Мистические города - Джесс Невинс

— Здесь везде так? — спросила она Диона.

— Что значит «так»?

— Как будто в музее среди ночи. Или в церкви.

— А-а-а! Да, всегда и везде. — Он задумался ненадолго. — Никогда не обращал внимания. Но здесь уж точно намного тише, чем наверху, где ты живешь.

— Звучит прекрасно, — вздохнула Дулия.

— Вовсе нет.

— Как нет? О таком покое и тишине можно только мечтать! И денег на покупку книг предостаточно — покупай сколько влезет.

Он снова покачал головой, пробираясь сквозь заросли высоких голубых сталагмитов. Плеск и хлюпанье воды под ногами отдавались эхом со всех сторон.

За углом стены пещеры разошлись вширь. Теперь они стояли у стены просторного вытянутого зала с огромным карнизом из капель известняка, обрамлявшим подземное озеро. Скользкий проход вдоль пещерной стены вел наверх, опускался и снова поднимался к выступавшей площадке с противоположной стороны, где слабо мерцал одинокий огонь.

Когда они подошли поближе, Дулия увидела, что свет исходит от серебряного фонаря, висевшего рядом с каменной скамьей с высокой спинкой. На ней сидела завернувшаяся в белое женщина и смотрела на медленную водную рябь. Рядом с ней на скамье лежал ворох свитков, похожих на хрупкие листья в безветренную погоду.

— Кто это? — приглушенным шепотом спросила Дулия.

— Моя мать, — ответил Дион и украдкой засунул руку в карман. Он направился к женщине вдоль берега озера.

Она подняла глаза. Ее профиль был прекрасен, как молодой месяц, плывущий по небесной глади, а волосы ниспадали водопадом из светящегося вулканического стекла. Женщина обвела их безразличным взглядом и снова уставилась на воду.

— Мама, — обратился к ней Дион, — это моя подруга Дулия. — Он наполовину высунул руку из кармана, пальцы крепко сжимали шарик, но выражение вежливой отчужденности на лице матери не изменилось.

Мертвую тишину нарушали только плеск и вздохи воды да дыхание Дулии. Они стояли молча: Дион и Дулия смотрели на женщину, которая словно уже забыла о них.

Казалось, прошла целая вечность. Дулия встрепенулась, пытаясь избавиться от тяжести в ногах.

— Будешь подниматься наверх, все время держись тропинки, идущей влево, — сказал Дион. — Она выведет тебя к сточной трубе с лестницей.

Дулия хотела что-нибудь сказать, попрощаться, но от непоколебимой сосредоточенности, с которой Дион смотрел на женщину, неподвижно сидевшую с неменяющимся выражением лица, у Дулии слова застряли в горле.

Повернувшись, она направилась домой, в многолюдные комнаты над «Соленой репой». Здесь ее встретили приветственными криками, а там, далеко внизу, застыла тишина.

ДЖЕЙ ЛЕЙК

Обещания. История Бессмертного города

Пер. О. Полухина

Раньше у нее было имя. Давно, в детстве. У всех детей были имена, пусть даже их звали просто Козявка, Малютка Джо или Секста. Однако некоторые из тех, кто жил на бурлящих улицах Бессмертного города, обращались с именем, как с плащом: хотели — носили, хотели — снимали. А другие считали, что имя можно отрезать, словно палец, раздавленный колесом телеги, чтобы не началась гангрена.

Хлыст щелкнул возле уха Девочки. Так близко, что она почувствовала жжение, но без пылающей боли восходящего удара.

На этот раз.

Девочка распростерла тело вдоль стены, опустив подбородок как можно ниже и прижавшись лицом к шершавому камню. Она ждала, пока Сестра Наставница осмотрит ее. В настоящий момент под присмотром Сестры находились пять из них. Каждую звали Девочка. Каждая была выше сломанного крюка, который торчал из разрушенной стены, тянувшейся вдоль аллеи Пирреа. И каждая ниже ржавой железной сваи, стоявшей перед фонтаном Надежды в том месте, где переулок, расширяясь, превращался в Хаммер-лейн. Именно на протяжении этого времени они и оставались на попечении Сестры Наставницы: от крюка до сваи. Так было заведено у трибад.

— Как тебя зовут? — спросила Сестра Наставница, подняв глаза. Ее голова находилась вровень со ступнями Девочки.

— Девочка, — прошептала та, хотя женский голос в ее голове произнес другое имя.

— Куда ты идешь?

Простота! Это же катехизис.

— От крюка до сваи.

— Считаю до тридцати. Твоя задача — добраться до крыши, — сказала Сестра Наставница.

Все же не совсем катехизис. Девочка начала карабкаться, понимая, что задание невыполнимо: над ней была стена высотой по крайней мере в пятикратный рост человека, а остальные Девочки ползли все то время, пока она отвечала на вопросы.

На неторопливое «одиннадцать» Сестры она приблизилась к окну. Девочка взбиралась по боковине оконной рамы, когда ей пришло в голову, что Сестра изменила правила. Главным было попасть на крышу, не важно, ползешь ты по стене или нет.

С этой единственной мыслью Девочка ввалилась в пыльную комнату. Хлыст ударил по оконной раме, однако не достал до ее босых ног. Она вскочила на ноги, продолжая считать про себя, и стала искать какие-нибудь ступени или приставную лестницу, но время вышло, и ее избили до полусмерти за неудачу и неповиновение одновременно.

Больше никогда, пообещала она себе. Никогда в жизни.

Каждая из Девочек в свое время сделала плеть. Шесть девочек, а их тогда было шесть, погрузились в реку Салтус, чтобы поймать пресноводную акулу. Одна Девочка ужасно пострадала от зубов хищника. Ее вытащили всю в слезах, с окровавленными обрубками вместо ног. Больше ее никто не видел. Остальные освежевали свою добычу, обработали жесткую, ни на что не похожую кожу, разрезали ее на длинные полоски и переплели их между собой. Для рукояти девочки использовали человеческие берцовые кости, которые пришлось искать или добывать другим путем на собственное усмотрение. (Свою Девочка вырезала из трехдневного трупа.) Ленты из акульей кожи приматывались к рукояти медной проволокой, которую, к счастью, выдавали в готовом виде, хотя, как Девочка предполагала, только потому, что в Бессмертном городе не было рудника, куда их можно было бы послать за медью.

Она вплела свое имя в рукоять, оставив промежутки между кольцами проволоки в тех местах, где могли оказаться буквы. Это был код, известный только Девочке, — тайна, которую ее прежнее «я» прошептало будущему в память о безмолвных обещаниях отомстить и начать лучшую жизнь. «Ты — это ты», — сказала она себе тогда. Но именно эту идею выдирали из нее раскаленными щипцами Сестринской общины.

Всякий раз, когда Сестра Наставница ставила синяки или рассекала кожу на спине, шее, ягодицах, бедрах Девочки, та знала, что за этими ударами стоит сила ее потерянного имени.