Братья Стругацкие - Ант Скаландис

«Доброволец по испытанию каких-то военных средств. Что-то с ним случилось в результате, и начинается на него охота. И всесилье мафии».

«Тройке поручено решать межнациональные отношения методом моделирования в НИИЧАВО».

«В мир ПХХIIВ вторгаются уэллсовские марсиане. Что делать?»

«Страшный Суд — Ад — Рай. Ад и Рай — это одно и тоже. Мученики в Аду, а мучители — в Раю».

1 декабря 1988-го появляется название: «Весёленькие беседы при свечах».

2 декабря возникает план пьесы и отдельные наброски.

27 февраля 1989-го БН приезжает на очередной Пленум Совета по фантастике, но, конечно, они обсуждают и пьесу тоже.

1 сентября АН пишет короткое письмо Ревичу-младшему по поводу его заметок о статьях Сербиненко («Новый мир») и Васюченко («Знамя»). Теперь уже не только отец, но и Юра, что особо ценно, встаёт на защиту АБС от идиотских нападок дружественных, казалось бы, журналов. Критики вообще становится больше, чем надо. Не было ни гроша — и вдруг алтын. Но это алтын фальшивый: некоторым хочется быть святее папы, и вот уже они обвиняют Стругацких в замшелой идеологии. Вроде как АБС со своим Полднем воспевают коммунизм и тормозят тем самым демократические реформы. Это тоже противно, но с такими всё-таки можно дискутировать, в отличие от зоологических антисемитов, с которыми спорить не о чём — там не дискуссия нужна, а дезинфекция.

6 октября появляется название «Ночь страха» и рядом — наброски, наброски, планы… Тут же мелькает и другой вариант заголовка — «Жиды города Москвы».

Любопытная есть запись 7 октября:

«Трепались. Смотрели видео. Про титьки».

Эротика — не их любимый жанр. Но приобщиться к новым (для советского человека) направлениям в киноискусстве — тоже не лишнее, особенно когда размышляешь над проблемами молодого поколения.

В двадцатых числах ноября — традиционное общение по ходу киносеминара в Репине. И чего-то они там важного напридумывали, потому что 7 декабря БН приезжает в Москву прицельно — писать «ЖГП» — уже и название окончательное. Они распишут действующих лиц и за четыре дня сделают 26 страниц. Это и по прежним временам было нормально, а для конца 1989-го просто ударные темпы. Ну, прямо вдохновение накатило.

И, наконец:

«12.12 — Б. уезжает весь в соплях».

А это уже гомеостатическое мироздание вдруг вспомнило, что давно сидит, сачкует и решило на прощание угостить БНа насморком. АНу и без того хватает — он просто как выжатый лимон.

Восстановление сил затянется до конца февраля, потому что вмешаются очень серьёзные обстоятельства — о них позже. А пока — снова рабочий дневник:

«25.02.90 — Вчера Б приехал (с Адочкой и с прострелом) писать ЖГП.

Разбирали дела.

Идея: в конце — драка. Молодые жестоко избивают посланца (потом остаётся только плащ — a la Пристли?)

26.02 <…> Палачи (?) наносят удары, раздвигаясь и складываясь, как огромные циркули.

27.02…И ЗАКОНЧИЛИ ЧЕРНОВИК на 39 стр.

28.02 Трепались про будущее».

3 апреля БН приедет в Москву и 7-го будет закончен чистовик (на десять страниц длиннее черновика), называемый первым вариантом. Не совсем понятно, когда, кем и как делался второй вариант, если учесть, что пьесу опубликовала «Нева» в сентябрьском номере, значит, скорее всего, в июне рукопись была сдана в редакцию. Очевидно, туда и пошёл этот первый, он же последний вариант. Больше никаких записей о пьесе в рабочем дневнике нет, а писем, как известно, братья друг другу уже давно не пишут.

Подведём итог. Чтобы создать сорок девять машинописных страниц довольно реденького (диалоги же сплошные!) текста, они работают два года, месяц и ещё десять дней. Много? Изрядно. Встречаются за это время двенадцать раз. Дни посчитать труднее, потому что непосредственного писания было всего-то неделя, а вот обсуждений и размышлений… Но ведь именно это и есть главная работа. Последний шедевр АБС рождался действительно долго, но вспоминается невольно в связи с этим старый еврейский анекдот. Известному портному заказывают брюки. И он их шьёт месяца полтора. Наконец, возмущённый клиент пришел на примерку — всё нормально, то есть просто идеально, лучше не бывает, но он продолжает ворчать. «У вас какие претензии к брукам?» — спрашивает портной. «Претензий никаких, но послушайте, Господь мир сотворил за семь дней, а вы сколько провозились?!» «О да! — соглашается портной. — Но вы посмотрите на этот мир и посмотрите на эти бруки!»

А вы, читатель, посмотрите эту пьесу. Не знаю, как в других городах, а в Москве она по-прежнему идёт в театре на Малой Бронной и даёт стабильно высокие сборы.

Борьба между новым и старым становилась с каждым годом всё более ожесточённой. И году к 1988-му стало отчётливо видно, кто берёт верх. Перестройка, гласность, новое мышление наступало на всех фронтах: и в политике — всё смелее, всё решительней становятся заявления с трибун всех уровней, от советов трудовых коллективов до ЦК КПСС; и в экономике — не только бурно развивается частный сектор, но и госпредприятия начинают вести себя гибко, дают людям возможность по-настоящему заработать; наконец, идеология — в условиях «разгула свободы» «Огонёк» и «Новый мир» уверенно берут верх по тиражам над «Молодой гвардией» и «Нашим современником».

А интеллектуальное превосходство одной стороны над другой очень хорошо иллюстрирует, например, ответ АНа авторам «Нашего современника». Искренне жаль, что мы не можем привести всё письмо целиком, но вот его яркий финал:

«О. Казанцева упрекает Тихомирова в том, что он предоставил слово Окуджаве и Стругацкому, а не РУССКИМ писателям или, на худой конец, писателям народов ханты, манси и ненецким.

Упрёк опять несостоятелен. Я, например, именно РУССКИЙ писатель. Мои предки жили в России. Я думаю и пишу именно на русском языке, а не на английском и не на японском. И, если я правильно понял Ваш любезный намек, О. Казанцева, не на еврейском, из которого знаю всего одно предложение: „Киш мир ин тохес унд зай гезунд“, что означает, кажется, „поцелуй меня в… и будь здоров (здорова)“. Это предложение я выучил недавно со слов одного моего приятеля-украинца.

О. Казанцевой вторит З. Тоболкин: „…я не понял, это наша газета или чья? Почему мне, русскому литератору, приводят сплошь нерусских божеств?“ (Бог знает что. Где З. Тоболкин учился русскому языку? В Одессе на Привозе? Или это такой юмор?)

Оно, пожалуй, и лестно, когда тебя публично обзывают божеством. Но опять-таки, зачем же нерусским? Нет уж, лучше я не буду божеством, а останусь, как и был, простым русским литератором. И что означает слово „сплошь“ в применении к двум индивидуумам? „Иванов и Петров были сплошь членами кооператива“? <…>