Глубокая охота - Михаил Александрович Лапиков

Усмехнувшись про себя – чтобы не пугать «молодого», бортинженер использовал окультуренную формулу доклада «шесть пердят, четыре дымят, один разваливается!» – майор медленно двинул вперед сектора газа. Теперь «Степной орел» вибрировал от носового остекления до пламегасителя хвостовой авиапушки каждой своей заклепкой. «До краев» заполненные топливом, длинные крылья провисли, почти касаясь законцовками бетона. Хямяляйнен терпеливо дождался, пока стрелки оборотов уйдут во «взлетную» зону, и выжал рычаг тормозов. Бомбовоз вздрогнул, медленно выкатился из дымной тучи, замер… и покатился вперед по полосе, подпрыгивая на стыках бетонных плит. Верста… полторы… нос бомбовоза чуть приподнялся… Две… тут все пилоты обычно поминали конструкторов, продемонстрировавших генералам машину, влетевшую после неполных двух верст разбега… опытную, вылизанную «до винтика» и с неполной загрузкой. Две с половиной… две с… Отрыв!

Конечно, это не был стремительный уход свечой в небо – когда бетонные плиты оборвались в голубизну лагуны, шасси «Орла» были примерно в трех футах над ними. Еще через пару секунд внизу мелькнула «беззубая челюсть», участок рифа, специально взорванный саперами, чтобы расчистить глиссаду бомбовозам. К сожалению, избавиться от летучих рыб так просто не получалось – ходили слухи, что не один рухнувший сразу после взлета бомбовоз заполучил сразу несколько этих порхающих тварей в радиаторы. Хотя слухи могли преувеличивать – число причин, почему «десятитысячники» могли упасть на взлете, примерно равнялось числу заклепок обшивки.

Но в этот раз – обошлось! «Степной орел», натужно ревя всеми дизельмоторами, вполз на тысячу футов, после чего майор прибрал газ до крейсерского и передал управление второму пилоту. По неписаной традиции командир отвечал за взлет, а вот последующее «восхождение на гору Футурама», сиречь набор высоты, возлагалось на его «левую руку». Майору же полагалось четыре часа законного сна, хотя заснуть в тесном «пенале» под грохот одиннадцати дизелей умели далеко не все. Хямяляйнен умел.

Он вернулся в кабину довольным и выспавшимся – как раз вовремя, чтобы увидеть, как по блестящей глади океана почти прямо по курсу ползет одиночный вражеский корабль. «Степной орел» к этому моменту взобрался уже почти на пять верст, но видимость была отличная, и в бинокль получалось разглядеть и плоский лист полетной палубы, и даже по-игрушечному крохотные самолетики на ней.

– Хренасе, авианосец! – второй пилот первым решился озвучить увиденное. – Один, без эскорта, прёт по прямой, без зигзага. Совсем, однако, обнаглели.

– Какой-то он… перекособоченный… – заметил бомбардир, который в споре за бинокль участия не принимал, его прицел и без того позволял отлично разглядывать находящиеся между ног предметы. – Это ж не легкий эскадренный… как он у них там… тип «Шляхетска вольность» или «Шляхетска гордость»?

– Да, что-то новенькое, – согласился майор. – Штурман, занеси в журнал: обнаружен авианесущий корабль противника, опознанию не поддаётся. И координаты добавь.

– А может, бомбануть?! – вскинулся лейтенант. – Если он даже не маневрирует… это же авианосец, ему и от четырех фугасок больно будет.

Хямяляйнен и второй пилот переглянулись, пряча понимающие усмешки. Сидящий под ними бомбардир был куда менее сдержан.

– Слышь, молодой. Ты на Буревых уже вторую неделю… Тараканов местных видел?!

– Да-а! – Судя по голосу, местных тараканов, длиной примерно с вершок, лейтенант действительно видел, и они произвели на него должное впечатление.

– Так вот, молодой! Как научишься ссать так, чтобы в них струей на три сажени попадать, будешь тогда меня учить, чего и как «бомбануть». Уяснил?!

Глава 7

Если ты их убьешь, они ничему не научатся!

Неизвестный старшина

Подводник на стоянке

«Когда люди, переплыв пол-океана, впервые ступили на песчаный берег одного из этих островов, то торжественно и пафосно – насколько хватало сил после длительного мотания по волнам – нарекли его Трижды благословенный всеми святыми!» Название продержалось недолго, до первого же тайфуна, обрушившегося на остров. Потом уже выяснилось, что Буревые острова лишь окраина огромного архипелага, где стихии порой буйствуют и посильнее, но второе название уже закрепилось на картах и в байках моряков. Особым богатством или хотя бы удобными якорными стоянками острова похвастаться не могли. Но все же настал час, когда в Адмиралтействе Империи какой-то адмирал, глянув на карту, вдруг назвал их расположение «стратегически выгодным». В результате на островах разместилось несколько имперских баз, причем, насколько Ярослав помнил, довольными остались лишь авиаторы, которым здешняя роза ветров чем-то подходила.

База Глубинного флота «Две сестры» исключением не была. Скорее наоборот – слухи о ней последнее время среди подплава ходили довольно мрачные. Новый командующий, выходец из «черных сапогов», совершенно не разделял мнение Большого Папы, что людям, добровольно ныряющим под воду в тесных жестянках, по возвращении нужны будут особые условия отдыха и некая снисходительность к «выпуску отработанного пара».

По крайней мере, с мерами соблюдения секретности здесь все было строго. Лоцманский катер провёл «Юный имперец» к самому дальнему из «лодочных» пирсов. Людей на нем не было, за исключением цепочки сутулых фигур в темно-коричневых плащах военной полиции на съезде. Зато имелась заботливо приготовленная и даже прикрытая брезентом гора на самом пирсе, по прикидкам фон Хартманна, раза эдак в три превышавшая объем условно-свободного пространства внутри субмарины.

– Не вижу причальной команды… – Лейтенант Тер-Симонян даже перегнулась через ограждение мостика, словно надеясь обнаружить там комитет по встрече.

– Потому что их нет, – не отрываясь от бинокля, пояснил Ярослав, – видимо, не нашли никого с допуском соответствующего уровня. – Придется швартоваться самостоятельно. Кто в дежурной вахте лучше всех прыгает?

– Не знаю… наверное, матрос Петрова.

– Вот пусть Петрова перепрыгнет на пирс и примет швартовы, – пояснил фрегат-капитан. – Командуйте, лейтенант. И… прикажите, пусть шинель сначала снимет, а то еще запутается…

Учитывая количество смотровых приборов, через которые местные обитатели вовсю разглядывали «чудо чудное, диво дивное», это, конечно, здорово подтачивало тайну экипажа «Имперца». Впрочем, сохранение этого идиотского секрета волновало фон Хартманна примерно никак, в отличие от вопроса: «Как, вашу мать, мы это будем к себе грузить?»

Чуть поколебавшись, он спустился на палубу, кивнул выстроившимся девчушкам и, дождавшись, пока между корпусом субмарины и пирсом останется не больше сажени, коротко разбежался – и прыгнул. Мальчишество, конечно, зато хоть ноги размял. Матроса Петрову, как он опасался, страховать не пришлось, та действительно прыгала хоть куда – почти без разбега грациозно перелетела через полоску воды, приземлившись заметно дальше Ярослава.

– С такими данными тебе в гимнастки надо!

– Я из семьи циркачей, командир, – Петрова, мотнув головой, отбросила совершенно неуставную чёлку с глаз, – цирк «Солнышко», не слышали до войны? Мы этих спортивных зазнаек на… трапеции в три оборота перекручивали.

– И как