Разборка по-русски - Владимир Шитов

— Оказывается, вы, Голдобеевы, не такие чистенькие, как я о вас первоначально думал, — удивился Туляк.

— Я специально поделился с тобой таким фактом, чтобы вы знали: я не боюсь твоей банды и, если захочу, могу тебя уничтожить. Ты понимаешь, что денег у нас на подкуп профессионального убийцы всегда найдется в неограниченном количестве.

— Так чего же вы тянете? — задиристо спросил его Туляк.

— Видишь ли, у меня отец очень добрый и терпеливый. Я уродился в него, а поэтому сейчас мирно беседую с тобой. Если мои условия, которые я сейчас скажу, тебя не устроят, то второй такой мирной встречи между нами больше никогда не будет…

Теперь Туляк не бравировал своей храбростью, а сосредоточенно слушал то, что выдавал на-гора Голдобеев.

— За взорванную твоими волонтерами «Волгу» мы страховку получили, а поэтому вам, Аркадий Игоревич, придется сумму стоимости страховки внести в кассу Госстраха.

— С какой стати? — удивился наглости Голдобеева Туляк.

Желая больше досадить Туляку, Голдобеев стал говорить с ним ласково, как с ребенком, вновь перейдя на вы.

— Видите ли, взятки я от вас брать не хочу, но вместе с тем имею огромное желание наказать вас материально, чтобы впредь у вас отпало всякое желание шантажировать нас.

— Меня такие твои условия не устраивают, и подоить меня тебе не удастся, — сердито заявил Туляк, теряя инициативу в разговоре и превратившись в одночасье из нападавшего в защищающегося.

— Это еще не все мои условия, — спокойно продолжал развивать свои мысли Голдобеев. — Какие-то подонки — Таракан и Чирок — пытались убить моего отца. Такой наглости я им тоже не могу простить, а поэтому для тебя лучшим выходом будет сдать их в милицию за незаконное ношение огнестрельного оружия. Как мне поведал Жиган, эти парни не расстаются со своими пушками даже во сне.

— Такую заявку, дорогой, я вообще не могу принять, — вновь с возмущением отверг Туляк его условия. — Ты вообще обнаглел со своими требованиями.

— Теперь перейдем к разрешению вопроса о моей наглости, — продолжил Голдобеев. — Мы с вами официально являемся бизнесменами, а по сути — матерыми преступниками. Как бизнесмены, мы должны расстаться друг с другом без стрельбы. Принимать или не принимать тебе мои условия — твое личное дело. Я тебя не искал, а именно ты выбрал нас своей жертвой, поэтому сейчас тебе в позу обиженного становиться не надо. Кому как не мне сейчас надо было бы возмущаться твоей наглостью, но я не хочу заниматься пустой тратой времени. Если в течение недели все пункты моих требований не будут выполнены, то я за безопасность твоей жизни через неделю не отвечаю.

Туляк был так возмущен вопиющими требованиями Голдобеева, что, сердито сверля его глазами, не сдержав ярости, процедил сквозь зубы:

— Я тебя, мразь, раздавлю, чтобы ты не вонял и не вредил мне.

— Ты уже пытался осуществить свои коварные задумки в отношении нас, но у тебя ничего не получилось, хотя ты, казалось бы, все предусмотрел. Мы знаем, кто есть кто. Теперь у нас шансы уравнялись. И я тебе заявляю: моя угроза — не пустые слова, она осуществится через оговоренный срок, если ты не оставишь нас в покое.

— Посмотрим, кто кого завалит. С каким удовольствием я бы тебе сейчас намылил шею, — прошипел ему в ответ Туляк.

— Ты можешь попытаться осуществить свое желание, — беззаботно усмехнувшись, заметил Голдобеев, — но не советую делать опрометчивый шаг. У меня зеленый пояс по карате, поэтому могу невзначай опозорить тебя перед твоими шестерками.

— Ты у меня в гостях, и только это удерживает меня от того, чтобы на заднице не спустить тебя по ступенькам ресторана.

— Мы с тобой давно уже вышли из детского возраста, а поэтому давай не будем зря ерепениться. Я вижу, что нам пора разбегаться.

Они холодно распрощались. Как Голдобеев и рассчитывал, ни драки, ни перестрелки между противоборствующими сторонами не произошло. Разум победил эмоции и сиюминутные желания враждующих сторон.

С каким волнением и нетерпением Юрий Андреевич ждал возвращения своего сына от Туляка, невозможно передать словами. Когда же Геннадий зашел к нему в кабинет, то они бросились навстречу друг другу и обнялись, как после долгой разлуки. При этом Юрий Андреевич незаметно от сына смахнул со щеки предательскую слезу радости. Не будем же осуждать его за эту слабость. Даже великовозрастные сыновья остаются навсегда детьми для своих родителей.

