Братья Стругацкие - Ант Скаландис

А война с идеологическим противником продолжается не на шутку. Конечно, к 90-му году всё уже было иначе, а вот в декабре 86-го «Молодая гвардия» подставилась. Кто-то из них выступил в «Комсомолке», дескать, с удовольствием услышим мнение читателей о нашей фантастике. Ну, кандидат филологических наук В.Л. Гопман и высказал всё что думал. «Комсомолка» ему своих площадей не предоставила, поэтому он напрямую в издательство написал — вполне официальное письмо, на которое входящий номер ставят. Получил ответ главного редактора, скорее отписку, чем ответ. Написал выше — в Госкомиздат — товарищу Ненашеву. Вообще ничего не получил в ответ и написал ещё выше — товарищу Яковлеву А.Н. Вот теперь уже Госкомиздат вынужден был реагировать, таким образом Александр Николаевич второй раз в своей биографии оказался причастен к судьбам отечественной фантастики, правда теперь уже в положительном ключе.

На первый взгляд, вся эта переписка, завершившаяся весной 87-го, мало повлияла на дальнейшие события. Однако в мае 87-го Гопман получил ответ из ЦК КПСС, где говорилось, что письмо расписано на Госкомиздат и ЦК ВЛКСМ. Из Госкомиздата был ответ, и даже вполне разумный, мол, всё так и есть, будем работать над ошибками. Из цекамола ответа не было, но осенью 87-го была сходка фэнов в Ново-Михайловском (Краснодарский край), наделавшая шуму (вплоть до письма Горбачёву), в январе 88-го в ЦК ВЛКСМ собрали инициативную группу фэнов и к весне был образован Всесоюзный совет Клубов любителей фантастики (ВС КЛФ). А уже только в мае 88-го появилось ВТО. Так что бороться стоило. Это особенно хорошо понимаешь, если читаешь все письма целиком, а они были опубликованы ещё в 91-м и сегодня доступны в Интернете под названием «Zoo, или Письма не о любви», позаимствованным Володей у Виктора Шкловского.

Нельзя было молчать ещё и потому, что «МГ» продолжала огрызаться. В 1989 году массовым тиражом в сто тысяч экземпляров выпустили они сугубо специальный сборник литературно-критических статей и очерков «В мире фантастики». С трудом представляю себе такую армию интересующихся этим междусобойчиком. Полагаю, что многие (а дефицит на книги ещё сохранялся) просто клюнули на название и фантастическую обложку — вот и купили сдуру сборник, как беллетристику. Представляю, как они потом материли издателей. Но одного «благодарного» читателя этого сборника я знаю наверняка. Володя Гопман с большим интересом изучил всю книгу, а особенно последний её раздел «Беспокойство о завтрашнем дне», где были собраны не только статьи, но и письма читателей, скорее всего, написанные авторами тех же статей. И получалось, что «МГ» издает превосходную фантастику, за ней — будущее, но вот беда, читателей всё время сбивают с панталыку враги издательства и всего прогрессивного человечества: Стругацкие, Булычёв, Ревич и Гопман. Приятно оказаться в такой компании!

В 80-е годы Стругацкие познали настоящую славу — такую, которая уже превращается в груз, с которой нелегко жить. Каждый решает по-своему как поступить с такой славой, как ее использовать.

Есть люди от природы тщеславные. Они получают колоссальное удовольствие от известности, купаются в лучах славы. Слава — для них самоцель. И в общем-то, нет в этом ничего плохого, если слава заслуженная, но это не Стругацкие.

Если люди практические, которые славу превращают в деньги — грамотно, высокопрофессионально, требуя максимальных расценок за всё. Тоже не плохо. Я очень уважаю таких людей. Но и это не Стругацкие.

Есть люди, умеющие превратить славу во власть. Вот тут уже я поостерегусь говорить об уважении, замечу лишь, что это тем более не Стругацкие.

На что же они, АБС употребили свою славу? Понятно, было всякого понемножку, да и нельзя говорить о двух разных людях, как об одном. Но общим было вот что: слава для АБС — это прежде всего ответственность. Они поняли, как многое теперь зависит от них, от каждого их слова, вот и не торопились поэтому произносить слова или тем более записывать. Теперь требовалось думать с каждым днём всё больше и больше.

Но в некоторых случаях надо было не только думать, но и действовать. Например выступать с протестом или наоборот в поддержку чего-то и кого-то. Времена-то бурные наступали, революционные. На том же Соцконе задали АНу ещё один любопытный вопрос: «Как вы относитесь к партии „Демократический союз“? Вы же подписали письмо против их ареста». Особенно любопытен ответ: «Мы просто не любим, когда арестовывают по политическим причинам».

А партия «ДС» к Стругацким относилась очень хорошо. Я всегда знал, что Новодворская тоже воспитывалась на их книгах. И недавно позвонил Валерии Ильиничне. Вот какой текст она охотно продиктовала мне, практически не задумываясь:

«Братья Стругацкие меньше всего интересовались техникой и звёздами. Собственно, они с самого начала писали о людях и о Земле. Скованные цепями соцреализма, рискующие всякий раз вообще не попасть в тираж, а скорее попасть в крупный переплет, они изобрели замечательную модель: в ближнем или дальнем космосе на неведомых мирах разворачивались вполне узнаваемые советские события, только с инопланетными фигурантами, и власть из-за этой ширмы иносказания получала сокрушительный удар. „Обитаемый остров“ — удар по советской пропаганде. „Сказка о Тройке“ — удар по советскому бюрократизму. „Трудно быть богом“ — удар по советской диктатуре в целом… Какое дивное сравнение реального арканарского тоталитаризма и мифического идеального мироустройства на земле! Да, этот желаемый фантастический коммунизм с человеческим лицом становился у Стругацких прекрасной площадкой для социологических экспериментов, он предвосхитил и Пражскую весну, и нашу перестройку. Но даже если вынести за скобки все эти иносказания и прозрения, братья Стругацкие останутся единственными советскими фантастами, которые по достоинству занимают место на книжных полках рядом с Брэдбери, Лемом, Воннегутом, Саймаком, Шекли — равные им по мастерству и свободе мысли».

Заметьте, как изящно эта оценка перекликается с названием того приза, что получили АБС в Брайтоне — «За независимость мысли». Теперь это становилось особенно актуально — мыслить независимо и помнить, что думать — не развлечение, а обязанность.

И они думали, они ни на минуту не давали себе расслабиться. Время было радостное, но непростое, трудное время.

Декабрь 1988-го — землетрясение в Армении. Только этого еще и не хватало в придачу к проблеме Нагорного Карабаха!

Апрель 1989-го — кровавый разгон демонстрации в Тбилиси.

Май — июнь 1989-го — Первый съезд народных депутатов. Горбачёв, кричащий на Сахарова.