Глубокая охота - Михаил Александрович Лапиков

на стене была до времени закрыта занавеской, а рядом с грузной фигурой барона переминался с ноги на ногу главинженер группы, то и дело пролистывая исчерканный карандашными пометками блокнот.

– Итак, – барон сделал паузу, дожидаясь, пока стихнут перешептывания в зале, – сегодня гости «с того берега» сумели добиться целых трех попаданий в атолл, считая бомбу, проделавшую новый проход в рифе. Синоптики тоже дают добро на маршрут, значит, вылету быть!

Зал ответил на это сообщение всплеском одобрительного гула и снова затих, когда фон Розенблюм поднял стек.

– Главный инженер, что с готовностью у «птичек»?

– Что ж… – главинженер задвинул обратно к переносице сползшие было на кончик носа очки. – Вторая, – инженеры и прочий наземный технический состав личные имена самолетов игнорировали с принципиальностью, доходящей до религиозного фанатизма, – третья и пятая машины готовы без ограничений, первая и седьмая – ограниченно.

Этот приговор зал снова встретил гулом, на этот раз с отчетливо различимыми нотами разочарования.

– Тишина! – рявкнул барон и уже более нормальным тоном продолжил: – Ну что вы, право… Каждый раз одно и то же, как дети малые. Рапорт все услышали?! Экипажам «Небесного дракона», «Грозового кабана» и «Степного орла» остаться для получения задания, «Зоркий сокол» и «Черный дракон» подходят позже за маршрутами патрулирования, остальные – на выход.

Даже сквозь шум встающих и толпящихся у входа Хямяляйнен явственно расслышал за спиной облегченный выдох штурмана. Юный лейтенант до последнего момента боялся, что и сегодня ему не суждено подняться в небо, как и предыдущие восемь дней. Эх, молодость, молодость, ветер в голове. И того не знает, что «приговор» главинженера – это еще только полдела. Вот если взлетим да начнем набор высоты…

Наконец дверь за выходящими захлопнулась, и командующий авиагруппой отодвинул занавеску, явив оставшимся знакомую до последнего берегового камушка карту побережья Конфедерации. Как и положено, в неё было воткнуто десять красных флажков, и фон Розенблюм, сопя, принялся снимать лишние, пока помеченными не остались лишь три цели.

– «Небесный дракон», на сегодня ваша цель – Быдгощ.

– Порт или железную дорогу? – флегматично уточнил командир бомбовоза.

– М-м-м, – барон задумался, – смотри по высотному ветру в районе цели. Если с моря, то порт. Если с берега – лучше по сортировочной наводитесь. А то снесет в бухту, опять их писаки будут злостно клеветать, что мы за тридевять земель летали рыбу глушить да ил баламутить. Ясно? Так, «Кабан», сегодня пойдете на Новый Константинополь.

– А там-то что? – удивленно спросил майор Ямадзаки, получивший назначение на «тройку», как шутили, как раз из-за плотного телосложения, делавшего его похожим на названного зверя. – Он же, ить это, рыболовный порт, ну и каботажный.

– По данным разведки, – кривые усмешки подчиненных фон Розенблюм демонстративно проигнорировал, – конфедераты поставили там на ремонт мегалинкор. Мол, основные ремонтные мощности у них уже заняты, будут чинить прямо у стенки.

– Мегалинкор?! – недоверчиво уточнил Ямадзаки. – Ну, допустим… а что я ему сделаю? Даже если вместо фугасок бронебойные подвесить… Они, кстати, у нас на складе есть? Что ему четыре пятисотфунтовки сделают?

– Бронебойных в наличии нет, – быстро пролистав блокнот, доложился главинженер, – есть фугасные, зажигательные и агитационные.

– Вешай зажигалки! – решил барон. – Ремонт – дело такое… пожароопасное. Вон у нас лет восемь назад тяжелый крейсер на ремонте так полыхнул… Три дня тушили-тушили, на четвертый один корпус обгорелый остался. Списали, понятно, на диверсантов и прочие происки врагов, но, – фон Розенблюм понизил голос, – говорили, началось все с того, что кто-то из маляров окурок в люк выкинул, а там как раз свежая окраска, пары и все такое. Вот. А у тебя целых четыре бомбы.

– Да, звучит убедительно, – согласился Ямадзаки. – Осталось только попасть в нужный люк с высоты в девять верст.

– Это уж пусть твой бомбардир старается, – развел руками барон, – для этого ему и прицел дорогущий даден и паёк усиленный. Вот пусть отрабатывает. Уяснил задачу? Теперь «Орел». Сегодня твоя цель – Новые Васюки, тьфу, Нагасаки!

– Штаб Шестой армии береговой обороны? – деловито уточнил Хямяляйнен.

– А разве там когда-то что-то еще было? – задал встречный вопрос фон Розенблюм. – Они ж, заразы, потому там и сидят, что это «курортная жемчужина восточного побережья», – последнюю фразу он проблеял, подражая рекламному радиосообщению. – И не кривись тут. Цель хорошая, заметная, гражданских рядом нет, кусок пляжа они себе оттяпали – дай боженька каждому.

«Зато там зенитки есть», – мысленно возразил Тихон Францевич, но произносить этого вслух не стал. В конце концов, они все-таки на войне.

Впрочем, раздражение в нем засело, и когда уже в ангаре выяснилось, что из трех положенных по регламенту зарядников-прогревателей приехало только два, он едва не наорал на старшего по предполетной. К вящему удивлению последнего, да и всех наблюдавших сие действие. В жарком климате Буревых островов предстартовая система подогрева двигателей даже дизельным бомбовозам требовалась примерно как рыбе зонтик, поэтому наличие зарядников требовалось исключительно из-за «Трижды священного писания», оно же «Регламент подготовки к вылету», изменить в котором даже запятую было куда сложнее, чем вносить поправки в Конституцию Конфедерации, – четыре с лишним сотни депутатов обеих палат тамошнего сейма были куда более вменяемыми и договороспособными людьми, чем два десятка величественных дубов из комиссии инженерно-конструкторского департамента.

Заодно Тихон приказал «содрать к чертям свинячим!» уже год болтавшийся вдоль стены транспарант: «Десять тысяч верст бомбовоза – десять тысяч бомб на головы коварного врага!» Во-первых, как выдающий секретные характеристики – хотя посторонних в ангаре не могло быть по определению, да и боевой радиус бомбовозов «длинного прыжка» на острове знали даже кокосовые пальмы. А во-вторых, как понижающий моральный дух личного состава, ибо десять тысяч, деленное на четыре бомбы за раз, выглядело… не очень достижимым в обозримом будущем.

Окончательно же майор Хямяляйнен успокоился, уже когда их вытащили в начало взлетной полосы. Все же осознание принадлежности к элите элит Небесной Гвардии командирам сверхдальних бомбовозов, с личными именами, послужным списком и личными же наградами, которым позавидовали бы иные адмиралы, творению имперского гения и плоду кропотливого труда сотен рабочих, вручную собиравших на стапелях каждый бомбовоз, грело душу и радовало сердце. Примерно как возлежать в ванне с видом на город и с дорогой гейшей, разминающей плечи, только здесь умопомрачительные деньги тебе платят, а не наоборот.

По взмаху флажком из кабины бортинженеров техники начали процедуру внешнего запуска двигателей – ближняя пара тянущих, вторая пара толкающих и далее. Один за другим громадные дизельмоторы прочихивались и начинали раскручиваться, затягивая все вокруг сизыми клубами солярного перегара. Последним, как и положено, завелся одиннадцатый, наполнив фюзеляж утробным гулом.

– Все в норме, командир! – высунувшись