Разборка по-русски - Владимир Шитов

Когда кругом погасло освещение, Туляк вместо команды на штурм дома приказал:

— Мотаем отсюда, нас опять кто-то предал. Все отваливаем по своим хибарам.

Он отлично понимал, что неудача его операции произошла из-за срабатывания охранной сигнализации, телекамер дома Голдобеева, плохой подготовки к предстоящей операции, но ему хотелось сейчас свалить свою вину на других, чтобы не уронить свой и так пошатнувшийся авторитет.

Без потерь и лишнего шума банда Туляка покинула место сбора, быстро разъехавшись на машинах в разные стороны.

Осажденные слышали крики бандитов: «Нас предали! Засада! Отвал!»

— Кажется, бандиты уехали, — высказал предположение Геннадий Юрьевич.

— Все может быть, а вдруг это их уловка и под покровом темноты другая их часть подбирается к дому? Давайте быстрее спустимся вниз и там узнаем, что нас ждет, — предложил Юрий Андреевич. — Если бандиты решились на нападение на нас, то теперь мы их жалеть не должны и все стреляйте только на поражение, — осторожно спускаясь по ступенькам вниз, продолжал он инструктировать свою команду.

— Вы, Юрий Андреевич, с ними много миндальничаете, а если бы мы не палили в небо по вашей команде, а жаканами долбанули из семи стволов по сволочагам, то давно бы отбили у них охоту переть на нас, — деловито пробормотал пожилой рабочий, идущий рядом с ним.

— Мы же, Сергей Яковлевич, не на кабанов охотимся, а имеем дело с людьми, — защищаясь от обвинения, заметил Голдобеев.

— Так люди в отношении людей не поступают, — заявил ему, в свою очередь, Сергей Яковлевич.

— Вы правы, Сергей Яковлевич, но мы с вами не будем уподобляться этим животным.

— Да и то верно, на старости лет негоже чужую душу брать на себя, — наконец-то согласился с ним собеседник.

Они спустились с крыши на первый этаж, рассредоточились, заняв позиции у окон и двери. Минут через десять томительного ожидания они услышали во дворе громкие голоса рабочих швейной фабрики, пришедших к ним на помощь.

Встреча осажденных с пришедшими им на помощь товарищами была радостной, искренней и шумной. На трансформаторной подстанции вновь был включен рубильник, вновь вспыхнул свет в микрорайоне.

Приехавшая на место происшествия оперативная группа, возглавляемая старшим следователем Шаповаловым, как положено в таких случаях, приступила к осмотру места происшествия, допросу свидетелей, выполнению другой, только оперативникам присущей работы.

После того как Шаповалов закончил свои дела, Голдобеев-младший по просьбе своего отца пригласил его в дом. Подумав некоторое время, Шаповалов принял это приглашение. Они прошли в кабинет Юрия Андреевича, который их там уже ждал.

Появившемуся на вызов Патушу Юрий Андреевич сказал:

— Люсьен, принесите нам, пожалуйста, кофе, — потом, обращаясь к Шаповалову, поинтересовался: — Вам какой? Крепкий? Сладкий?

— Крепкий и не очень сладкий, — сообщил повару Шаповалов.

— Нам с сыном — как обычно, — сделал свой заказ Голдобеев-старший.

Когда Патуш ушел готовить кофе, Юрий Андреевич поинтересовался у Шаповалова:

— Иван Алексеевич, что вы намерены предпринять по факту бандитского нападения на нас?

— Как требует закон, возбужу уголовное дело, проведу расследование и, если нам повезет и мы найдем виновных, то привлеку их к уголовной ответственности.

— У вас есть надежда, что расследование будет успешным?

— Если говорить откровенно, то признаюсь, что наши шансы незначительны. Вы немного поспешили со своей стрельбой, тем более что стреляли из своего оружия поверх голов бандитов, хотя имели полное право с ними не любезничать. Поэтому у меня нет живого материала, с которым я мог бы работать, а лишь гильзы от пистолетов и автоматов, тоже важные улики по делу, но без оружия, из которого была произведена стрельба по дому, они для меня пока являются мертвым капиталом. Может быть, вы кого-либо из нападавших на вас запомнили и можете опознать? — К сожалению, не могу вас обрадовать своим ответом, — разведя руки в стороны, ответил Юрий Андреевич.

Выпив чашечку кофе, принесенного Патушем, Шаповалов, поблагодарив Голдобеевых за угощение, собрался уходить.