Глава 18

Проводив Голдобеева, отпустив всех своих подручных, которые так и не понадобились при встрече с противником, Туляк, будучи в плохом настроении, вместе с телохранителем, выполнявшим одновременно функции водителя автомобиля, уехал из ресторана к себе домой.

Отдыхая на диване, Туляк лихорадочно искал выход из тупика, в который загнал его Голдобеев. Сейчас он уже не сомневался, что ему не надо было связываться с семейством промышленников и подвергать их шантажу. Рыбка оказалась не по его снастям. Теперь необходимо было решать задачу, поставленную Голдобеевым, тем более что эту работу перепоручить другому он не мог.

«Только убийство Голдобеевых, Жигана, изъятие у них магнитофонных записей с разговором обезопасят меня от ментов и следователей, лишат их всех доказательств моего участия в совершенных преступлениях. Однако мне одному такую операцию не провернуть не только за неделю, которую великодушно подарил мне Голдобеев, но вряд ли я уложусь за месяц, тогда как время поджимает меня. Что делать?» — думал он, лихорадочно перебирая в голове разные варианты осуществления своего плана.

Его размышления привели к мысли, что возникшую проблему ему может помочь разрешить только один человек с огромными связями и возможностями в преступном мире. Это лицо ранее его неоднократно выручало, легко разрешая такие проблемы, перед которыми настоящая была бы задачей для первоклассника. Этим человеком, являющимся для него непреклонным авторитетом, был живущий в городе международный медвежатник, шнифер, вор в законе Виктор Степанович Гончаров, известный своему ближайшему окружению под кличкой Лесник. У оперативных работников милиции он значился под кличкой Сарафан.

Туляк был убежден в возможностях Лесника решить его проблемы, но в не меньшей степени он допускал, что последний может ему отказать. Так Туляка заставляли рассуждать известные ему обстоятельства. Он знал, что Лесник несколько лет назад в соборе получил у батюшки отпущение грехов и встал на праведный путь благочестивого христианина. После покаяния Лесник подвергся нападению злоумышленника, который пытался свести с ним личные счеты и нанес ему ранение в грудь. Зная напавшего на него бандита, Лесник не счел нужным сообщить его фамилию не только следователю, занимавшемуся расследованием данного преступного факта, но и своим родственникам, друзьям.

Туляк понимал, что, сообщи Лесник ворам в законе фамилию злоумышленника, того бы постигла неминуемая смерть. Преступника не спасло бы ни бегство из России в страны СНГ, ни охрана тюрьмы, ИТК, если бы он вздумал там отсидеться. Зная это, Лесник и хранил свою тайну от окружающих, решив не быть соучастником преступления, считая, что если Богу угодно наказать бандита, то Он сам его покарает. Лесник даже был рад, что жизнь подвергла его искушению, которому он смог противостоять.

После успешно проведенной операции хирургом Скляровым, его здоровье поправилось. Конечно, не в той мере, каким оно было до ранения, но хорошо уже было то, что он не нуждался в постороннем уходе за собой.

В настоящее время у Лесника практически не было врагов, но после того случая жена и дети настояли на том, чтобы нанять двух телохранителей. Эти сильные, натренированные молодые люди стали постоянной тенью Лесника.

Помимо телохранителей, у него в доме жила и другая охрана, состоящая из бывших зеков, которые в связи с пожилым возрастом были вынуждены выполнять более простую работу. Однако этих профессиональных убийц, понимающих только одного хозяина — Лесника, невозможно было и в настоящее время сбрасывать со счета, так как они готовы были совершить любое преступление, если на то поступит команда их хозяина. Всю свою сознательную жизнь они сеяли смерть, а поэтому и сами были смертниками, смирившимися со своей участью.

Вот кто пришел на память Туляку и вот на кого теперь возлагал он свои надежды. Туляк был знаком с семьей Лесника более двадцати лет. Как ему лично приходилось оказывать помощь семейству Лесника, так и Лесник никогда не отказывал ему в своем покровительстве. В годы молодости Лесник направлял его в Москву к своему другу Душману на «стажировку» для получения «современных» навыков в «работе».

Получить аудиенцию у Лесника было несложно, но Туляку хватило бы пальцев на одной руке, чтобы перечислить все свои встречи с ним — их было немного. Лесник был для него, да и для всех профессиональных воров, недосягаемой вершиной авторитета. Только таким авторитетам преступного мира, как Лесник, прощались ворами в законе их причуды и слабости, которые находили в их зачерствевших сердцах понимание и поддержку. Если же кто-то из них и не понимал Лесника, то все равно не осуждал его, надеясь с годами, как и Лесник, прозреть и усвоить то, что сейчас до его ума еще не дошло.