Принимайте обязательно по их рекомендациям. Встретимся завтра, как раз Шваб договор напечатает, а вы подумайте, чем ещё полезным могут быть друг другу Вершилово и Ватикан.

Событие тринадцатое

Всё, к чертям всех послов, нужно хоть один день посвятить сельскому хозяйству. Всё‑таки Россия аграрная страна и благополучие основной массы населения зависит от урожая. Что вырастили, то и едим. Никто ножки Буша из Америки не пришлёт. Пётр взял с собой Полуярова и недавно приехавшего в Вершилово голландского селекционера тюльпанов и лилий Питера ван Бассена, из‑за него ещё и Федьку Коровина пришлось с собою тащить. Голландец ещё русского не знал, хоть, говорит, что начали они всей семьёй учить, а Фёдор Коровин был один из лучших знатоков голландского в своём классе. Ничего, походят взрослые в школу для взрослых, а дети в школу для детей, там и тех и других разговаривать по‑людски научат. Ван Бассен привёз с собою трёх сыновей. Это ведь целую семеноводческую станцию можно устроить.

Начали с осмотра "американских" культур. Картофель превзошёл все ожидания. Лето выдалось жарким и в меру дождливым, да ещё князь вспомнил, что нужно цветы обрывать, чтобы клубни росли крупнее. В результате Полуяров отобрал из собранного картофеля больше ста клубней с кулак, а два десятка тоже крупных картошин отложили от потомства двух самых крупных, отобранных ещё в прошлом году. Потомки были даже крупнее своих родителей, а значит, наметился уже крупноплодный сорт. Но главная удача Пожарский считал в другом. Варфоломей Ожогин, которому в прошлом году выделили ведро картофеля на посадку, собрал без малого восемь вёдер и грудью встал за них, ни кому не отдал, как его соседи не просили. Сам решил всё посадить, если картошка даёт урожай сам восемь, и почти не требует ухода, то нужно посадить пару соток, а уж потом начинать за очень дорого на семена продавать.

Вот "кулацкая морда", порадовался за Варфоломея Пётр. Так этот поступок крестьянина привёл ещё и к тому, что за Прилукиным целая вереница просителей выстроилась, всем заморский корнеплод сразу нужен стал. Ведущий агроном Вершилова пока не продавал, ждал решения Петра Дмитриевича.

‑  Продавай средних размеров картофелины, но не больше десяти в одни руки, ‑ решил Пожарский, ‑ Так ещё больше ажиотаж подогреем.

Кукуруза особых новостей не принесла, урожай был стабилен. Сдерживало, только то, что приходилось её выращивать через рассаду. Не строить же каждому крестьянину по теплице. Стоп! Конечно же, строить! Скажем, теплиц по пять в год. Не разоримся. Зато те крестьяне смогут и кукурузу выращивать, и летом теплицы не будут простаивать, люди будут помидоры и перцы выращивать. Мы, таким образом, можем, вскоре весь мир молотым горьким перцем снабжать. Исходя из сегодняшней цены, когда его арабы везут из‑за моря, это золотая жила. Ну и что, что он будет не чёрным, а красным, вкус почти один. Пожарский тут же поделился мыслью с Полуяровым.

‑ Вот, где вы, Пётр Дмитриевич, идеи по обогащению выуживаете? ‑ Полуяров горестно, нарочито, вздохнул, ‑ Теперь всё Вершилово ещё и в очередь за теплицами встанет.

‑  Питер, ‑ обратился через Федьку князь к ван Бассену. ‑ Нужно первым делом заняться селекцией американских овощей. Их пока в Европе почти не знают. Вот нам и надо успеть, как можно больше денег на этом заработать.

Голландец закивал. Будем надеяться, что проникся. Следующим был подсолнух. Пётр осмотрел отобранные семечки. Один чёрт мелкие.

‑  Пётр Дмитриевич, ‑ видя его огорчённую физиономию начал Полуяров, ‑ Мне тут Васька "рубль" идею подкинул. Спрашивает, а почему мы семенам такие хорошие условия создаём, а что если наоборот.

‑  Как это? ‑ не понял Пожарский.

‑  Ну, просто очень. Что если посадить их в плохую почву, поливать плохо, а те, что семена дадут, на следующий год опять мучать, а вот через несколько лет посадить в идеальные условия. Может они от "радости" огромный урожай дадут?

И генерал Афанасьев вспомнил, как давным‑давно, ещё в восьмидесятые годы, читал роман "Белые одежды". Он был как раз про селекционеров. Там был случай, когда пшеница у одного из них заразилась ржавчиной, вроде, и тот вместо того, чтобы её спасать, стал заражать всё поле, и вывел, кажется, сорт устойчивый к ржавчине.

‑  Обязательно так сделайте, а Ваське "рублю" выдай золотой червонец. Хотя нет. Давай я сам выдам прилюдно в храме. И объясню, за что. Нужно в людях хорошую зависть пробуждать. Может, ещё "Васьки" найдутся.

Дальше перешли к помидорам. Тут Полуяров снова отобрал семена самых скороспелых и самых крупных. Помидоры ещё и в наличии были, и Пожарский с удовольствием съел несколько, да голландца угостили.

Фасоль, посаженная в грунт, почти не вызрела. Но главным было слово "почти". Один куст дал‑таки вызревшие стручки. Их Полуяров теперь собирался обязательно снова в грунт сразу будущей весной посадить. Может, появится скороспелый сорт. Ту же, которую сажали через рассаду, снова отобрали по урожайности самого куста и крупности фасолин.

Баклажаны, посаженные через рассаду, дали нормальный урожай и в селекции не нуждались, тем не менее, Пётр дал команду всё равно отбор вести по двум направлениям, по скороспелости и по мощности куста. На большом кусте и урожай больше.

Посаженный первый год сладкий или как его называли в двадцатом веке "болгарский" перец тоже был мелковат на взгляд привыкшего к здоровущим перчинам весом по 400 граммов Афанасия Ивановича. Что ж, там ведь и селекции 400 лет. Это всего по грамму в год, получается, добавляли, да и то не каждый год.

А вот бобы были крупные. До выращиваемого Афанасием Ивановичем сорта "Русский размер" немного не дотягивали, правда, но теперь есть ван Бассен с семейством, пусть занимается.

Топинамбур или "Земляная груша" был весь посажен, и посмотреть его не удалось. В прошлом году часть клубеньков было отдана крестьянам на пробу. Полуяров говорит, что распробовали, на силос многие просили. Ещё бы, столько зелёной массы эта маленькая грушка выдаёт.