Пожимая на прощание руку Шаповалову, Юрий Андреевич сказал:

— Я, Иван Алексеевич, помню наш с вами откровенный разговор о несовершенстве нашего уголовно-процессуального законодательства, а поэтому никаких претензий к вам, как к следователю, в чьих действиях я пока не вижу никаких упущений, не предъявляю. Однако я, как заинтересованное лицо, оставляю за собой право вступить в контакт с подозреваемым мной лицом, виновным во всех преступлениях против нас, с целью заключения с ним договора о том, чтобы он оставил мою семью и фирму в покое.

— Я не имею права запретить вам делать то, что законом не запрещено. Только дружески предупреждаю, что вы идете на рискованный шаг.

— Я с вами согласен, но мы, промышленники, пока все досконально не продумаем и не взвесим, этого шага не сделаем.

— Если вы определились в принятии такого серьезного решения, то я, в свою очередь, могу только пожелать вам успеха.

— Спасибо и на этом. Вы крутитесь, как вам позволяет закон, а мы поступим так, как нам на данный момент подсказывает сама жизнь.

Глава 15

Проводив Шаповалова, посетив своих близких и заверив их, что никакой опасности нет и они могут спокойно отдыхать, отец и сын Голдобеевы вновь вернулись в кабинет Голдобеева-старшего, чтобы не спеша обсудить сложившуюся для них неприятную ситуацию.

— Зря ты, отец, не разрешил нам стрелять в этих ублюдков на поражение. Обрати внимание, что даже Шаповалов посчитал это нашим упущением, — начал беседу Геннадий.

— Брать грех за чужие души на себя я не привык и тебе не советую поступать иначе. Может быть, Богу сверху виднее наши с тобой дела, и Он помогает нам в борьбе с нехристями, — набожно перекрестившись, заметил Юрий Андреевич.

— Если бы Он видел творимые на земле безобразия, то не стал бы нас подвергать такой опасности, а давно бы искоренил зло, — недовольно пробурчал Голдобеев-младший.

— Может быть, Он специально решил подвергнуть нас такой проверке, — показывая пальцем в потолок, задумчиво произнес Юрий Андреевич.

— Отец, я, как и ты, тоже верую в Бога, но, надеясь на него, мы не должны сидеть сложа руки. Я сторонник нападения и атаки. Чего мы будем играть с Туляком в жмурки, если знаем, что именно он, а никто другой, желает нашей семье зла? Давай договоримся так: утром я поеду к нему в ресторан и поставлю ему условие, точнее, ультиматум. Если он не оставит нас в покое, то мы будем вынуждены нанять профессиональных убийц, которые ликвидируют его вместе с бандой.

— Я тебе не позволю опускаться до их бандитского уровня.

— Тогда скажи мне, до каких пор мы должны терпеть бандитские нападки Туляка? Может, подождем, пока он уничтожит нас с тобой и наши семьи? — возмутился Геннадий Юрьевич.

— Такую роскошь мы себе не можем позволить, — задумчиво, но решительно заявил сыну отец.

— Значит, нам с тобой надо немедленно решать и принимать меры к тому, чтобы подобная трагедия с нами не случилась, — наступательно потребовал он.

— У тебя есть предложение по этому моменту?

— Я его тебе ранее высказывал.

— Так он тебя убьет, — с волнением заметил Юрий Андреевич.

— Не убьет, если сам не маньяк и желает спокойной для себя жизни.

— Если идти с ним на переговоры, так уж лучше мне, а не тебе, — сдавая свои позиции, предложил Голдобеев-старший. — Я свое, можно сказать, прожил.

— Только из-за твоего пораженческого настроения я тебя не пущу на встречу с ним.

— Тебе тоже нельзя к нему идти, так как тогда я могу потерять не только сына, но и продолжателя своего дела.

— Отец, ты меня принимаешь за пацана, а мне уже идет четвертый десяток, и я вполне зрелый мужчина, открой пошире глаза, — добро улыбнувшись, пошутил сын.

— Я вижу, Геннадий, что ты у меня уже взрослый, но рисковать тобой я все же не могу.

— Пойми, отец, что я пойду на встречу не к бандиту Туляку, у которого ничего нет и которому нечего терять, а к преуспевающему бизнесмену Зиновьеву Аркадию Игоревичу, который, как и мы, не хочет разоряться и желает как можно лучше жить.

— Но ни мать, ни Элизабет не дадут своего согласия на такой эксперимент, — выдвинул свой последний аргумент Юрий Андреевич.

— Мы с тобой, отец, о своем намерении никому не скажем. Зачем нашим близким лишние волнения?

— Геннадий, ты меня заживо кладешь в гроб.

— Тебе так кажется, отец. Все будет хорошо.

— Я понимаю, что в настоящее время нам с тобой надо поступать именно так, как предлагаешь ты, а поэтому, как бы я ни боялся за тебя, вижу, что без риска нам не обойтись, — наконец-то сдался Юрий Андреевич убеждению сына, ласково обнимая его за Плечи.