Семейные портреты - Тамара Михайловна Афанасьева

а скорее анархия, нами должна рассматриваться не обособленно, но в контексте со всеми социальными условиями быта определенного общества. Сдерживающим и регулирующим фактором как в сексуальных желаниях, так и в способах их удовлетворения (естественных и противоестественных, законных и внебрачных) многие тысячелетия была религия. Она определяла мировоззренческие ценности людей, утверждала нормы христианской морали, предписывающие супругам скромность, воздержание и, уж конечно, верность. Нарушение этих запретов грозило вечным наказанием, «геенной огненной». Как известно, религиозные постулаты почти повсеместно ослабили или вовсе утратили свою реальную и идеальную власть, хотя верующих миллионы. А общественная мораль не приобрела должной силы и авторитета. Точнее сказать, законодательные учреждения во многих западных странах не пользуются безусловным уважением большинства населения, поскольку люди видят лицемерие власть имущих, кто призывает их к упорядоченности личных отношений, а сам попирает все и всяческие нормы нравственности как в политической деятельности, так и в профессиональной, и уж тем более в сфере «утех и развлечений». Для определенного круга ведущих боссов содержание дорогостоящей любовницы такой же атрибут его власти, его престижа, как и машина определенной марки.

Есть еще одно очень важное обстоятельство, что формирует характер личностных связей мужчин и женщин в западном мире.

Бездумное, безудержное потребительство создает стереотип, по которому строится вся система человеческих связей, в том числе интимных. Точно так же, как заменяется машина (мебель, одежда, украшения, игрушки) без особой надобности, еще не успев состариться и надоесть, точно так же меняется и партнер по совместной жизни. И чем слабее люди между собой связаны, тем легче происходит эта смена. Вот отчего многие отказываются от детей: они «связывают», они требуют постоянства. Наконец, их самих не подменишь другими, более «современными, более удобными и приятными». Фетиш замены (измены) как основной признак преуспевания — вот что нынче определяет стиль поведения многих молодых людей из обеспеченных фамилий в буржуазном обществе, стиль, которому нередко слепо подражают их сверстники из трудовых семей. Отрицание постоянства как признака консервативности, отсталости взглядов и принципов стало отличительным знаком «современности». Любого постоянства, во всем. Сфера чувств здесь не может быть исключением.

Не будем закрывать глаза на всем очевидное: улучшение благосостояния нашего народа, увеличение выпуска различных товаров, возможностей потреблять все больше услуг, удобств и удовольствий у определенной части общества вызывало те же тенденции, что и у западной семьи, у зарубежных «прогрессистов». О дурном влиянии подобных нравов на неустойчивую молодежь не раз говорилось с самых высоких трибун.

К сожалению, у нас не только в законодательном документе нет точного определения понятия семьи. У нас нет четко разработанного кодекса отношений между супругами, кроме их экономических и педагогических обязанностей. Отсюда многовариантность нашего поведения, отсюда же и возможность совершенно противоположные действия зачислять в разряд «греха» и «добродетели». Так и теперь можно услышать громогласные высказывания о том, что быть приверженным единственному супругу (или супруге) — значит обнаружить чуть ли не ограниченность, мещанство даже. Уклоняться от вульгарных, панибратских замашек — значит оказаться в числе «ханжей», «святош». Отказать от дома приятелю, что способен флиртовать с «половиной» друга, — значит проявить «узость взглядов», чистоплюйство и т. д. и т. п.

Как-то при этом понятия «честь дома», «достоинство жены и мужа» стали постепенно вообще исчезать из обихода. Правда, вышеприведенная статистика мотивов развода вроде бы свидетельствует, что в основном наши мужья и жены знают подлинную ценность супружеских, семейных отношений и отстаивают их чистоту и крепость даже таким радикальным методом, как развод с тем, кто не желает считаться с нормами брака. Но мы не можем быть беззаботными разинями, когда идет борьба принципов и беспринципности по самым важным жизненным позициям. И нужно точно сознавать: чем более мы терпимы к нравственному разгильдяйству в «чужих и посторонних» людях, тем вероятней наше или наших детей заражение разрушительными для любви и верности настроениями.

Значит ли все здесь сказанное, что автор против полового просвещения вовсе? Признаюсь, было время, когда я разделяла мнения высоких педагогических авторитетов, А. С. Макаренко и В. А. Сухомлинского, которые были убеждены, что юношей и девушек достаточно воспитывать в уважении к женщине-матери, привить им основные моральные принципы, во всем же остальном, в интимном, они сумеют сами со временем разобраться. О чувственной стороне любви, о ее физиологии с ними нужно поменьше говорить, тем более принародно. Такие свойства, как стыдливость, застенчивость, тоже достояние человеческого духа, их стоит поберечь. И медики-сексологи предупреждают: преждевременные обсуждения подобных тем эротизируют воображение подростков, не имеющих личного сексуального опыта. После же чтения даже научно-популярной литературы может возникнуть преждевременная потребность «попробовать».

Однако встречи со школьниками, беседы с их педагогами убедили: прежние истины нуждаются в переосмыслении. Время и жизнь заставят пересмотреть традиционную позицию «невмешательства» даже самых щепетильных педагогов. Всеобщая грамотность, возможность читать самую разнообразную литературу (отечественную и переводную), где освещаются интимные отношения, возможность видеть зарубежные фильмы, где эта тема трактуется весьма откровенно, не позволяют далее самоустраняться тем, кто способен рассказать юношам и девушкам о самом сокровенном, не возбуждая нездорового любопытства. И это тем более необходимо, что все равно ни один молодой человек не остается в полном неведении в этих вопросах до брака. И мальчиков и девочек так или иначе просвещают сверстники и старшие «опытные» советчики. «Подворотной академии» должна быть противопоставлена четкая система полового просвещения.

Мудрецы недаром предостерегали: полузнание хуже полного незнания. Значит, состояние дел у нас может оказаться хуже, чем у предков, что приобретали знания «наглядно», учились у природы и на старших глядя, поскольку большинство населения до недавнего времени жили кучно, взрослые и дети на глазах друг у друга. Семья и была своеобразной «школой чувств». Сейчас дети-горожане оторваны от учительницы-природы, отгорожены и от родителей. Таким образом, обучение может быть прежде всего словесным. А кто с юношами и девушками должен вести разъяснительные беседы? Педагоги кивают на родителей, а те ждут помощи от школы. В конце концов, и те и другие хватаются за успокоительные суждения о том, что половая этика во многом определяется общей культурой личности, в том числе эмоциональной. Мы, дескать, и учим детей воспринимать красоту мира, человеческих отношений. И этого довольно. Кто от природы и по воспитанию добр, чуток, гонок в своих вкусах и пристрастиях, тот и в интимной сфере проявит эти свойства. Найдет дорогу к сердцу, не обидит, не унизит любимого, любимую ни словом, ни жестом, ни действием.

Так-то оно так, да не совсем. Порой же случается, что как раз натуры, тонко